— Как-то не очень честно, на безоружного сразу с двумя мечами, — заметила я. — Может, одолжишь один?
— А я сюда не в благородство пришла играть. — Ещё взмах — и меч разрубил борт телеги, за которую я едва успела спрятаться. — Это Колпак у нас учтивый. А я с тобой церемониться не хочу. Чем больше вас, проклятых законников, передохнет, тем проще нам будет делать свою работу.
— Какую работу?
Диалог не клеился. То, что я до сих пор не получила ни единой царапины, было чудом. Но я понимала, что везению вот-вот придёт конец. Так оно и случилось, когда, незаметно для меня, ножны покинул второй меч. Я только осознала, что их два, и за мгновенье до взмаха успела начертить символ, понимая, что всё пустое, что он вряд ли меня спасёт…
Спасти-то он всё-таки спас. Но одновременный удар по магическому барьеру двумя стремительными железяками породил ослепительную вспышку силы, которая заставила мою противницу попятиться — а меня опрокинула на спину.
Женщина с мечами не сочла меня достойной прощального слова. Чего, впрочем, и следовало ожидать.
«Не может быть», — подумала я, увидев над собой металлический росчерк. И успела пожалеть обо всём, о чём знала, что буду жалеть. И почему-то маму вспомнила — вернее, её спину. Там, на вокзале.
Внезапно женщина вскрикнула и выронила один из мечей. Второй сломал траекторию, но всё равно летел на меня. Я зажмурилась — и почувствовала, как лезвие обожгло мне шею.
— Змеёныш… — зашипела женщина. И вдруг снова рассмеялась: — Думаешь, меня это проймёт?!
Тут я приподнялась на руках и в очередной раз кинула «связывание». Но моя противница заметила движение и успела вытащить какой-то очередной амулет, разбивший мой символ. Выкрутилась, опять! Больше я, к сожалению, ничего не успела сделать — она подобрала обронённый меч и стремительно скрылась в соседнем проулке.
Каус не стал её преследовать. Вместо этого подбежал ко мне, и я впервые услышала, как он ругается. Надо признать, брань была вдохновенной и заковыристой, вот уж от кого не ожидала.
— На, прижми. — Он вручил мне носовой платок. Чёрный почему-то. Наверное, под цвет рубашки.
Я послушно зажала царапину на шее и, опираясь свободной рукой на руку Кауса, кое-как поднялась.
— Ну что, насладилась красотами? — с тонкой, почти незаметной издевкой поинтересовался мой начальник. — Составила уже письмо в Морлио?
— Нет… Каус, подожди. Я ничего не успела, я ничего не нашла…
— Они отвозят это всё в лес. То, из чего боятся делать амулеты. Там и так достаточно тварей и их останков, десятком больше, десятком меньше… Впрочем… вот пёрышко, видишь?
Я тупо посмотрела на чёрное пёрышко с серой подпушкой, лежавшее у телеги, за которой я только что скрывалась от меча.
— Как думаешь, воронье?
— Н… не знаю. — Я едва шевелила губами. — Похоже.
— Похоже, говоришь… — Каус извлёк из кармана детектор и нажал кнопку. Красный. — Ну да, нормальные вороны облетают эти места за милю. А это одна из местных кровопийц. Ты, наверное, сталкивалась с ними и в Дельсуне… нет? Они там бывают. Клюв у них тонкий, острый и при этом очень крепкий, при желании может и кость пробить, не сломается. Кровки — так их называют. Очень хитрые и умные твари, считают людей своими личными врагами. В городах они попадаются по одиночке, но если путник подходит поближе к Свен, то потом из него получается решето. Зато после таких пиршеств их кровь способна дать силу тому, кто её выпьет, не так ли?
Каус поднялся на ноги и оглядел подступивших к нам селян. Те разом отпрянули, словно речь шла не о них вообще.
— Так, а здесь у нас что? — Каус пригляделся к засову ближайшей калитки. — Очень похоже на…
— Пошёл вон, мерзавец! — вскинулась какая-то тётка и тут же загородила собой калитку, отрезав законнику путь. — Вместо того, чтобы честных людей своими огоньками пугать, лучше бы прогнали тварей поближе к Свен и налоги снизили! Хотишь — казни меня, за то, что защитить себя хочу, а всех всё равно не пересажаешь, черняк!
Знакомая песня. Кажется, это их любимый аргумент — о том, что мы всех не пересажаем. Верный, в общем-то.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну что вы, — кротко отозвался Каус, — вы ошибаетесь, принимая меня за палача. Наоборот, я согласен с вами: защищаться — это всегда правильно. К тому же места здесь неспокойные, а хороший засов — он и тварь пустынную прогонит, и от вора убережёт, верно? Конечно, если бы засов был с нелегальным оберегом, это было бы грубейшим нарушением. Всё-таки злоупотребление магией, да ещё с возможными жертвами… вы ведь в курсе, что слюна головоглота может реагировать и на человека, да? — Каус подкинул на ладони детектор и вновь поймал. — Вижу, что в курсе. Вот и хорошо. А можно ли мне, уважаемая, ваш замечательный передник?
Женщина оторопело посмотрела на улыбавшегося Кауса и нервно потеребила карман на новеньком тёмно-синем переднике, ещё чистом и не прожжённом у плиты — в мелкий цветочек, с тесьмой по краю.
— А… зачем?
Снова бросок — и снова детектор падает на ладонь.
— Прошу вас. Вы меня очень этим обяжете.
Глядя, как женщина снимаете передник, я чувствовала себя по-идиотски. Я не могла понять, что задумал Каус, и зачем ему понадобился передник. Неужели тоже заряженный? Но это же ткань… туда что-то вшито?
Вопросы отпали, когда Каус, свернув передник в рулон, подошёл ко мне и, выкинув набрякший от крови платок, перевязал мне шею, пока я неудобно, одной рукой, держала волосы. Когда они уже станут нормальной длины? А то даже в хвост не убрать. Растут, как им вздумается: какие-то быстро, какие-то медленно.
— Странно, — задумчиво заметил Каус. — У тебя на лице брызги крови. А поранили шею…
Я машинально поднесла к лицу руку — и вдруг вспомнила:
— Колпак!
— Что — Колпак? — Каус нахмурился.
— Колпак снёс голову девочке. А я рядом стояла… Мне нужно умыться. Мне нужна вода… — Я лихорадочно озиралась вокруг. Люди тупо таращились в ответ, и у меня появилось чувство, что даже если я умру, выражения их лиц нисколько не изменятся. — Можно воды, пожалуйста?.. Пожалуйста, дайте кто-нибудь воды…
Каус какое-то время тоже смотрел на меня ошарашенно, но потом всё-таки пришёл в себя и перехватил мою ладонь, которая так ожесточённо тёрла щёку, словно собиралась проделать в ней дыру.
— Пойдём, — сказал он, — там колодец на выходе, умоешься.
12.
— Спасибо, — проговорила я, когда мы шли прочь от колодца. Шли, как трогательная пара старичков — медленно и под ручку. — Я у тебя в долгу.
Я старалась говорить ровным, спокойным тоном, но это было нелегко — перед глазами стояло искажённое лицо девушки за мгновенье до того, как её голова сорвалась с плеч. Мне казалось, я до сих пор чувствую тёплые капли на лице, хотя только что долго плескалась у колодезного ведра, и мой спутник подтвердил, что крови больше не видно.
— Да, — согласился Каус, — ты у меня в долгу. И ты отдашь его мне, если больше не будешь ходить в эти места. По крайней мере, в одиночку.
— Я была не одна.
Он промолчал, но так громко подумал, что я не выдержала:
— Призраки всегда мне помогали!
— Так что же твой призрак не помог тебе сейчас?
— Она… Я не знаю. — Я в замешательстве остановилась. — Не знаю даже, куда она делась! Я её потом не видела…
Получилось на редкость нервно, и я глубоко вздохнула. Нет, нужно успокоиться. Хватит и той истерики, которую я чуть было не устроила.
— Что и требовалось доказать, — негромко резюмировал он.
— Нет, ты не понимаешь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я резко дёрнула головой, и поморщилась — по шее словно рубанули топором.
— У призраков свои интересы, Тина. — Каус остановился, пережидая, пока я отдышусь. — Им нельзя доверять… Посидеть не хочешь? Извини, но ты похожа на труп.
— Не хочу.
Я покосилась на прицепленную к его поясу переносную лампу-ловушку.
— Ты их боишься? — спросила я, когда мы зашагали дальше.