деятельность ты считаешь деструктивной, например, сторонников террористической организации «Легион “Свобода России”»*, Алексея Навального** и Ходорковского**? Или же ты критикуешь именно за то, что они являются либералами и капитулянтами? И как ты считаешь, мог бы человек с антивоенной позицией быть твоим другом?
Бытует мнение, что всех людей с либеральной позицией нужно пересажать и поубивать. Я его не поддерживаю. Я не считаю, что людей по политическим взглядам можно преследовать. Я не считаю, что личную жизнь можно переносить в рамки политические. Я уже говорил о том, что не все люди обязаны участвовать в политике. Это значит, в свою очередь, что они могут иметь взгляды, которые имеют, но они не должны принимать решения. Речь о деструктивности в первую очередь. Деятели, которые были тобой названные, деструктивны сами по себе.
Почему?
Дело даже не в либерализме как таковом. Либерализм, как идею, сейчас я не буду разбирать. Дело в том, что они несерьезны. То есть Ходорковский** является бизнесменом, который нажил себе состояние на махинациях в 90-х. Я не считаю его честным человеком. Он обманщик. Называет себя либералом — придется с этим согласиться.
С тем, как люди себя называют. Если они называют себя христианами, то они христиане. Если они называют себя мусульманами, следует оценивать их как мусульман. Если они называются либералами, то придется с этим смириться. Но, я не считаю этих людей […] серьезными. Я не считаю Навального** серьезным. Даже разделяй я его взгляды, я бы ни за что бы не хотел, чтобы он стал президентом. Эти люди откровенно спекулируют на общественном мнении. Они бездельничают. Крадут у своих хомяков деньги. Выпускают лживые пустые ролики. Там не раскрывается никакая коррупционная схема. Они не ведут антикоррупционную деятельность. Они не знают, как это делать. Они спекулируют на общественном мнении. Накручивают себе просмотры и отзывы. Это несерьёзно. Обычные люди здесь ни при чем. Да, им удается обманывать какое-то количество людей. Да, [обманутые] посылают им деньги. Но я не считаю, что эти люди опасные. Я даже не считаю, что они либералы. Слушатели Максима Каца**** — не либералы, они просто дурачки. Как я уже сказал, постсоветская Россия переживает серьёзный кризис идентичности. Если раньше люди жили за счет того, что безусловно доверяли советскому государству, то сейчас выросло целое поколение людей, которые с детства усвоили, что государству доверять нельзя. Поэтому у них сформировалось такое недоверие и презрение к власти, при котором они просто ругают власть, что бы она ни делала. А это не либерализм, это популизм. Я считаю, что с такими людьми можно общаться. Хотя они не могут стать близкими друзьями. Но есть некоторые очень приятные для меня знакомые, наверное, даже друзья. Кстати, из университета, [их] можно было назвать либералами, если бы они обладали хоть какой-то чёткой позицией. Но они попугаями повторяли за Кацем**** и ругали власть из недоверия к ней, не имея к ней конкретных претензий.
Какое событие СВО больше всего повлияло на тебя?
Я долгое время активно следил за СВО, но потом перестал, потому что это отнимает очень много эмоциональных сил. Это [было] наступление Украины на Купянск, наверное, вот это тяжелее всего было осмыслить и пережить.
Почему именно оно?
Российская армия захватывала территорий больше, чем могла удержать. Это следствие определенной военной стратегии, которая была предпринята с целью испугать украинское правительство и заставить его сдаться. Но, как мы все знаем, это не сработало, и российским войскам пришлось отступать. Но, тем не менее, Купянск был заявлен, как российская территория, как территория, с которой никто никогда не уйдёт. И так легко Украина захватила Харьковскую область, которая была под контролем российских войск, что я даже как-то не понял, что произошло. Если уход [из] Херсона, я предполагал, несмотря на все заверения товарищей из телевизора. Было понятно, что Днепр намного проще оборонять, чем город на другой стороне, то Купянск я не понял.
Далее мы немного поговорим о фейках. [Есть] такой термин «псиоп» — «психологические операции». В первое время тема информационной войны была крайне актуальной. Даже, например, то же самое «ЦИПсО» чуть ли не стало словом года в 2022 году. Однако же, вот скажи, насколько оно реально влияет, например, на тебя?
Я задавался этим вопросом ещё в связи с «Майданом». Тогда я для себя обнаружил существование нескольких подразделений в американской армии. Одно из них называется «Подразделение проведения психологических операций» или как-то так.
Я очень заинтересовался этим вопросом. В последствии выяснил, что у нас есть научная рота, которая занимается этим исследованием в этой области. Туда даже можно попасть по призыву. Я бы хотел попасть в такие войска для того, чтобы узнать, как это на самом деле делается. Что касается «псиопов», они наносят такой же урон, как навальнисты**, и их тактика не сильно отличается. Намного страшнее сходы поездов, подрывы мостов и прочая террористическая деятельность СБУ и ГУР, нежели действия ЦИПсО. Самым сильным уроном, который наносит виртуальная реальность или реальность нематериальной [являются] звонки мошенников с Украины. Украина превратилась в один большой офис по разводу пенсионеров. И это намного сильнее бьет по России, чем все усилия ЦИПсО вместе взятые.
То есть ты считаешь, что это серьезно влияет, в том числе и на тебя?
Я считаю, что мне интересно выяснить, как это происходит. [Хочу] до конца понять, насколько это влияет на самом деле на поле боя. Но ЦИПсО по своему влиянию уступает мошенническим структурам и реальным терактам.
То есть до сих пор в условиях виртуального мира ЦИПсО не стало доминировать и наносить серьезный ущерб?
Мне кажется так.
Как ты борешься со стрессом, который возникает на фоне военных действий?
Это сложный вопрос. В первую очередь, я перестал смотреть за боевыми действиями, […] себя изолировал, хожу в храм. Там во время воскресных служб есть молитва о войнах России на Украине. Это мне помогает. Я переживаю потому, что не могу никак помочь. И участие в такой молитве меня успокаивает.
Да, хорошо, спасибо. Что ж, мы переходим к последнему блоку. Я задам тебе два простых вопроса. Каким ты видишь будущее России?
Я не вижу целостной картины, мне тяжело представить это, потому что нужно проанализировать достаточно большое количество информации в разных сферах, во внутренней и внешней политике. Я смотрю на некоторые внешнеполитические направления. Традиционное для меня — это Украина. И направление, связанное с моей профессиональной деятельностью. Я востоковед, поэтому я слежу за Востоком. За тем, что там происходит, стараюсь