— Значит, он все-таки не поверил послу?
— Господи, какая ужасная головоломка! Я страшно боюсь за Эме. Она слишком невинна, нежна и неопытна, чтобы внезапно оказаться одной в этом мире, даже если не думать о худшем.
— Своими страхами вы делу не поможете, — ответил Гуго, — а я просто не в силах видеть вас такой бледной и измученной.
— Я прекрасно знаю, что ужасно выгляжу, незачем мне об этом напоминать!
— Вы, как всегда, прелестны, — внезапно севшим голосом произнес Гуго.
Изабелла взглянула на него с искренним удивлением.
— О Гуго! Это первый настоящий комплимент, который я от вас слышу!
— Обычно вокруг вас толпится достаточно народу, и все твердят, как вы прекрасны. Я не стремлюсь присоединиться к ним.
Губы красавицы дрогнули в слабой улыбке.
— Наконец-то! — воскликнула она. — Я, кажется, начинаю производить на вас хоть какое-то впечатление! Видит Бог, я так старалась!
— Если бы я мог этому поверить! — с горечью заметил Гуго.
— Уверяю вас, это чистая правда!
— Ну да! Каждый, кто оказывается на вашем пути, должен непременно стать вашим верным рабом!
— Ну вот, вы опять грубите! Как вы можете быть таким бесчувственным в этот тяжелый момент? Я так волнуюсь за Эме и провела такую ужасную ночь, что мне грозят ранние морщины и седина!
Ее слезы и искренность тона, казалось, на минуту парализовали Гуго. Его губы шевельнулись, словно готовые извергнуть поток страстных слов. Но прежде чем он успел что-либо произнести, дверь открылась и в комнату вошел герцог.
— Себастьян, наконец-то! — горячо воскликнула Изабелла. — Где вы были? Вы хоть что-нибудь разузнали? Нашли Эме?
Герцог сел за стол и молча покачал головой. В бледном свете раннего утра он выглядел уставшим и опустошенным. И сюртук, и панталоны его измялись, а сапоги покрывал слой грязи. Перехватив удивленный взгляд Гуго, герцог сдержанно заметил:
— Вы должны простить мне мой вид. За ночь я прошел много миль. До этой ночи я и понятия не имел, что такое парижские трущобы.
— Но зачем вы отправились в такие места?
Герцог тяжело вздохнул.
— Это всего лишь история неудачи, — тяжело вздохнул герцог, — но дайте мне сначала хоть что-нибудь съесть и выпить.
Гуго вскочил.
— Извините, Себастьян! — воскликнул он. — Я и забыл, что надо позаботиться о вас самом! Чего вы желаете, вина или кофе?
— Пожалуй, вина. А еду я уже заказал, когда входил в дом. Должен признаться, я очень голоден, потому что таких расстояний я не проходил уже лет пятнадцать!
— Но почему вы шли пешком? — волновалась Изабелла. — Разве нельзя было проехать?
— В тех местах, где я был, карету, запряженную четверкой лошадей, закидали бы камнями. Я был на самом дне Парижа, Изабелла, и увидел такое, что заставило меня испугаться не только за судьбу монархии, но и за любого человека благородного происхождения, «аристо», как зовут нас по всей Франции.
— Вы надеялись найти Эме в таких местах?
— Я просто решил, что это не менее реально, чем все остальное.
— Вы больше не подозреваете кардинала? — спросил Гуго.
— Нет, — покачал головой герцог. — Его преосвященство сказал, что ничего не знает о судьбе девочки, и я ему поверил. Обычно я сразу вижу, если человек лжет, а кардинал к тому же поклялся своим саном, что понятия не имеет, где может находиться Эме.
— А как он вас принял? — поинтересовалась Изабелла.
— Надо отдать ему должное, он принял меня с достоинством и учтивостью, которые делают ему честь. Поначалу мы оба избегали упоминать о том, что произошло в тот вечер, но, когда я уже собирался уходить, кардинал внезапно сказал:
— Надеюсь, ваша подопечная вскоре благополучно вернется. Я много думал о том, что она сказала мне, и пришел к выводу, что, возможно, девочка обладает способностью глубже проникать в суть вещей, чем это дано всем остальным.
Потом, словно пожалев о том, что говорил слишком свободно, он добавил:
— Но я глубоко верю в графа Калиостро. Он относится к числу избранных и посвященных. Его тайны, конечно, не доступны пониманию простых людей, с которыми он вступает в контакт.
У меня не было ни желания, ни времени обсуждать этот вопрос, а потому я просто откланялся. Похоже, что Калиостро просто загипнотизировал кардинала.
— Но если не кардинал похитил Эме, то кто же? — в недоумении произнес Гуго.
— Думаю, ее похитили по приказу герцога де Шартра. Сегодня ночью я многое узнал об этом человеке. И в одном я уверен: герцог привел в движение столь мощный камнепад, под которым наверняка окажется погребен и сам. Идею мне подал сам кардинал, спросив:
— А нет ли у вас или у мисс Корт врага в Париже? — И я сразу вспомнил о де Шартре. То, как я сбежал из его замка, не могло ему понравиться.
— Похищение молодой девушки — весьма причудливая и жестокая месть, — заметил Гуго.
— Согласен. Но этот поступок вполне согласуется с тем, что мы слышали раньше и о нем самом, и о его подчиненных. Из разговоров, которые я вел сегодня ночью, я понял, что имя герцога на самом деле — лишь прикрытие для целой организации людей, куда более опасных, жестоких и изворотливых, чем он сам.
Он тщеславный, самовлюбленный, напыщенный эгоист, однако те, кто предпочитает скрываться в тени его имени, имеют то, что он не купит ни за какие деньги, — мозги. Хитрые, расчетливые, непорядочные и вездесущие, они тем не менее обладают умом, чтобы замышлять и претворять в жизнь свои дьявольские планы. Именно эти люди и представляют реальную угрозу для Франции.
— Но какое же отношение имеет ко всему этому Эме? — озадаченно спросила Изабелла.
— Она последняя сенсация Парижа. Она имела огромный успех в свете, обласкана самой королевой, имя ее у всех на устах. А кроме того, она еще и моя подопечная!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});