Я вырываюсь из объятий Адриана и поворачиваюсь к ним лицом.
— Коля, отпусти ее.
Он не двигается, его взгляд встречается с взглядом босса. Поэтому я обращаю свое внимание на моего мужа.
— Адриан… скажи ему, чтобы он отпустил ее.
Его критический взгляд пристально изучает Уинтер, очевидно, пытаясь понять, почему она не спит.
— Нет, пока я не удостоверюсь, что она не представляет опасности.
— Она не опасна.
— Ты этого не знаешь. — Муж притягивает меня к себе, крепко обнимает за талию и обращается к Коле. — Не спускай с нее глаз до дальнейших распоряжений.
Он поворачивается, чтобы уйти, затем бросает через плечо.
— И скажи Яну и Борису, чтобы они планировали свои гребаные похороны.
И с этими словами он вытаскивает меня из комнаты и из гостевого дома. Я извиваюсь, пытаясь вырваться, но крепкая хватка Адриана мешает мне сделать что-нибудь значительное.
Когда мы входим в дом, он отпускает меня, потому что я постоянно ерзаю.
Я опускаю ноги на пол и кладу руку на бедро.
— Что с тобой такое? Уинтер не сделала ничего плохого.
— Она думала, что сможет занять твое место. Этого достаточно, чтобы считаться плохим в моем словаре.
— Я сделала это. Я та, кто убедил ее, так что, если ты хочешь наказать кого-то, накажи меня.
— О, я накажу тебя, Лия, и это не имеет никакого отношения к Уинтер. — Он хватает меня за локоть. — Какого хрена ты здесь делаешь? Ты должна была остаться в России, как я тебе приказал.
— И терпеливо ждать известий о твоей смерти? — Я тыкаю пальцем ему в грудь. — Я бы никогда этого не сделала. Я не буду сидеть на месте, когда могу помочь тебе.
— Помочь мне, разоблачив себя перед Лазло? Как ты думаешь, теперь он оставит тебя в покое?
— Меня все это не волнует. Единственное, о чем я могла думать, — это вернуть тебя живым. — Мой голос срывается, и слезы, которым я сопротивлялась прошлой ночью, заливают мои глаза. — Как ты мог так поступить со мной? Как ты мог оставить меня там, как будто я ничего не значу?
— Ничего? — Его челюсть и голос напряглись. — Если бы ты ничего не значила, я бы не пошел навстречу смерти ради тебя.
— Кто просил тебя идти на смерть ради меня? С каких это пор ты стал героем? Ты злодей, так что веди себя как злодей и неси ответственность за свои поступки.
— Мои поступки?
— Ты сделал меня зависимой от тебя и неспособной функционировать, пока я не получу свою дозу, так что не смей думать, что можешь уйти и ожидать, что я отпущу тебя без борьбы. — Слезы каскадом текут по моим щекам, и мое горло сжимается от напряженной силы, стоящей за моими словами.
— Леночка… — Он протягивает мне руку, и я делаю шаг в сторону.
— Не Леночкай мне здесь. Я злюсь на тебя прямо сейчас. Ты хоть представляешь, сколько сценариев пронеслось у меня в голове, когда я побежала за машиной и не смогла догнать ее? Я думала, что вижу тебя в последний раз, что овдовею, что Джер осиротеет. Ты бы убил меня вместе с собой и покончил с жизнью, на спасение которой потратил много времени и сил. На что ты надеялся? Что я забуду тебя и соберу осколки своей жизни, как будто тебя в ней никогда не было?
— Со временем — да. Разве не этого ты хотела все это время? Жизни вдали от меня?
— Идиот. Чертов идиот. Ты думаешь, я смогу жить вдали от тебя, когда ты единственный, кто придал смысл моей жизни? — Я шмыгаю носом. — Я сказала эти слова только из-за своих страхов и никогда не имела их в виду.
Его обычно свирепые глаза смягчаются, несмотря на карту синяков на его лице.
— Нет?
— Нет! А как же тогда ты? Ты действительно хотел, чтобы я двигалась дальше? Что, если я нашла бы себе другого мужчину, а?
Вся мягкость исчезает, и его глаза становятся ярко-серыми, когда он сжимает челюсти.
— Коля убил бы его.
— Он не мог убить их всех.
— Он мог бы.
— Тогда я встречалась бы с ними за спиной у Коли.
— Лия… — предупреждает он.
— Что, Адриан? Что? Это ты хотел, чтобы я двигалась дальше.
— К черту это, — он обнимает меня за талию и притягивает к себе, прижимая мою грудь к своей твердой груди, когда он резко дышит. — Ты думаешь, я когда-нибудь захочу, чтобы ты была с другим мужчиной? Это все равно что выпотрошить себя собственными руками. Ты моя, и я хочу, чтобы ты всегда оставалась моей, а не чьей-то еще.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тогда не говори, что снова бросишь меня. Ты — моя последняя остановка, и я планирую остаться, а не двигаться дальше.
— Ты тоже моя последняя остановка.
Мое сердце трепещет, а желудок сжимается от нежности и решимости в его тоне. Мы остаемся в таком положении в течение нескольких секунд, впитывая существование друг друга. Мне хочется обнять его и рыдать у него на груди, как тогда, в больнице, после того, как моя карьера закончилась.
Прошло много лет, но я все еще вспоминаю тот момент, когда я начала влюбляться в него. Балет был единственным, что имело смысл в моей жизни, и когда я потеряла его, у меня не было стремлений и цели. Все казалось бесполезным и пустым.
Он был исключением.
Он не только медленно заполнял пустоты, но и запрещал мне убегать. Он стал моим щитом и продолжал это делать, даже когда я поцарапала броню и попыталась уничтожить ее.
Глубокий вздох покидает его.
— Ты должна иметь в виду, что теперь будет только хуже.
Я моргаю, выводя себя из задумчивости.
— Как хуже?
— Лазло, очевидно, подумает, что я специально скрыл от него твое существование. Сергей и все члены братства будут пристально следить за нами обоими. И все еще есть этот ублюдок Лука, и никто не знает, где он прячется.
Моя ладонь лежит на его груди, и я слегка поглаживаю ее. Я не хочу прекращать прикасаться к нему, чувствовать его, убеждаться, что он действительно здесь, а не мертв.
— Хуже может быть только до тех пор, пока не станет лучше.
Он ласкает мою щеку кончиками пальцев.
— На твоем месте, Леночка, я бы не был так оптимистичен.
— Так и есть. Все, что ты упомянул, пугает, но ничто из этого не пугает меня так сильно, как мысль о том, что я потеряю тебя. Пока мы вместе, я могу пройти через все, что угодно.
— Правда?
— Абсолютно. — Я провожу пальцами по порезу на его губе и хмурюсь. — Тебе очень больно?
— Не так сильно, как мысль о том, что я никогда больше не увижу тебя или оставлю без защиты.
— Тогда никогда больше не думай об этом. Я серьезно, Адриан. Ты не смог бы избавиться от меня, даже если бы попытался. Мы дали клятвы, и я намерена их сдержать.
— Я думал, тебе не нравятся эти клятвы.
— А кто сказал, что они мне не нравятся?
Он поднимает бровь.
— Тот факт, что ты умоляла меня не жениться на тебе.
— Я ненавидела то, как ты вынудил меня к этому, не поговорив со мной об этом, пока я все еще оплакивала конец своей карьеры, но я никогда не жалела, что вышла за тебя замуж. Это должно было случиться рано или поздно.
— Как я тебе и говорил. Ты наконец-то возвращаешься к моим словам.
— Заткнись. — Я встаю на цыпочки, и он опускает голову, чтобы я могла коснуться его губ своими.
Слезы все еще липнут к моим векам, но это слезы счастья. Слезы облегчения.
Потому что, в отличие от вчерашнего дня, я наконец-то могу дышать. Наконец-то у меня есть воздух, которого я была лишена с того момента, как он оставил меня в той снежной буре.
Теперь у меня снова есть кислород.
И я намерена продолжать в том же духе, даже если мне придется прибегнуть к способам, которые Адриан не одобрил бы.
Чего мой муж не знает, так это того, что он не единственный, кто стремится защитить меня. Я бы сделала то же самое.
Своей жизнью, если придется.
По-своему я хотел сохранить тебя, пойти против своей природы и сохранить тебя, но я должен был знать, что это всего лишь несбыточная мечта.
Глава 28
Лия