Читать интересную книгу Хозяин зеркал - Екатерина Чернявская

Кей поднял глаза от цветка и уставился на мускулистый торс Господина W, сегодня для каких-то целей украшенный татуировками с драконами.

– Ты бы хоть спросил, что творится на площади. Или помог мне снять проклятые ботфорты, – проворчал гость.

– Я знаю, что творится на площади. Что касается ботфортов, позови Фроста.

– Да пошел он в бездну, твой Фрост! У меня от него по спине мурашки.

Так и не освободившись от ботфортов и кожаных штанов, Господин W плюхнулся на край бассейна и свесил ноги в воду. От подошв немедленно поплыли грязные разводы. Кей скривился, и посреди полыньи возникла стенка изо льда, отделяющая изгаженную воду от чистой. Господин W, хмыкнув, коснулся пальцами поверхности. Запарило сильнее. Температура в комнате ощутимо поднялась. Лед начал плавиться.

– Вечно ты хочешь остаться чистеньким, Кей, – констатировал Господин W. – А не выйдет.

– Еще как выйдет.

Пробежавшая по воде ледяная корка прочно сковала ноги Господина W. Это, впрочем, ничуть не смутило бойкого гостя. Одним движением вывернувшись из огромных сапог и штанов, Госпожа W вскочила на лед и, оттолкнувшись, заскользила к Кею. То ли не рассчитав движения, то ли, напротив, рассчитав слишком хорошо, она слетела с края льдины и шлепнулась бы прямиком на молодого человека, если бы тот в последний момент не увернулся. Госпожа рухнула в воду, подняв тучу брызг.

– Бррр, какая холодрыга! И соленая – ужас! Давай плескаться! – заорала она, хлопая по воде ладошкой и направляя в сторону Кея небольшое цунами.

– Давай не будем, – предложил Кей и поднял руку с цветком над краем полыньи.

– А это что за сухостой? Чего ты в него так вцепился?

– Это я нашел на груди нашей прелестной гостьи, когда взламывал ее корсет.

– Девочка сентиментальна? – пропела Госпожа, склонив к плечу коротко остриженную головку. – Она таскает целый садово-огородный участок на пышном, волнующемся бюсте?

Мокрый ежик волос блестел. С плеч Госпожи срывались капли, а в глазах плясали озорные искорки. В морозной воде кожа ее чуть побледнела и покрылась мурашками.

– А тебе завидно? – поинтересовался Кей, уставившись на небольшую грудь Госпожи с затвердевшими от холода сосками.

– Не без того. Куда ты, кстати, дел преступную красавицу?

– Она спит. С ней доктор.

– Спит? Да еще и с доктором? А почему не с нами? Давай ее сюда, а можешь заодно прихватить и доктора!

Кей аккуратно положил цветок на лед и сказал:

– Знаешь, не далее как сегодня Иоганн спрашивал, как я тебя терплю.

– И что же ты ему ответил? – улыбнулась Госпожа и снова плеснула в Кея водой.

– Ничего.

– Это потому, что ты трус, милый.

– Не ты первая мне это сообщаешь.

– Но факт от частоты повторения не меняется. Ты трус и холуй. Лакейская душонка. В сущности, Иоганну следовало спросить, как тебя терплю я.

– И как же ты меня терпишь? – поинтересовался Кей.

От обвинений Госпожи выражение его лица не изменилось, лишь слегка сузились глаза и мартовский холод в них сменился январским.

Рука Госпожи, перебирая пальчиками по краю полыньи, отправилась на прогулку и остановилась, лишь накрыв ладошкой ладонь Кея.

– Потому что у тебя ледяные руки, – ответила Госпожа. – Потому что мне прохладно с тобой, милый.

Пальцы Госпожи сжались, и молодой человек чуть поморщился – эта маленькая ладонь сдавливала не хуже железных тисков. Девушка, словно не замечая болезненной гримасы, продолжала:

– Ты еще не сообразил, что точит нас троих изнутри? Иоганн гниет заживо и вечно будет гнить. Микаэль мучается от голода и не насытится никогда. А во мне, дорогой, кипит огонь стольких войн, что любой учебник истории рассыпался бы пеплом. Мы все платим цену за то, чтобы называться Господами… ты просто еще не знаешь, какой счет выставят тебе.

– Отчего же, – процедил Кей. – Знаю.

Госпожа усмехнулась и, облизнув соленые губы, скользнула вперед. Теперь любовников разделяло лишь два или три дюйма зеленоватой воды, сквозь которую бледно просвечивали их тела.

– Нет, не знаешь. Ты же просто деревенский дурачок, в сердце которого ненароком попал осколок льда. Даже сейчас ты не решаешься до меня дотронуться. Ты вечно выжидаешь, пока я тебе разрешу…

Пока Госпожа говорила, вода, обнимающая ее полудетскую фигурку, нагревалась, струящимися змеями взбиралась по бедрам и животу, как будто обряжала девушку в доспех из зеленой прозрачной стали. А там, где грудь и плечи Кея касались поверхности, разрасталась и царапала берег ледяная корка. Лед тянулся к Госпоже сверкающими остриями, тонкими искательными жальцами. Тянулся и не дотягивался, пока Кей, шагнув вперед, не проломил мертвенно блестящую коросту и не впечатал захлебнувшуюся девчонку в ставшую на ребро льдину.

Герде казалось, что пол под ней качается. Нет, не пол, а шаткая палуба судна, а под ним – многомильная глубина, зеленая тьма, где бледно фосфоресцируют щупальца кракена. И еще ей было холодно, очень холодно. По палубе перекатывается снег, скребет промерзшие доски, и от этого сложно стоять… Тьма. Яркий свет, плеск, ожог и бурление стылой воды. Она за бортом?.. Не палуба уже, а льдина. Скользкая льдина, пальцы впиваются в край. Лед крошится под ногтями, и руки срываются, а внизу – кракен. Снова кракен. Он тупо пялится бледными зенками, он разевает клюв, он смотрит вверх, туда, где отчаянно бьется в воде цепляющаяся за льдину девочка. Холод, холод, холод сдавливает ребра, рвет в клочья дыхание. Кракен расправляет одно из многих щупалец, и оно летит сквозь мглу, и захлестывает, и сдавливает грудь Герды, и тянет в глубину. Льдина переворачивается, накрывает Герду с головой, словно для надежности. Небо сквозь лед – все истрескавшееся, с темными вкраплениями и бешено крутящимися пузырьками. Горло заливает вода и уже ничего не видно, ничего, только белый свет в черной бездне, и рвущий легкие огонь, и еще очень больно…

– Больно!

– Так. Наша больная очнулась.

Герда с трудом открыла глаза. Веки как будто залепило гноем – так было, когда она заблудилась в пустыне через два дня после ухода из Долины. Очень, очень тяжелые веки; очень, очень сложно дышать. Под спиной что-то твердое, и твердое давит на ребра. Покалывает в пальцах ног. Во рту привкус крови, на губах сухая корка. С потолка наплывает белое лицо.

– Постарайтесь не говорить.

Голос – как плеск воды в ушах или шепот великана. Лицо говорящего, длинное, костистое и желтоватое, надвинулось.

– Вы помните, как вас зовут? Если да, моргните один раз, если нет – два.

Девушка послушно сомкнула веки и тут же испуганно распахнула глаза – под веками плескался неприветливый океан. Ждал, тянул обратно.

– Отлично, – обрадовался незнакомец. – Еще один вопрос. Сколько пальцев я вам показываю? Нет, не говорите, просто моргните. Один – один раз, два – два…

Герда напряглась и моргнула три раза, и это, кажется, удовлетворило человека с длинным лицом.

– Очень хорошо. Мозг не затронут. Вам крайне повезло, милая моя. Если бы пуля не скользнула по ребру и если бы Господин Кей вовремя не остановил кровотечение… А еще вам вдвойне повезло, что нет обморожения, потому что действовал ваш спаситель довольно неординарными методами.

Кей. Знакомое имя. Герда нахмурилась – девушке показалось, что лоб ее сейчас потрескается от усилия. Кей.

– Ваш хозяин. Вы сейчас лежите в его особняке. Я доктор Маркус Ломбах, ваш лечащий врач. Это все, что вам пока необходимо знать. А теперь постарайтесь заснуть.

Герда попыталась мотнуть головой, но голова лишь слабо качнулась. Она не хотела спать. Она не хотела обратно, туда, в цепкую глубину, в жгучие объятия кракена. Длинное лицо над ней озабоченно сморщилось.

– Слушайте меня. Ваши руки теплеют. Ваше дыхание ровное. Вы думаете о чем-то приятном, необыкновенно приятном. Вам спокойно и тепло. Вас окутывают тепло и покой. Раз. Два. Три. Вы спите…

И Герда заснула, однако окутали ее не тепло и покой, а волны студеного и жестокого моря. Но и море, свернувшись в черную точку, вскоре исчезло, спугнутое резким запахом цветов.

Рожок внутренней связи громко и противно повторял голосом Фроста:

– Мессир, мессир, спуститесь. У нас гости.

По счастью, рожок висел довольно высоко и огонь его не затронул. Стены комнаты обгорели примерно на три фута вверх. Кровать грохнулась на бывшее дно бассейна и разлетелась вдребезги, кристаллы на потолке закоптились не хуже, чем щеки трубочиста, а от роскошного водоема не осталось и следа.

Кей открыл глаза и мрачно уставился на рожок.

– Мессир, Господин F требует вас и настаивает, что дело срочное!

– Проклятье, – сказал Кей. Он приподнялся на локте, оглядел разруху и снова выругался. – Чтоб тебе провалиться, Дафна. Декораторы работали над этой комнатой две недели, а ты ухитрилась все разнести за… – Тут юноша глянул в окно. В разбитое стекло врывался свежий утренний ветерок. Солнце стояло уже довольно высоко, заливая лучами гарь и обломки. – За пару часов. Ты что, задалась целью превратить мой дом в руины? Сначала оранжерея, затем…