чем-то спросить? – мужчина замер прямо перед моим лицом и приблизился так, что ощущала его дыхание на коже. – Если бы пришла на встречу, когда я тебя просил, могла бы и получить некоторые ответы. А сейчас будет так, как я хочу. Хм, надо же! – искривился в ухмылке, – взгляд затравленной лани. Ты не стоишь и мизинца Эрмины! Настоящей Эрмины, имею в виду!
А вот тут меня мороз продрал по коже! Откуда он узнал? И что он сказал, не стою мизинца? Да ни в жизнь не хотела бы походить на эту черную дрянь!
– О, злишься! – расхохотался Вэрлим, – уже лучше. Но все равно не то! Хотя, кое-что я бы проверил… – нахал присосался поцелуем и принялся терзать мои бедные губы. Так отвратительно себя давно не чувствовала. И этот слюнявый рот, и жадные пальцы, что прошлись по выпуклостям вызвали волну гадливости и отвращения. Все равно, что с той же мокрицей целоваться. Ну, наверное, также противно, должно быть.
– Хм, бревно! То ли дело моя горячая ведьмочка, – подытожил ведьмак результаты своего эксперимента. – Ну, ничего! Скоро мы все исправим. Рояна, у нас все готово для ритуала?
Ох! – как только мужчина сместился в сторону, я увидела, что «подружка» не бездействовала. В той пентаграмме, что мы создали вместе с Молли, добавились лишние рисунки. По помещению потянулся тягучий запах свечей, что разом вспыхнули, стоило ведьмаку щелкнуть пальцами. Эффектно, ничего не скажешь. И очень страшно. Меня заколотило мелкой дрожью, которую не сумели сдержать даже невидимые путы.
– Ну-ну, тут нечего бояться, – «успокоил» Вэрлим, – поделишься капелькой крови и на время побудешь Рояной. Тебе ведь не привыкать уже быть кем-то другим, не правда ли?
«Гад, сволочь! Что это значит? Молли? – бешено вращая глазами, уставилась на сколопендру, которая уже спелась с ведьмой и помогала той советами, как мне недавно. – У, мерзость продажная! Так и знала, что она себе на уме!».
– Ух, как искрит от злости! – восхитился бывший Эрмины и хлопнул меня по заднице. Не знаю, что послужило спусковым крючком, этот удар или внутреннее напряжение достигло пика, но я вдруг резко обрела контроль над телом. Первым же порывом залепила Вэрлиму смачную пощечину.
– Не смей ко мне прикасаться, тварь! – томившийся внутри крик вырвался, наконец, наружу. – Фер, на помощь! Феррон! Помо…
Острая боль в затылке и резко накатившая темнота оборвали на полуслове.
Сознание возвращалось медленно. Сначала пульсирующей в висках болью и тяжелым восковым запахом, к которому примешивалось что-то неприятное, металлическое. Затем соленым привкусом во рту и скованностью затекших от неподвижности мышц. Следом пришло понимание, что лежу на холодном полу, крепко связанная по рукам и ногам. Ну и последним включился слух, донесший монотонный бубнеж на непонятном языке. Я глухо застонала, не в силах молча выносить подобное издевательство. Однако услышала противный голосок Молли и затихла в надежде, что узнаю что-нибудь полезное.
– Ты что-то напутал, точно тебе говорю!
– И вовсе нет, хватит меня поучать, Эрмина! – огрызнулся Вэрлим, и у меня в голове, будто набатом ударили!
Эрмина – это и есть Молли! Противный голосок и я с закрытыми глазами узнаю. Когда я попала в тело ведьмы, та не умерла и не исчезла, а попала в сколопендру. Отсюда все ее знания о прошлом, о магии и об отношениях с мужем. Отсюда ее стремление уничтожить дракона или сбежать от него подальше. Господи, да ведь она же подговорила ударить Фера ножом! Из-за мерзкой ведьмы я чуть не превратилась в убийцу! Где были мои глаза? Ну, почему я без сомнений приняла помощь мокрицы и поверила, что та мне помогает лишь из добрых побуждений? Какая же я дура!
– Здесь дело не в нас и не в ритуале, – под мои мысленные стенания продолжил мужчина. – Эта переселенка во всем виновата! Кровь-то мы берем у твоего тела, но основу слепка составляет бестелесный образ. Фу, ну и уродина! Немудрено, что ее прибили в том мире. Я бы сам таких уничтожал, чтобы не отравляли мое чувство прекрасного.
Это он обо мне? Вот, скотина лживая! – вызверилась на ведьмака, оскорбившись до глубины души. – Да, с Эрминой меня не сравнить, конечно. Но я не уродина! И… как он сумел увидеть? – из-под чуть приоткрытых ресниц попыталась рассмотреть, что происходит вокруг. И увиденное совсем не порадовало.
Я лежала внутри той пентаграммы, что чертила недавно. А рядышком, рука к руке лежала Рояна, над которой и склонился Вэрлим на пару с многоножкой. И вот… то ли у меня расплывалось все перед глазами, то ли это на самом деле происходило, но внешность Рояны мерцала и менялась, будто податливая глина в руках мастера. Ведьма то становилась самой собой, какой я ее запомнила на балу, то округлялась и походила на ту пухлую блондинку, которую видела в зеркале на протяжении восемнадцати лет, то превращалась в Эрмину. Но последний образ существовал пару секунд и вновь возвращался к облику настоящей хозяйки тела.
Это что они задумали такое?
– Ритуал не рассчитан на трех участниц! – в привычной манере фыркнула Молли. – Значит, одну надо исключить. И так, чтобы наверняка! Вышвырни уже эту поганую девку из моего тела!
– Нет, нет, только не это! Пожалуйста! – взмолилась мысленно. Я бы и закричала, только тело меня совсем не слушалось. Гады подстраховались на все случаи жизни. И веревками скрутили, чтобы не дергалась, и заклинанием обездвижили. – Пожалуйста, я не хочу умирать! Снова! Фер, пожалуйста! Услышь меня, ты мне так нужен! Мамочки!
Наверное, Вэрлим что-то сделал, потому что от боли меня выгнуло дугой. Такое чувство, будто меня разрывало на части, изнутри. Это очень-очень больно. Настолько, что я перестала соображать и зашлась в диком безмолвном крике.
– Стой, стой, что ты творишь? Эта дрянь сейчас угробит мое тело! – противно заверещала Молли, – вот же прицепилась! Как пиявка, не выгонишь! Вэр, что хочешь делай, но… верни! Мне! Мое! Тело! – мокрица перешла на ультразвук, а у меня из ушей полилось что-то теплое.
Тут даже самые крепкие не выдержат, так и Вэрлим выхватил ритуальный кинжал и со всего маха всадил его в грудь… Рояне. Я почувствовала, как брызнула теплая кровь, как резко оборвался крик, и в воцарившейся тишине ведьма забулькала, задергалась и… затихла. В следующий миг меня вдруг потянуло куда-то, закружило в очередную темноту, и я отключилась, чтобы прийти в себя от саднящей боли в районе сердца. Миг, на то, чтобы моргнуть, попробовать пошевелиться, и меня накрыло ворохом цветных картинок из чужих воспоминаний. Какие-то витиеватые знаки, магические символы, чужие лица и голоса. Я