Читать интересную книгу За полвека до Бородина - Вольдемар Балязин

В Суйду молодые супруги привезли и своего первенца — Наденьку, в будущем мать великого поэта. Здесь и прожили молодожены вместе с Абрамом Петровичем четыре года, из коих в добром согласии лишь первые полтора.

Осип Абрамович, обладавший бурным «эфиопским» темпераментом, тяготился жизнью с отцом, имевшим столь же взрывоопасный характер и ко всему прочему ставшим на старости лет непримиримым моралистом. Стычки между отцом и сыном происходили довольно часто и обмен любезностями не был джентльменским.

Самым мягким из того, что говорил отцу малопочтительный сын, была французская поговорка: «Когда черт становится старым, он становится добродетельным».

Сам же Осип Абрамович был молод, и до добродетели ему было так же далеко, как и до старости. Он вскоре оставил жену и дочь и бежал из дома, уведомив старого генерала письмом, в коем извещал, что навеки от всех их скрылся.

Затем через некоторое время Осип Абрамович забрал у своей бывшей жены дочь и препоручил ее заботам своего приятеля — майора Маза, проживавшего в Красном Селе.

Когда же девочка подросла, она стала жить в Петербурге, в доме своего дяди и опекуна, родного брата ее матери — Михаила Алексеевича Пушкина.

В доме М. А. Пушкина часто бывал их родственник — Сергей Львович Пушкин, поручик 10‑й роты лейб–гвардии Измайловского полка.

Он сделал предложение Наденьке Ганнибал, доводившейся ему внучатой племянницей, и 28 сентября 1796 года обвенчался с нею в церкви деревни Суйда. (В этой же церкви за 15 лет до их венчания отпели и деда невесты — генерал–аншефа Абрама Петровича.)

26 мая (6 июня) 1799 года, когда Надежда Осиповна и Сергей Львович жили в Москве, у них родился сын, названный ими Александром.

На сем мы прервем рассказ о Ганнибале и его внучке и перейдем к Голенищевым — Кутузовым, для того чтобы потом слить два сюжета нашего повествования в один, общий и для Ганнибалов — Пушкиных и для Голенище–вых- Кутузовых.

У героя нашей повести Михаила Илларионовича было шестеро детей: сын–первенец и пятеро дочерей. Сына, названного в честь отца Михаилом, «заспала» нянька–кормилица, когда мальчику еще не исполнилось и одного года.

Михаил Илларионович очень горевал о постигшей его беде, но больше сыновей у него не было.

Из пяти дочерей более других любил он третью — Лизаньку. Любовь к ней перешла и на ее первого мужа — Фердинанда Тизенгаузена и на их дочерей, внучек Кутузова, Дашеньку и Катеньку.

Мужа Елизаветы Михайловны — графа Фердинанда Тизенгаузена, которого в домашнем кругу называли на русский лад Федором, — Кутузов любил более всех других зятьев и однажды написал своей жене, что хотя бог и не дал ему сына, но сына заменил ему любимец его Федор.

Федор погиб под Аустерлицем 20 ноября 1805 года. Когда один из адъютантов доложил об этом Кутузову, тот никак не отреагировал на сообщение.

На следующий день, когда разбитая Наполеоном русская армия отступала из–под Аустерлица, этот же адъютант увидел, как горько плачет Кутузов над мертвым любимцем, тело которого увозили в телеге, для того чтобы похоронить на родине.

Тогда адъютант спросил у Кутузова, почему он был так безучастен к смерти Тизенгаузена вчера и так безутешен сегодня?

И Кутузов ответил:

— Вчера я был главнокомандующий, сегодня — я отец.

Лизанька в это время находилась неподалеку от места сражения, в силезском городе Тешен, — дальше жен офицеров и генералов не пускали — и там ожидала известий.

Но отец не решился сказать ей правду, и от Ли–заньки долго скрывали смерть мужа.

Когда Тизенгаузен погиб, на руках у Елизаветы Михайловны остались две дочери — Дарья и Екатерина. Елизавете Михайловне было 22 года, и она была очень хороша собой, но замуж долго не выходила. Только через шесть лет она приняла предложение генерал–майора Николая Федоровича Хитрово и уже после окончания последней войны с Наполеоном в 1815 году с мужем и детьми уехала в Италию. Н. Ф. Хитрово был назначен поверенным русского двора во Флоренции, в Великом Герцогстве Тосканском. Семья Хитрово прожила во Флоренции четыре года. Николай Федорович почти все время болел и в 1819 году скончался.

Лизанька овдовела вторично, на сей раз окончательно. И хотя ей было уже 36 лет, она все еще была и молода и хороша собой, но в третий раз выйти замуж так и не решилась, хотя предложения были.

В 1819 году ее старшей дочери Дарье Фердинандовне Тизенгаузен было 15 лет.

Похоронив мужа, Лизанька осталась во Флоренции и сначала, нося траур по недавно умершему мужу, не выезжала в свет, никого не принимала и не бывала при дворе герцога. Потом, чтобы скрасить горечь утраты, она вместе с дочерью уехала из Флоренции и около года путешествовала по Европе. Вернувшись во Флоренцию, она вскоре по приезде приняла приглашение на бал во дворец герцога. И здесь ее старшую дочь Дарью, которую в доме на иноземный лад звали «Долли», увидел и тотчас же в нее влюбился французский посланник граф Шарль Луи Карл Людвиг Фикельмон. Посланнику было 43 года, и он был холост.

Отец и дед посланника, несмотря на наличие в его имени немецких элементов, были французы и французские подданные, но по семейной традиции служили в Австрии.

Граф Шарль Луи Фикельмон начал свою карьеру в армии. Он служил в драгунском полку, затем командовал полком, потом был военным атташе в Швеции и, наконец, австрийским посланником во Флоренции.

Долли было шестнадцать лет, когда граф Фикельмон, дипломат и генерал, впервые увидел ее, но это не помешало ему через год сделать предложение.

Получив согласие Елизаветы Михайловны на брак с ее дочерью, Фикельмон написал письмо бабушке Долли, тогда уже вдове фельдмаршала, Екатерине Ильиничне Голенищевой — Кутузовой-Смоленской:

«Княгиня! Нет на свете для меня ничего более счастливого и лестного, чем событие, которое накладывает на меня, княгиня, обязанность вам написать… Неодолимая сила увлекла меня к новому существованию. Теперь его единственной целью будет счастие той, чью судьбу доверила мне ее мать. Все дни моей жизни будут ей посвящены, и, поскольку воля сердца могущественна, я надеюсь на ее и мое счастье.

Как военный… я горжусь больше, чем могу это выразить, тем, что мне вручена рука внучки маршала Кутузова, и я имею честь принадлежать к вашей семье».

3 июня 1821 года Дашенька Тизенгаузен стала графиней Фикельмон. Несмотря на большую разницу в возрасте, Дарья Фердинандовна всю жизнь любила мужа и искренне им гордилась — он был не только выдающимся дипломатом, но и незаурядным литератором и широко образованным человеком. Через четыре года после свадьбы 10 ноября 1825 года у них родилась дочь, названная ими Елизаветой Александрой — в честь русской императрицы Елизаветы и императора Александра. (Впрочем, полное имя девочки звучало так: Елизавета Александра Мария Тереза.)

К Долли Фикельмон, ее мужу и ее дочери мы еще вернемся, а теперь несколько слов о ее матери.

В 1823 году Елизавета Михайловна возвратилась в Петербург и сразу же стала одной из местных знаменитостей, хозяйкой модного литературного салона. В ее доме бывал сам Александр I. Она была дружна с А. С. Пушкиным, Е. А. Баратынским, В. А. Жуковским. О тесной дружбе Александра Сергеевича Пушкина с дочерью Кутузова и с его внучкой существует большая литература — не станем повторять ее.

Так через много лет Ганнибалы — Пушкины и Голенищевы — Кутузовы встретились, чтобы и этот сюжет навсегда оставить в истории России. К сожалению, их дружба не была долгой — в 1837 году погиб А. С. Пушкин, а еще через два года умерла и Елизавета Михайловна Хитрово.

Незадолго до смерти Елизаветы Михайловны, последовавшей 2 мая 1839 года, в ее салоне появился и Михаил Юрьевич Лермонтов, которого в петербургский свет ввела Елизавета Михайловна.

Долли с мужем и со своей младшей сестрой Екатериной Фердинандовной, после того как их мать уехала в Петербург, оставались во Флоренции. Сестры были очень дружны и часто совершали и небольшие совместные поездки, и даже путешествия по Италии.

В 1825 году, когда они были в Венеции, им встретился молодой, тогда еще мало известный живописец Александр Павлович Брюллов. Он написал парный портрет сестер на фоне Венецианского залива.

Живя в Италии, Даша и Екатерина познакомились и с другими художниками и писателями. В доме графа Фикельмона, не чуравшегося изящной словесности, бывали мадам де Сталь со своим сыном Августом, один из крупнейших ученых, мыслителей и романтиков начала XIX века — Фридрих Шлегель.

В июле 1829 года граф Фикельмон по просьбе императора Николая I был назначен австрийским посланником в Петербурге. Царь высоко ценил достоинства посланника и уже через год наградил его орденом Андрея Первозванного — случай для иностранного подданного весьма редкий.

С приездом Долли Фикельмон в Петербург ее салон в здании австрийского посольства на Дворцовой набережной стал не менее популярен, чем салон ее матери Екатерины Михайловны Хитрово. В апартаментах жены австрийского посланника были те же знаменитости, что и в доме ее матери, а А. С. Пушкин с ноября 1829 года появлялся здесь чаще, чем прежде у Елизаветы Михайловны. Друзьями Долли стали князь П. А. Вяземский, А. И. Тургенев, Н. М. Карамзин.