— Мы с тобой как пара, — вдруг ни с того ни с сего заявил Дэн. — Ссоримся каждый день и миримся, иногда спим в одной постели. Теперь вот ванну принимаем едва ли не вместе.
— Но все-таки не вместе, — уточнила я, сдув с руки пенный шар.
— Ну и что. Пусть не в ванне, но мы же были с тобой близки.
— И что ты этим хочешь сказать? Предлагаешь начать отношения? — усмехнулась я.
— Нет, — подумав, серьезно сказал Дэн. — Мне кажется, это плохая идея.
— Неужели дошло? — рассмеялась я. — По-моему, у нас с тобой не может быть совершенно ничего общего.
— Кроме работы, — уточнил он.
— Ага. Подставляй уже свою спину, я буду оттирать козла.
— Так там козел нарисован? — возмутился Дэн.
— А ты хотел барана? Или осла? А рожу сам ототрешь. Хватит уже с меня ощупываний твоего богатства. А то опять скажешь что-нибудь обидное, и судьба тебя снова накажет.
Я оттерла козла с его спины и оставила его домываться, а сама сходила в его комнату за нормальной одеждой. За это время Дэн не только отмылся, но также вытерся и перебрался на кровать, завернувшись в простыню.
— Дэн, до чего же ты лохмат, — заметила я. — Надо бы тебе сходить к цирюльнику.
— Не хочу, — заявил мне этот нахал, тряхнув головой и тут же болезненно сморщившись от резкого движения.
— Но твоя прическа выглядит ужасно: они не длинные, не короткие. Вообще ни рыба ни мясо. А после ванны так и вовсе выглядят как последствие удара молнией. Когда высохнут, конечно, — уточнила я, заметив, с каким интересом Дэн ощупывает свою голову. — Ты их хотя бы укладывай, что ли.
— Не люблю прилизанных мужиков, — поморщился он.
— Это нормально. Если б ты любил мужиков, не смог бы здесь работать.
Дэн хотел запустить в меня подушкой, но больное плечо ему помешало, и он только взвыл и покрепче обнял себя, пережидая болевой приступ.
— Давай, я намажу тебя снадобьем, — предложила я, опуская его одежду на стул и беря со стола обе шкатулки.
Дэн спустил с плеч простыню, и я смогла оценить степень нанесенных ему повреждений. От воздействия тепла припухлости только увеличились и синяки, кажется, тоже. Но бальзам должен был помочь. Я окунула пальцы в остро пахнущую какой-то травой коричневатую жидкость. Бальзам не был густым, так что я смочила в нем платочек и принялась аккуратно прикладывать его к пострадавшим местам. Дэн расслабился, только вздрагивал иногда, если холодное прикосновение было неожиданным. После того, как я обработала ему ребра, он стал дышать куда свободнее: видно, бальзам снимал боль. Возможно, мне это только показалось, но к концу процедуры опухоли также выглядели меньше. Синяки не побледнели и не уменьшились, но сейчас можно было сказать, что Дэн получил их не пару часов, а пару дней назад. Я сняла повязку и обработала ранку. Мазь почти сразу застыла на ней защитной пленочкой. Хвосту не полагалось никаких мазей, но я решила, что пара капель бальзама под лубки ему не повредит. Хвостик благодарно пошевелил сердечком, и я осторожно погладила его кончиком пальца. И тут сердечко трогательно скрутилось, обняв мой пальчик. Не знала, что оно так может.
— Знаешь, Дэн, мне иногда кажется, что твой хвост — отдельное существо, — заявила я, забавляясь с сердечком.
— Может быть, — пожал плечами Дэн.
— В смысле? — вытаращилась на него я.
— Я им почти не управляю, — пояснил он. — Это все равно что дышать: ты можешь задержать дыхание, можешь заставить себя дышать в каком-нибудь определенном ритме. Но когда ты об этом не думаешь, тело продолжает дышать без твоего участия. Так и у меня с хвостом: я могу им шевелить, когда мне это нужно, но обычно он сам что-то делает, а я даже не обращаю на это внимания.
— Это странно, — сказала я после недолгого раздумья. — Все-таки я привыкла считать хвост отдельной конечностью.
— Хвост — это хвост. Если б у тебя был хвост, ты бы его с руками и ногами не сравнивала.
— Возможно, — не стала я спорить. — Одевайся, я отведу тебя в твою комнату.
Дэн натянул штаны, а потом замялся:
— Слушай, Фелисса, а можно я у тебя сегодня переночую, а? Я не буду к тебе приставать, честное слово. Можешь меня смело уволить, если я его нарушу. Просто не люблю болеть в одиночестве.
— Э… — замялась я, не зная, что ответить. По-хорошему, нужно было ему отказать. Но мне было его очень жаль. Особенно ни в чем не повинный хвостик.
— Ладно, — наконец, решилась я. — Но ты спишь под отдельным одеялом.
— Согласен.
Мы уже давно легли, и в комнате царила ночная тишина и темнота. Только часы мерно пощелкивали. Я не могла уснуть, хотя Дэн ко мне действительно не приставал. Да и вообще, было довольно уютно. Но в голову все равно лезли всякие Мысли, и я их Думала. Думала о своей судьбе, о своей репутации. Думала о том, что мне уже довольно много лет, а я все еще не замужем, и даже мужчина, что сейчас делит со мной ложе, оказался здесь совершенно случайно и вовсе не за тем, чтобы вместе со мной делать детей. Думала о том, что у меня уже наметились первые морщинки под глазами, а прямо в середине головы вырос абсолютно седой волос. Я его не выдирала, просто прятала, делая косой пробор. Нужно уметь стареть с честью. Конечно, настанет день, когда я постучусь в лавку с косметикой и робко попрошу краску для волос, но вовсе не потому, что стесняюсь своего возраста, а лишь потому, что меня почти наверняка заставит это сделать Маришка.
— Я не могу уснуть, — вдруг совершенно отчетливо сказал Дэн. Я даже вздрогнула от неожиданности.
— Я тоже, — ответила ему.
— Можно я тебя обниму? — спросил он.
— Ты же обещал не приставать, — ехидно напомнила я. — Мне уже можно тебя увольнять?
— Можно я обниму тебя без пошлого подтекста? — уточнил Дэн.
— Давай, — неожиданно для самой себя согласилась я, поворачиваясь к нему спиной. Дэн обнял меня за плечо и уткнулся носом в затылок. Через минуту я услышала его сонное сопение. А еще через минуту, по всей видимости, и сама уснула.
Гость сегодня не навестил меня. Жаль. Вместо него мне приснился Дэн. Он обнимал меня за плечо, целовал в шею и пытался погладить сломанным хвостиком. Хвостик было жаль до слез. Я уложила его себе на бедро и гладила слегка влажное сердечко кончиком пальца, а хвостик пытался меня ловить. Милашка. Я бы его чмокнула даже, но не дотягивалась. Вот так я и провела ночь — тихо, спокойно, во власти невинных сновидений. Старая дева.
Глава 11. Делу — время, безделью — день
Шесть утра. Я встала, попыталась нащупать ногой потерявшуюся тапочку, но вместо этого нащупала головой столбик кровати: это меня снова настигло утреннее головокружение.