сварить вкуснейшую кашу! Только, в же ее чем варить, если котлы и котелки остались на дне ущелья?
Парни во главе с Данутом дружно ухватили оглобли и потащили повозку в обратную сторону. Вести разговоры у младшего приказчика не было ни желания, ни сил. О странностях и чудесах можно поговорить потом, рассевшись на привале вокруг костра, уплетая кашу. Вот только, как же ее приготовить?
Данут поймал себя на том, что о приготовлении еды он думает больше, чем обо всем остальном. С чего бы вдруг? И тут он вспомнил, что перед разведкой он не позавтракал, собираясь перекусить по возвращению. Кто ж мог подумать, что старый пень его не дождется и выступит в путь.
От нахлынувшего голода на парня нахлынула злость на старшего приказчика. И, как всегда, вместе с одной нехорошей мыслью полезли и другие, обличавшие Инвудаса во всех грехах. Ведь могли они сделать стоянку подальше от болота, тогда бы не потеряли столько людей. Что стоило старшему, с его — то опытом, присмотреться к поведению волов и понять, что с ними что — то не так? А если бы старший приказчик не поторопился, то они с Карагоном точно бы высмотрели этих «черепаховин» и не позволили бы залезть в ловушку. И с речными пиратами тоже Инвудас виноват. Почему старший приказчик, как самый главный, не проверил, выставлены или нет часовые, не потрудился присмотреться к экипажу, просмотрев предателя? Ну, а самое главное — на кой черт Инвудасу понадобилось тащиться в Бегенч за петролом, когда вполне можно было закупить земляное масло в самом Хандварке? Вряд ли оно там обошлось бы настолько дороже, а если и так, и Ящер с ними, с векшами. Словом, к тому времени, когда повозку приволокли к месту стоянки, Данут был уже готов убить своего старшего товарища и наставника в торговом деле.
Из — за дурацких мыслей младший приказчик Торгового дома «Силуд Таггерт и сыновья» лишь краем уха слушал разговоры парней. Они — то с утра поели и, потому, могли позволить себе потолковать не о еде, а о чем — то другом. Наверное, стоило слушать более внимательно. А охранники говорили о каких — то магах, до смерти напугавших членов городского Совета Хандварка. Дескать, нужно прекратить продавать петрол, а иначе вся земля будет заполнена вонью и страшными самобеглыми повозками, из — за которых будет погибать все живое — птицы, звери и даже растения. Мол, колеса повозок повреждают почву, а дым и частицы пыли (какой пыли?) разъедают землю. А коли купцы Хандварка, не прислушаются к советам, то могут позабыть не то, что о прибыли, но и о жизни. И вот, городской совет настоятельно рекомендовал возчикам волов и охранникам поискать себе другое дело. Ну, заняться изготовлением часом, выдувкой стекла. В крайнем случае — идти работать на кирпичные заводы. Кирпич нынче в большой цене, потому что его покупают и гномы, и люди. Купцам — то хорошо, они всегда найдут способ заработать на хлеб, а каково простому человеку, чья жизнь и заработок связаны с перевозкой петрола? Вот и пришлось им, бедным, нарушить запрет волшебников, а теперь ждать, не вылезет ли откуда — нибудь чудовище, да не сожрет ли их всех?
К тому времени, когда младший приказчик и охранники дотащили повозку к стоянке, их встретил одуряющий запах печеного мяса. Видимо, обозники сами придумали, что им поесть — прирезали одного из волов, освежевали и запекли на углях. А судя по заплывшему глазу Инвудаса, старший приказчик был категорически против. Это плохо, что главный начальник потерял свой авторитет, но с другой стороны, сам виноват. Данут бы не очень удивился, если бы сейчас в небольшом отряде вспыхнул мятеж. Но с другой стороны, бунтовать особого смысла не было. Все пошли добровольно, за плату. А кому что — то не нравилось, тот ушел после схватки у болота.
— Ну как? — подскочил к Дануту старший приказчик. — Где укладка?
— В пропасти, — коротко ответил юноша, отправляясь к костру, возле которого шла раздача еды. Разговаривать и объясняться на голодное брюхо не хотелось. Получив свою долю — кусок плохо пропеченного мяса (мясо вола — это тоже говядина?), завернутого в лопух, Данут уселся прямо на землю. И хотя пища была несоленой и приготовлена на скорую руку, все казалось вкусным.
— Ты лопушком закусывай, — услышал Данут голос Карагона.
Возчик, с кряхтением уселся рядом.
— Я говорю — лопушок, он растение полезное и даже вкусное. Если есть нечего, лопухи за милую душу идут.
Он что, корова, чтобы лопухи есть? Но почему бы не попробовать. Парень осторожно откусил часть шершавого листа, заедая им сочное мясо. А ведь и впрямь, ничего.
— Вот — вот, — с одобрением заметил Карагон, сам поедавший мясо вприкуску с листом. — Если в дороге много лет проведешь, жрать станешь все, кроме дров. Имей в виду — можно еще одуванчики есть.
— Спасибо, — поблагодарил парень старого возчика. И впрямь, мало ли что в жизни может пригодиться? Поинтересовался у старика: — Как рука?
— Да все хорошо, — помахал раненой рукой Карагон, показывая, что она зажила. — Я с тобой о другом потолковать хочу.
— О чем?
— Мы с ребятами решили, что по четыре векши за рейс — этого мало. Очень мало! Мы же своей шкурой рискуем. Такой поездки отродясь не было. Ну, разбойники нападут — дело привычное. Но чтобы лягухи, да черепахи — в пьяном сне не приснится. А за шкуру — цена особая.
— О том надо с Инвудасом толковать, — пожал плечами Данут, доедая мясо. Вытерев жирные руки остатками лопуха, смял лист и выбросил его в сторону.
— А что с ним толковать? — хмыкнул Карагон. — Толку от него, как от вола приплода. Старшего твоего уже никто за начальника не держит. Для нас ты начальник. Как ты решишь, так и будет.
— Может, оно и так, но векши и расписки у Инвудаса. Вернее, у него были, — поправился парень, вспомнив про укладку, канувшую в пропасть. — И его дядька старшим назначил. Мое слово маленькое.
— Укладка — дело десятое, — усмехнулся возчик. — Не верю, что хороший приказчик при себе никаких бумаг не имеет. Инвудас твой, наверняка в Хандварке или в Бегенче сумеет векшей раздобыть.
Данут и сам в этом не сомневался. Зная своего начальника, парень был уверен, что Инвудас хранит заемные письма и векселя при себе. Он сам, например, так бы и сделал.
— Ну и как ты себе это представляешь? — поинтересовался парень. — Скажем, я соглашусь, а Инвудас откажет?
— Мы это