поддерживаем». Я просто хотел узнать, кого ты имел в виду под «мы».
Просто есть группа сочувствующих людей, которые не выдают себя. Им не интересно участвовать в организованном движении. А я поддерживаю открыто. Этот вопрос был связан с СВО, я открыто поддерживаю СВО. Есть много сочувствующих людей, которые не интересуются повесткой. Я говорил именно, что на моем факультете, на моей программе есть поддерживающие.
Но, если бы ты их позвал, то они, скорее всего, бы вступили в движение?
Я сделал несколько приглашений впоследствии. Но у нас в Петербурге очень активная студенческая жизнь. И они сказали, что уже заняты в других проектах. Но мне их занятия не кажется такими важными. Это были движения развлекательного характера.
Спортивные клубы, футбольные, организация квартирников. «Студенческая белиберда», я бы сказал. Которая вообще просто никакой важности, мне кажется, не несёт. Она не связана с политикой.
Хорошо. То есть, можно сказать, что принять участие в студенческо-патриотическом движении тебя мотивировало то, что ты увидел некое, на твой взгляд, несправедливое отношение к человеку, который высказал свою точку зрения? И тебе захотелось проявить более активную позицию? И, поскольку тебя пригласили принять участие, ты согласился?
Да, именно так. Это было сочувствие к человеку. Сочувствие к человеку, с которым я согласен. Нужно было просто поддержать человека, поучаствовать вместе в чём-то, созидательное действие какое-то совершить. Вот я и решил присоединиться.
Ты уже говорил о том, что сочувствуешь «Белому Ворону», и что тебе близки его идеи. Не мог ты сказать, пожалуйста, какие идеи, принципы движения согласуются с твоими личными убеждениями?
Это интересный вопрос. У «Белого Ворона» до сих пор есть проблема с формулировкой идейной платформы. Но в первую очередь я — лоялист. Мы поддерживаем федеральную власть, Верховного Главнокомандующего. Мы поддерживаем СВО.
Это было краеугольным камнем. И у меня есть определенные соображения по поводу российской истории. Я считаю, что будущее за теми движениями, которые не занимаются очернением страны. Намного важнее проявить лояльную позицию к современной России, а не оскорблять идейных противников, чем занимаются условные «белые» и «красные» прямо сейчас. Это не менее несправедливо, чем либеральная травля. Поэтому я считал важным именно поддержать лоялистов.
В начале СВО многие студенты были настроены пророссийски. Они чувствовали себя несколько потерянными из-за того, что многие транснациональные компании ушли.
Многие блогеры, которых люди смотрели, начали активно высказывать свою политическую позицию, зачастую она оказывалась русофобской.
Я так понимаю, что для тебя было важно в этой ситуации почувствовать солидарность с другими людьми и приобрести некую почву под ногами?
Ну, почва под ногами у меня всегда была в виде моих друзей вне университета. Слава Богу, это так. Кому-то не так повезло. У меня была поддержка, но я хотел создать некоторую базу именно в ВШЭ. Суть была именно в создании организации. Составлении выверенной, хорошо проработанной повестки. Выявлении потенциально способных студентов, которые разделяют мои взгляды.
Ты бы не мог, пожалуйста, тогда раскрыть секрет почему для тебя было важно почувствовать себя частью какой-то организации или же создать ее, поучаствовать в ее создании, если ты говоришь о том, что у тебя, в принципе, были друзья, которые были солидарны с тобой, в окружении которых ты чувствовал себя комфортно? Ведь ты бы мог общаться со своими товарищами, и вы бы существовали как нечто неформальное, дружеское, но ты именно говоришь о том, что нужна организация в таком более юридическом смысле.
Нужна площадка, которая позволит внутри ВШЭ выражать свою позицию. У нас очень много всяких внутривышкинских либеральных сообществ и СМИ, которые зачастую несут откровенный бред. Бред и провокации. Бредни, с которыми нельзя согласиться здравомыслящему человеку. И эти люди у нас очень в большом количестве присутствуют в общественной жизни университета, в студенческом сообществе. Но дело в том, что они не отражают мнений университета, преподавателей, не отражают мнений большинства студентов. С этим связаны несколько скандалов, произошедших, в первую очередь, в московской «Вышке». Когда, там, в девятнадцатом или восемнадцатом году группа дискредитирующих университет студентов занималась откровенными глупостями, демонстрировала свою некомпетентность. Я хочу, чтобы Высшая Школа Экономики не ассоциировалась с университетом, который поддерживает откровенных бездарностей, дураков и шутов. Все мои друзья откровенно смеются, говоря, что [все] в «Вышке» просто слабоумные, [что, мол,] они Навального** поддерживают, поэтому «Вышка» — плохой университет. А «Вышка» — не плохой университет. У меня на факультете очень многие преподаватели — настоящие мужики. Они участвуют в патриотических мероприятиях, приглашают меня в качестве волонтера, сами участвуют волонтерами в организации общегородских патриотических мероприятий. Вот такие [у меня] и преподаватели. Поэтому я не считаю, что ВШЭ либеральная, протестная, антиправительственная…
Я так не думаю. Я хочу показать, что это не так.
Рассказывая о желании создать платформу, площадку, ты говорил о том, что хотел бы продемонстрировать наличие альтернативной точки зрения в университете. Я бы здесь хотел уточнить. Скажи, тебе была важна больше протестная часть, то есть высказать своё несогласие с существованием в большом количестве, неприятных тебе, по политическим взглядам, групп в университете? Или же, именно, продемонстрировать альтернативную точку зрения? Что здесь было важнее, критика уже существующего или создание чего-то нового?
Высшая школа экономики, делает упор на свой статус, свои рейтинги, мнение о себе об университете в СМИ. Поэтому, [определённые] стереотипы [распространяются] в обществе и над «Вышкой» начинают откровенно смеяться. Я не мечтаю о том, чтобы заткнуть своих оппонентов. Это [просто] невозможно сделать, [да] мне это [и] не интересно. Бороться с феминистками или с навальнистами** — это ухудшать собственную репутацию. Мне хотелось бы уничтожить стереотип о ВШЭ, как о либеральном университете, и предоставить конструктивную позицию. Необязательно вступать в диалог или в противоборство с политическими оппонентами. Нужно сформировать собственное понимание действительности об университете.
Когда говорим об этом очень важно направление твоей деятельности. Просто ты упоминаешь, что здесь важна именно внутренняя составляющая, то есть демонстрация альтернативы внутри университета. Но также упоминаешь и общественное мнение об университете. Что для тебя было важнее? Именно попытка доказать окружающим, что твой университет не является таковым, какой о нем сложился стереотип?
Для меня изменение климата внутри университета важнее, потому что проявление четкой позиции студенческого сообщества хорошо сформулировано и отлажено.
[Это] было связано с самостоятельным становлением [меня] как патриота, безусловно. Чтобы сформировать позицию, нужно иметь соответствующие компетенции. Если их нету, то приходится их осваивать, приходится читать, вовлекать других. А это намного важнее, чем просто сказать, что очередной университет верен политической повестке, или разоблачить стереотип о ВШЭ. Я не ассоциирую себя