Подол платья скользил по земле серебряной змейкой, редкими всполохами разгоняя мрак, но затем и он угас под напором сгущающейся тьмы. Как и мое сердце…
Когда боль окончательно накрыла, сжимая так, что нельзя было протолкнуть в себя вдох, я безвольно упала. Вокруг не было ничего – лишь непроглядная темнота. Единственная, кто принял меня такой, какая я есть – наследница света и хаоса…
* * *
Покой.
В этой колыбели жизни и смерти всегда был покой. Мы выходили из тьмы и возвращались в неё вновь. Прожигали отпущенные часы, думая, что жили. А жили ли?
Разве можно назвать жизнью погоню за мечтой? Всегда несбыточной, ведь в конце одной неизбежно появлялась другая. Так изо дня в день, из года в год, пока не оставалось сил бежать. Там, на самом пороге вечности, приходило осознание – все это время ты бежал назад.
А то, что действительно было важно, прошло мимо. И больше нет ничего и никого.
Лишь эта тьма – мать всего сущего и начало начал.
Я наслаждалась своим забвением, переосмысливая многие вещи. Больше не было страха и боли. Больше не было выжигающего одиночества. Лишь океан спокойствия и клубящаяся внутри сила.
Иногда мне казалось, что сквозь плотное покрывало доносился чей-то глухой голос, а может эхо моего собственного? Без разницы…
Иногда мерещились образы из прошлого – без лиц, без имён. Безмолвные отражения в разбитых осколках.
А порой… Порой я чувствовала прикосновения. Они жги раскалённым железом, оставляли слёзы от разрядов молний и горечью растекались на губах.
Именно эта горечь заставляла мое сознание раздваиваться, напоминая об Анике из прошлого и Аникэлле настоящей.
Снова голоса. Образы. Прикосновения…
Кто-то отчаянно пытался пробиться ко мне, потревожить мой покой. Кто, зачем?
Кажется, я смутно помнила его в мгновения боли – сапфировые волосы, насмешливые глаза и озорная улыбка.
Не друг, не любимый, не мой…
Боль от этих мыслей была в тысячу раз сильнее всего, что мне доводилось почувствовать. Мое сознание дрогнуло, покачнулось, а затем стремительно полетело в неизвестность, со скоростью света разбиваясь о реальность.
Пробуждение было мучительным. Яркий свет бил в глаза, вызывая солёные капли на ресницах. Дёрнувшись, я неловко повернулась, а затем блаженно выдохнула. Невесомый шёлк закрыл от солнечных лучей, принося с собой прохладу. Странная ткань, незнакомая, с мельчайшими светящимися частицами магии. Завораживающее красиво!
– Ани! – раздался знакомый голос, и я почувствовала прикосновение. – Аника, ты очнулась?
– Да, – ответ вышел хриплым, а я даже не сделала попытку выбраться из кокона.
– Аника, ты не могла бы сложить их? Мне надо тебя осмотреть.
Голос Марики звучал странно, и это заставило на некоторое время вынырнуть из воцарившегося в разуме равнодушия.
– Слишком много света. Мне больно.
– Ох, сейчас!
Быстрые шаги, шелест ткани и в помещении ощутимо потемнело. Рискнув слегка отогнуть край своей защиты, я убедилась, что источник боли исчез, а затем медленно села, с недоумением разглядывая укрывающую меня ткань.
– Что это? – спросила тихо, любуясь всполохами магии, покрывающими темно-фиолетовый шёлк.
Из-за мельчайших песчинок ткань казалась сотканной из сине-фиолетового песка, вспыхивающего в лучах полуденного солнца. Прочная, и в тоже время невероятно нежная, напитанная магией.
– Это твои крылья, Ани.
– Что? – неверяще выдохнула я и прямо на кровати всклочила на ноги, окончательно расправляя ткань и понимая – подруга права, это действительно были крылья.
Огромные и мощные, как у настоящего сильфа, только их крылья чернее ночи и…
У сильфид нет крыльев!
– Ты первая сильфида из Хаоса, – раздался властный голос Верховной, заставивший меня дернуться и почувствовать странное натяжение на кончиках крыльев.
Взглянув на них, я окаменела от ужаса и восхищения – на самом краю появились наросты.
Пока ещё мягкие и полупрозрачные, но я точно знала – не пройдёт и месяца, как они станут смертельным оружием.
– Как же так вышло… – беспомощно спросила я, глядя на Верховную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Боль, отчаяние, одиночество. Кровь хаоса знала, на что откликнуться, чтобы защитить своё дитя. Ты сама пробудила сущность.
– И что мне теперь делать?
– Для начала, поесть. Тебе нужно набраться сил перед встречей со Старейшинами.
– Ш-ш-што? – вопрос отчего-то получился шипящим.
– Старейшины знают о твоём превращении, Аника. Мне пришлось им сказать.
– Зачем?! Они отвернулись от родителей, не приняли меня. Я безродная!
– Ты умирала, девочка. И даже сила Маришки не могла тебя вытянуть. Мне нужно было зелье перерождения, и я его получила. Остальное не имеет значения.
– Имеет! Я не хочу к ним, и не обязана. Сильфы не могут вызывать ученицу Обители.
– Ты больше не ученица, Аника.
– О чем вы говорите?
– Теперь ты сильфида Хаоса, а у вас магия совершенно другого порядка. Я бы хотела оставить тебя здесь, но не могу. Ты больше не целительница, Ани.
– Да, теперь я монстр…
– Не смей так говорить! – зло произнесла Марика, впервые за все время подавая голос. – Ты самая прекрасная на свете девушка, чудесный друг и верный соратник. Да, ты не сможешь больше жить в Обители, но… разве жалеешь об этом?
– Мариша…
– Нам с тобой не за кого цепляться здесь, кроме друг друга. А я ухожу, чтобы продолжить обучение в своих землях. И тебе предлагаю сделать то же самое. Пойдёшь со мной? Ведь теперь ты свободна от долга перед Обителью и Великими Родами.
– Но сильфы…
– Аника, они тебе никто, – тихо сказала Верховная, глядя очень серьезно. – Ты первая в своём роде и не обязана им подчиняться. Таков древний закон. Мало кто помнит об этом, но магическая сила древних писаний весьма могущественна. Ты – родоначальница нового вида, а значит равна правителю по правам. Что-то мне подсказывает, значительно превосходишь их по силе. Ты будешь ценной гостьей, но никак не пленницей. Если Старейшины заартачатся, драконы вмешаются.
– И оборотни тоже! – пообещала подруга. – А чтобы все точно прошло хорошо, я поеду с тобой.
– Нет! – одновременно с Верховной произнесли мы.
– У тебя медовый месяц, вот и наслаждайся им. Со своими проблемами я справлюсь сама.
– Ани…
– Поверь, я справлюсь. После грани жизни и смерти на многие вещи смотришь иначе.
– Но… – начала было подруга.
– Что-то есть так хочется, – оборвала я ее.
– Ой, сейчас принесу.
Подруга убежала на кухню, а я тем временем спустилась с кровати и направилась в ванную комнату. Хотелось умыться и привести себя в порядок. Но больше всего, рассмотреть крылья. Добравшись до зеркала, я на некоторое время замерла, разглядывая свое отражение. Крылья действительно были прекрасны, привлекая к себе внимание не только необычным сочным цветом, но и всполохами магии. Но ступор вызвали вовсе не они.
Из зеркала на меня смотрела совершенно другая я.
Волосы, что раньше напоминали чернённое серебро, теперь превратились в искристый иней, спускаясь почти до середины бёдер. Кожа стала светлее, до нежно-голубого, на висках покрывшись тонкой вязью незнакомых узоров. Фигура стала более округлой, приятной. Детская угловатость исчезла бесследно, превращая меня в соблазнительную женщину.
А вот глаза… Они так и остались любимой тьмой, чёрными омутами, затягивающими в самую бездну души. А в том, что и она теперь чернее ночи, я даже не сомневалась.
– Аника, думаю, ты уже догадываешься, что ждёт тебя в родных землях. – Неожиданно голос Верховной ворвался в мои размышления. – Ты красива, сильна и независима. Сильфы постараются выдать тебя замуж за одного из наследников, чтобы укрепить свои позиции. Надеюсь, ты помнишь нюансы этикета?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Помню, – кивнула я, поморщившись.
– Они отказались от вашей семьи, девочка, а значит, больше не имеют над тобой власти. Не поддавайся на провокации дяди. И… возьми с собой спутника. Того, кому действительно доверяешь.