Читать интересную книгу Солдат удачи - Михаил Ахманов

Послышался протяжный скрип, и закрывавший отверстие щит немного отъехал в сторону. Повернув голову, Дарт уставился на него с такой надеждой, будто хотел пробуравить насквозь. Алый цвет джелфейра уже сменялся золотистым, а легкость в членах подсказывала, что близится условный полдень.

В щель просунулась голова стража – не в шлеме из раковины, а в походившем на берет уборе. Берет был серым, и над ним трепетало одно перо – выходит, не простой воин, сержант.

– Эй, маргар! Ты спишь?

Никакой почтительности, отметил Дарт и, скрипнув для усиления эффекта зубами, отозвался:

– Маргар проснулся и жаждет крови!

Голова исчезла, в коридоре зашептались, застучали палками, потом снова раздался голос сержанта:

– Старейшины ждут тебя, маргар! Выходи!

Просить вторично не пришлось – птицей взлетев по желобу, Дарт протиснулся в щель. Почетный эскорт, ожидавший его, состоял из десяти серых беретов под командой оперенного сержанта. Туники у них тоже оказались серыми, и вооружение было другим, чем у людей Ренхо, – лишь костяные кинжалы на перевязях да короткие толстые палки, обтянутые кожей. И глядели они на доблестного маргара совсем не так, как пограничники, – без всяких восторгов, а даже скорее с оттенком пренебрежения.

– Шевелись! – Палка сержанта ткнула его пониже спины.

Дарт двинул оскорбителя под дых и, когда тот согнулся, цепляясь за стену, вырвал палку и опустил ее на сержантский загривок. Стражи проворно отскочили, взяв их в полукольцо; в движениях их чувствовались немалая сноровка и опыт коридорных драк. Затем трое, поигрывая палками, шагнули к Дарту, и тот уже начал прикидывать, кого ошеломит в висок, а кому своротит челюсть и выбьет колено. Но сержант, покачиваясь на нетвердых ногах, вдруг прохрипел:

– Не бить, черви безмозглые! Бить не велено, чтоб вас криб сожрал! Ни Айдом, ни почтенным Оити!

Серые береты замерли – видно, с дисциплиной у них был порядок. Дарт поддержал сержанта, обхватив за талию, сунул ему палку и усмехнулся:

– Значит, бить не велено? Всего лишь? – Он обвел охранников грозным взглядом и неожиданно рявкнул: – Как стоите, потомки тухлого яйца? Приседать и кланяться! Кланяться и приседать! Почет Дважды Рожденному маргару, защитнику просветленной ширы из Трехградья! Да приседайте пониже и помните: шира глазом моргнет, и я спущу вас в озеро к мохнатым жабам!

– Маргар… – зашелестело в коридоре, – настоящий маргар… истинный, неподдельный…

Стражи присели, грохнули палками о деревянный пол и торопливо выстроились в две шеренги. Сержант, отдышавшись, встал впереди, и Дарт, похлопав его по плечу, распорядился:

– Тебе приседать не надо. Ты, мон петит, уже и кланялся, и приседал.

Когда процессия тронулась – не с неприличной поспешностью, а четко печатая шаг, – Дарт дернул сержанта за тунику.

– Что-то здесь неприветливы к гостям, почтенный. Люди Ренхо были повежливей… С чего бы, а?

– Они – из порубежной стражи, а мы – из городской, – буркнул сержант. – Их служба в лесах, и на маргаров они глядят раз в сотню циклов. Ну а мы-то нагляделись… Нам от них одни хлопоты… – Он мрачно потер рубец на шее и замолчал.

«Выходит, Глинт, Птоз и Джеб – не слишком популярные фигуры, – мелькнуло у Дарта в голове. – А почему? Надо бы познакомиться, а заодно и выяснить кое-какие нюансы…» Он до сих пор не ведал ни своих маргарских функций, ни даже смысла этого термина. На миг перед ним мелькнула жаркая пасть, когти, огромные клыки, глаза, пылающие, как расплавленный янтарь… Нерис сказала: они – умные и осторожные, быстрые и смертоносные… Но что это значит применительно к человеку?

Коридор, по которому его вели, петлял налево и направо, был широк, просторен, но выглядел удивительно – треугольного сечения, без потолка, с каменными стенами, сходившимися вверху под острым углом. Пол, однако, оказался деревянным, настланным из плоских стволов харири, и под ним ощущалась гулкая пустота – возможно, там тянулся желоб, подходивший к камере. И не только к той, куда сажали подозрительных маргаров – по дороге здесь и там открывались ниши с круглыми отверстиями, арки и проходы, ведущие к другим камерам и залам. Большей частью пустым, но одно помещение, вытянутое, как гигантская труба, было завалено огромными орехами – теми, какими торговали тири, но с расписанной сложным узором скорлупой. Кладбище? – подумал Дарт, невольно перекрестившись и замедлив шаг, но странный склеп уже исчез за поворотом коридора. Бросая по сторонам любопытные взгляды, он пришел к мнению, что этот лабиринт, все эти залы, кельи и тоннели не предназначены для двуногих существ, которые перемещаются вертикально. Часть из них являла собой тетраэдры или поваленные набок треугольные призмы, в других пол пересекали желоба, а кое-где он словно бугрился, выдавливая вверх из каменных недр цилиндры и полусферы с разнообразными вмятинами. Возможно, они служили Темным мебелью? Лабораторными столами? Подставками неведомых приборов? Креслами для отдыха?

Затем помещения стали иными, явно приспособленными для людей, – с ровным деревянным полом, с коврами из меховой древесной коры, с изящными жирандолями на стенах, в которых светились пучки лишайника, со столами и табуретами на резных ножках и неким подобием открытых шкафов – их полки были завалены свитками и кипами материала, явно предназначенного для письма. Лоб Дарта пересекли морщины. Что он видел? Книгохранилище? Общедоступную библиотеку? Или канцелярию с рескриптами местной власти?

Они свернули в очередной тоннель и очутились в помещении с широким входным проемом, через который открывался чарующий вид на озеро. Яркий солнечный свет, а не сияние лишайников заливал комнату; просторная и почти пустая, она выходила к террасе, где шелестели деревья и что-то журчало и плескало, словно фонтан или миниатюрный водопад. Потолок был невысоким, сводчатым, и на уровне поднятой руки его обегал каменный фриз из переплетенных кругов, овалов и волнистых линий. В торце, слева от проема, высилась странная конструкция – нечто вроде решетчатого шкафа с кожаными стаканами, в которых размещались свитки. Справа находился низкий, изогнутый полумесяцем стол с аккуратно разложенным снаряжением Дарта. Над его перламутровой столешницей вспыхивали и гасли крохотные радуги, и в их сиянии оружие, шлем и развернутый во всю длину скафандр казались предметами неуместными и даже нелепыми.

У стола, расположившись прямо на меховых коврах, сидели и полулежали четверо: одноглазый старец с обширной плешью и венчиком седых волос, тощий монсеньор в годах, важный, как сенешаль королевского замка, бравый мужчина помоложе с мрачным решительным лицом и рослая полногрудая дама в синей тунике, перепоясанной ремнями, и с рубцом над бровью. Она показалась Дарту настоящей амазонкой лет тридцати пяти, но что-то в ее глазах и манерах намекало на более солидный возраст. Пятой в собрании была Нерис, сидевшая чуть поодаль, на невысоком помосте, застеленном циновками, – видимо, на почетном месте.

Подойдя к столу, Дарт демонстративно повернулся к ней спиной, взял оружейный пояс, лежавший поверх скафандра, и затянул на талии. Привычная тяжесть шпаги успокоила его; он даже слегка согнул колени и поклонился в знак приветствия.

– Шустрый! – произнес старик, насмешливо прищурив глаз. – Повадка и впрямь как у маргара – первым делом хватает свои колючие игрушки.

– Дважды Рожденный – великий маргар, посланный нам Элейхо, – раздалось с циновки, где сидела Нерис. – Клянусь Предвечным! Таких маргаров в Лиловых Долинах никогда не видели!

Она хотела добавить что-то еще, но мрачный с сомнением хмыкнул, а важный господин, похожий на сенешаля, некстати повел рукой, отпуская охрану. Амазонка, оглядев Дарта с ног до головы, поковыряла в ухе и усмехнулась.

– На вид он в самом деле ничего, чтоб мне подавиться жабьим яйцом! Но так ли хорош, как говорит просветленная шира? – Она откинулась назад, колыхнув внушительной грудью, и добавила: – Велик мужчина или мал, познается в синий период. Женщиной и только женщиной!

– Это можно проверить, моя госпожа, – с изящным поклоном молвил Дарт под возмущенное шипение Нерис. – Хоть в синий период, хоть в желтый или зеленый. Сидя в темнице, я так соскучился по дамскому обществу!

Мрачный снова хмыкнул, на сей раз – одобрительно, а сенешаль, коснувшись висевшего на шее джелфейра, произнес:

– Ты не в темнице сидел, Дважды Рожденный, а отдыхал в священных покоях, куда наведываюсь и я, дабы пообщаться с Предвечным Элейхо. Надеюсь, ты оценил их тишину и уединение. А теперь, коль ты соскучился по обществу, мы потолкуем о разных вещах, не забывая… гмм… о том уединенном месте, которое ты назвал темницей.

Из дальнейших речей сенешаля выяснилось, что сам он – старейший Оити, отец лейтенанта Ренхо, и что за столом сидят другие старейшие – доблестные Аланна и Айд, а также почтенный шир-до Нарата. Он, по словам Нерис, считался хранителем дерева туи и драгоценных зерен, но звание «шир-до», что значило на рами «предок ширы», являлось новостью. Был ли он предком конкретной ширы или носил всего лишь титул, какой присваивают магам и жрецам? Ответа на сей вопрос у Дарта пока что не имелось. С остальными было проще: угрюмый Айд числился в воеводах, начальствовал над городской стражей, молодцами при палках и серых беретах, а дородная амазонка Аланна тоже занимала капитанский пост, командуя воинами, которые стерегли границы. Судя по шраму и солдатской непринужденности манер, она была вполне на месте.