Люсьен. – Энциклопедисты, несмотря на все интриги, в первую очередь гении. Изобретая оружие, они одновременно придумывают и средство против него. Pe deresas, in deresas.
Иностранный акцент напоминает о песнях во славу Кавара на староветрисианском, которые мне недавно довелось услышать.
– Что это?
– Их девиз. Создавай силу, контролируй силу.
– Но зачем им устраивать нечто подобное в день благословения? – вопрошаю я. Люсьен молчит, пристально глядя на Гавика, и я наконец складываю все воедино. – Потому что вся знать здесь.
– Они контролируют земли Каваноса, его ресурсы и армию, – соглашается Люсьен.
– Внушить им, что ведьмы нападают вновь, – добавляю я. – Заставить бояться.
– И жаждать очередной войны, – продолжает Люсьен. Мой желудок тревожно сжимается. Значит, ведьмы были правы насчет приближающейся войны, и кто-то в городе хочет ее развязать.
И вероятнее всего этот кто-то – Гавик.
Темные языки пламени почти потухли, лишь угли тлеют на мостовой. Эрцгерцог изо всех сил старается успокоить разодетых господ на лестнице. Панике конец. Без огненной стены стражи скоро нас обнаружат. Королевские энциклопедисты заканчивают борьбу с огнем и возвращаются к Гавику, поворачиваясь ко мне спиной. Пора действовать. В тот миг, когда я уже собираюсь с силами, чтобы поразить мечом принца Люсьена, надо мной раздается громкий треск; я реагирую слишком поздно – источенная огнем балка ближайшего дома с головокружительной скоростью летит прямо мне в голову. Время замедляется, каждый звук кажется далеким и приглушенным.
– Леди Зера! – доносится слабый окрик принца. Под действием внезапно обрушившейся на меня животной силы мое тело врезается в землю, булыжники мостовой впиваются в спину, и что-то очень теплое и тяжелое придавливает меня сверху. Пахнет дождевой водой и пеплом.
Я моргаю, осознание приходит с опозданием. Прямо надо мной лицо Люсьена. В темных бархатистых глазах страха больше, чем у меня, волосы цвета вороньего крыла обрамляют лицо. И если со стороны его удивительные черты могут казаться пугающими, то вблизи от них перехватывает дух, если во мне вообще еще остался воздух. По телу пробегает дрожь – легкое покалывание в пятках, словно у кролика, замершего перед ястребом. Его бедра касаются моих, наши ноги переплетены. Он аккуратно поддерживает мой затылок, защищая от удара о мостовую. Никогда прежде никто не бывал так близок ко мне, так сплетен со мной. Мой меч валяется, забытый, где-то сбоку.
Мгновение, и он быстро отстраняется, берет меня за руку и поднимает на дрожащие ноги.
– Дерево, – грубо бурчит он, указывая на тлеющую балку совсем рядом с нами. Она могла бы проделать во мне хорошую дырку или вообще убить. И воскрешение у него на глазах – да у кого угодно на глазах, не считая И’шеннрии, – вызвало бы грандиозный переполох. Он, наверное, считает, что спас мне жизнь, но не знает и половины правды.
Люсьен старается не встречаться со мной взглядом, и я, как ни странно, тоже. Умерев прежде десятки раз, мое тело все равно остро реагирует на близость смерти: сердце колотится, руки трясутся. Или это из-за него? И то и другое. Трудно сказать.
– С-спасибо тебе, – наконец выговариваю я. – Я была бы…
– Ерунда, – быстро отвечает он, с внезапным усердием стряхивая пыль с сюртука.
– Люк! Куда ты подевался? – Подземник – телохранитель принца Люсьена подскакивает к нам. – В поисках тебя мне пришлось пройти сквозь огонь. Только народ напугал до одури. – Телохранитель останавливает на мне взгляд своих багровых глаз и кланяется. – Леди Зера! Нас не представили: я Малахит. Не ожидал, что вы тоже рванете за принцем сквозь стену огня.
– Как будто я бы осмелилась на такое с моим хрупким человеческим телом! – наигранно отвечаю я. – Я просто последовала за принцем на крышу конюшни.
Телохранитель, который, по его собственным словам, прошел сквозь огонь, выглядит совершенно невредимым, ни одного опаленного волоска.
Малахит восхищенно присвистывает.
– Неплохой прыжок. Ну что ж, она тебя не боится и при этом способна держаться с тобой наравне. Ты в большей опасности, чем я предполагал, Люк.
Не обращая на него внимания, Люсьен поворачивается ко мне.
– Ты была права, леди Зера. Это не колдовство. Я начинаю понимать, что, возражая тебе, надо готовиться к последствиям.
«А я начинаю понимать, что забрать твое сердце будет сложнее, чем я предполагала». Я поднимаю клинок и выдавливаю из себя улыбку.
– Пусть это будет тебе уроком – не стоит недооценивать женщину с безупречным вкусом.
– Вы желаете проводить время с Люком, – замечает Малахит. – Я бы точно не назвал ваш вкус безупречным.
Люсьен одаривает его саркастическим взглядом. Малахит провожает нас обратно к толпе на ступенях храма, королева бросается к Люсьену, чтобы осмотреть, нет ли у него ран. И тут же нервничает, отыскав царапину на тыльной стороне ладони. Люсьен настаивает, что все в порядке, а я заливаюсь виноватым румянцем, ведь царапина как раз на той руке, которой он поддерживал мою голову во время падения. Малахит хитро подмигивает мне, дерзкий гад. Неужто он видел, что произошло? У него явно нет никакого чувства приличия: называет принца Люком и говорит с ним как с равным, а вовсе не как телохранитель с королевской особой. И, как ни странно, где-то в глубине души я ненавижу его за это, ненавижу за то, как легко ему быть рядом с принцем, в то время как мне приходится обдумывать и просчитывать каждое движение.
Если бы у меня была такая возможность, я бы уже раз десять могла забрать у него сердце.
– Ведьмовское зло уничтожено! – восклицает Гавик, срывая гром аплодисментов от особо впечатлительных вельмож. Гавик делает жест в сторону раскланивающихся энциклопедистов. – Нам стоит выразить благодарность и этим храбрецам и мудрецам.
Я возвращаюсь к И’шеннрии, которая приткнулась в уголке возле входа в храм, счастливая, что ей удалось-таки оттуда вырваться. Экипажи прибывают один за другим, аристократы отбывают с облегчением на лицах. Мы с И’шеннрией садимся в карету к Фишеру, молчаливые и уставшие после перенесенных испытаний. Я наблюдаю за последствиями пожара в окошко – вижу купцов, выглядывающих из своих домов только для того, чтобы узнать, что бочки с их товаром сожжены, а лавки разрушены. Они рыдают, заламывая руки от шока и с выражением потери на лицах. Мы проезжаем мимо двоих людей, спорящих над вскрытой бочкой обугленных специй, один из мужчин чуть не плачет.
– …что нам делать, Марикс? Налоги – мы должны заплатить налоги в этом месяце! Они выбросят нас на улицу…
– Я что-нибудь придумаю, – отвечает второй. – Обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы сохранить нам крышу над головой…
Наша карета едет дальше, и слова остаются позади. Нам попадаются