Господи, ну почему именно на ее долю выпало такое? Почему, например, Паула сама не встретила Терри с этой женщиной? Почему бы родителям Паулы не оказаться более подозрительными или жадными, например, да мало ли что могло случиться, чтобы планы Терри рухнули сами собой, без ее участия?!
Почему именно она должна решать, что хорошо, а что плохо, и действовать, наплевав на собственную жизнь и безопасность?
«Это слишком жестоко. — Гвинет просто с ума сходила от безвыходности. — Конечно, ничего хорошего не жди, если все выплывет наружу, но то, что я сама должна бросить спичку в бочку с порохом, — это уж слишком!»
Не удивительно, что она все откладывала и откладывала решение, уверяя себя в том, что нет никакой необходимости торопиться: вдруг что-то еще произойдет и свадьбу отменят.
Вдруг случится чудо — и Терри наскучит Пауле, а может, он каким-то образом выдаст себя — и она поймет, что он за человек? Или Терри найдет партию получше?
Конечно, Гвинет понимала, что все это ерунда. Это все равно что повторять себе: «А вдруг я выиграю миллион?» Но так же как бедняк поддерживает себя такой мыслью, так же и эти безумные предположения питали огонек надежды в душе Гвинет.
В тот вечер Гвинет с особой тщательностью продумала свой наряд. Ей хотелось выглядеть опытной и уверенной в себе женщиной, чтобы пошатнуть веру Терри в свои силы.
Но эффект почему-то получился противоположным. Как только Ван увидел жену, он воскликнул:
— Ты сегодня особенно восхитительна, такая молоденькая!
— Что?! В черном и с этими серьгами?
— Не знаю уж, какова причина. Скажу только одно — на черном фоне твоя кожа кажется по-детски светлой и бархатистой.
— А серьги? Неужто и они не помогли?
Но муж лишь расхохотался и взял ее лицо в свои ладони:
— Серьги — это просто игрушки какие-то, сладкая моя!
Конечно, он льстил ей, но Гвинет все равно нравилось, когда муж говорил такие вещи.
Перед самым уходом Гвинет заглянула к Тоби, чтобы удостовериться, что все в порядке. Мальчик тихо лежал в кроватке, но еще не спал. Он сонно, но с большой любовью улыбнулся ей, и она наклонилась поцеловать его.
— Мне нравятся эти смешные штуки у тебя в ушах, — сказал он. — Хлопают, прямо как уши у слона.
Тоби вложил в этот сомнительный комплимент столько восхищения, что Гвинет не смогла сдержать улыбки.
Она обняла мальчишку, и он тут же обвил ее шею руками.
Просто невероятно, как этот ребенок мог быть сыном Терри, этого никчемного, злобного негодяя! Он скорее походил на ребенка, которого мог бы иметь Ван…
И тут она чуть не зарыдала в голос, потому что Тоби был не от Вана и муж даже не захочет видеть малыша, узнай он правду!
— Иди в кроватку, милый, и приятных тебе снов. — Она потрепала сына по щеке, и Тоби соскользнул вниз и забрался под одеяла.
— Приятного вечера, — вежливо ответил он, и Гвинет вышла из детской, грустно улыбаясь.
Но стоило ей оказаться за дверью, как улыбка тут же исчезла с ее лица. Приятного вечера! Как бы не так!
Ван уже ждал ее, и они вместе пошли к машине.
— Сандерсон только что позвонил из офиса, — сообщил ей муж по дороге. — Он побудет там часов до десяти — одиннадцати. Мы ждем важную телеграмму из Америки, так что, вполне возможно, мне тоже придется съездить туда позднее. Он позвонит в Норбери и скажет, есть ли в этом необходимость.
— Хочешь сказать, мне придется остаться там одной? — Гвинет, как ни старалась, не смогла скрыть своего разочарования.
— Да. Ты ведь не против?
Не дождавшись ответа, Ван удивленно добавил:
— Чего ты так переживаешь? Они люди, конечно, педантичные, но весьма приветливые. Кроме того, не тебе искать поддержки в том, что касается светских мероприятий.
— Нет-нет, конечно же. Все нормально, — поспешно заверила она мужа.
— Уверена?
— Абсолютно.
Было видно, что она не смогла переубедить Вана, но он предпочел оставить все как есть и удовольствоваться ее ответом.
Всю оставшуюся дорогу они молчали, но это было молчание двух любящих сердец. Мысли Вана наверняка блуждают в непроходимых джунглях бизнеса, подумалось Гвинет. Она могла беспрепятственно подумать над тем, как в одиночку встретит сегодняшнюю драму. А если ничего такого не произойдет, то ее станут убеждать в том, что лучше всего будет, если Терри довезет ее до дома на такси.
Она никак не могла решить для себя, какое из двух зол большее, и по приезде выглядела необыкновенно хмуро.
Гвинет нашла дом в Норбери не столь мрачным, как его описывали Паула и Ван. Большой и немного старомодный, но в каждом штрихе чувствовались роскошь и отменный вкус, каждая вещь говорила о несметном богатстве хозяев, но в то же время дарила уют и комфорт.
В доме царили тишь и покой, которые были так несвойственны Пауле, но, как только Гвинет увидела ее родителей, она поразилась тому, как у них могла родиться такая дочь.
Высокая дородная миссис Стейси была одета в платье из тяжелого шелка аметистового цвета, которое наверняка стоило целое состояние. Хоть Гвинет и любила потратиться на одежду, она никогда не могла позволить себе ничего подобного.
Мистер Стейси оказался полной противоположностью — это был розовощекий маленький человечек с густой шевелюрой. Им обоим было уже за шестьдесят, а мистер Стейси, вероятно, находился на пороге семидесятилетия.
Хозяева радушно приветствовали их, выразив свое одобрение выбору Вана.
— Нам на самом деле жаль, что мы так и не смогли выбраться на вашу свадьбу, — сказала миссис Стейси. — Но мы с мужем теперь мало куда ездим. Это для нас слишком утомительно, мы просто не в состоянии проделать столь длительный путь.
Гвинет заверила хозяйку, что вполне понимает ее, хотя про себя подумала, что, будь выбор за мистером Стейси, он решился бы и на более длительное путешествие. Этот веселый старикан, похоже, вполне был способен на экстравагантные поступки, но миссис Стейси не давала ему сойти с пути истинного. Несомненно, именно от него Паула унаследовала живость характера и упрямство, но, с другой стороны, скорее всего, именно он первым сдался под напором Терри.
Потянулся неспешный, весьма официальный разговор о погоде, о том, как родители довольны выбором Паулы и ее помолвкой, и о вероятности проведения медового месяца за границей. Слушая все это, Гвинет повторяла себе: «Как все это ужасно! Они полностью доверились ему, а ведь случись что, они умрут от раскаяния за то, что были настолько слепы и не уберегли свою малышку. Я не могу оставить это так». Но если начать говорить, то что? И когда?
— Мистер Миркирк, — объявила служанка, и в комнату вплыл Терри.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});