Читать интересную книгу Возвращенная публицистика. В 2 кн. Кн. 1. 1900—1917 - Георгий Плеханов

Как вопрос об общих совещаниях и народовцах, так и вопрос о президиуме решался «меньшевистским» большинством думской фракции соображениями о «единстве оппозиции» во что бы то ни стало. Во имя этого «единства» фракция не только голосовала за кадетского председателя, но и воспретила некоторым добивавшимся этого права большевикам-депутатам воздержание при голосовании. Для защиты этого голосования у докладчика, даже после вполне выяснившегося характера политического поведения г. Головина[165] не нашлось других аргументов, кроме соображений о необходимости для социал-демократов усилить авторитет кадетского председателя, как представителя всего оппозиционного дела Думы и связать г. Головина своим голосованием. Мы знаем теперь, как использовал г. Головин свой авторитет представителя «всей» оппозиции, и кто, кого и с кем связал[166]. Во всяком случае, частицу «авторитета» бывшего председателя Г. Думы и часть ответственности за его шаги взяла на себя фракция, которая подавала за него голоса.

Разрыв с кадетами, и вообще со всеми непролетарскими партиями в ответ на декларацию г. Столыпина и декларация с.-д. фракции, — были предметом особой гордости тт. меньшевиков, и докладчик сказал, что этим шагом фракции должны быть довольны и большевики, ибо, по его словам, на этом пункте меньшевики будто бы воплощали в жизни тактические планы большевиков[167]. Накануне этого заседания, — говорил Церетели, — социал-демократы употребили всю энергию на разоблачение на «общем совещании оппозиции» непоследовательности кадетов и на отвлечение от кадетской «тактики молчания» народнических групп.

Большевики тут же указали, что одним из условий неудачи социал-демократов в этой важной и первой попытке отвлечения левых групп от кадетской гегемонии было то, что эта попытка была первой, что с самого начала социал-демократы не только не противопоставляли себя кадетам так, чтобы это стало ясным для крестьянских депутатов, но сами, хотя бы тем же голосованием за кадета Головина, приучили серую думскую массу к мысли о важности объединенных с кадетами действий. Меньшевики пожали здесь то, что посеяли: идея «единой» оппозиции в руках кадетов стала орудием против социал-демократов.

Мы разоблачили непоследовательность кадетов, — говорил докладчик. Какими методами, — спрашивали большевики?

Кадеты в ответ на контрреволюционную декларацию Столыпина предлагали молчать. Социал-демократы предлагали в ответ на декларацию правительства выступить с декларацией народных нужд. Крестьяне колебались. Оторвать их от кадетов в этом вопросе можно было, лишь противопоставив кадетскому молчанию голос действительных народных нужд. Если бы думская фракция с.-д. взяла бы на себя эту задачу формулировки народных требований и на этой почве вела борьбу с кадетами за крестьянских депутатов, ей легко удалось бы привлечь к себе крестьян. К сожалению, большинство фракции пошло по другому пути. Оно отвергло, как тему и задачу декларации выставление «программных требований», оно не хотело ввести в эту декларацию ни требования земли, ни требования воли. Все содержание декларации должно было быть исчерпано лозунгом «ответственного министерства». В декларации так и было сделано: ответственное министерство — ее единственный политический лозунг. Крестьяне на это не пошли.

Вообще декларация эта подверглась подробнейшему обсуждению. Во-первых, с точки зрения отсутствия в ней того элемента, который делал бы ее социал-демократической: социализма, вопроса о классовых задачах и стремлениях пролетариата, о самостоятельности пролетарской партии. Об этом в социал-демократической декларации не было ни звука. Зато «единение оппозиции» и ее лозунг «ответственное министерство» были проведены и подчеркнуты во всей декларации. Это последнее было вторым пунктом обстрела.

И атака, и защита велась обычными аргументами, которые достаточно известны, чтобы их не воспроизводить еще раз здесь. Хотелось бы только отметить, что то отношение к программным речам, которое высказал докладчик и его товарищи («зачем читать всю программу всякий раз»), то противопоставление программы и «текущей работы», которое должно было оправдать отсутствие социалистических элементов (программа) в декларации (текущая работа), встретили единодушное осуждение... И если ораторы из «центра» готовы были видеть в декларации лишь ошибки «молодой» неопытной фракции, то сама защита этих шагов со стороны меньшевиков должна была показать, как правы были большевики, которые видели во всем этом не случайную ошибку, а естественный и неизбежный результат мелкобуржуазных тенденций, стремления демонстрировать единство «всей оппозиции».

Желание стоять на общей почве оппозиции, на почве демократии, а не социализма, особенно сильно сказалось в том пункте, где Церетели и его товарищи пытались аргументировать свой принципиальный отказ от социалистической мотивировки бюджетной резолюции, внесенной с.-д. фракцией. Оказалось, что социалистическая мотивировка помешала бы осуществлению поставленной задачи. Социалистическая мотивировка, — говорили ораторы-меньшевики, — привела бы нас к заявлению, что мы отказываем в бюджете всякому буржуазному государству и тем был бы ослаблен наш удар по данному крепостническому государству и его бюджету. С другой стороны, социалистическая критика нашего бюджета ни для кого, кроме нас, с.-д., неприемлема и прозвучала бы даром, лишь расстроив ряды «единой оппозиции».

Стремление сейчас же добиться непосредственного успеха здесь же, на парламентской арене — привело вновь к тому, что социал-демократическая политика была заменена демократической.

Съезд не мог согласиться с этим приличествующим разве г-ну Струве утверждением, что пропаганда социалистических идей, что социалистическая критика может каким бы то ни было образом обессилить борьбу с крепостническим государством. Все «глубокомыслие» этого аргумента не могло быть воспринято съездом уже потому, что, несмотря на то, что социал-демократы отвергли социалистическую мотивировку, они все же не нашли поддержки у тех, на кого рассчитывали как на демократов: перед съездом была несоциал-демократическая декларация социал-демократической фракции, и факт передачи бюджета в комиссию всей Думы, вопреки социал-демократам. Оставалось утешаться тем, чем пытался утешить съезд т. Мартынов[168]: если бы кадетское большинство отвергло резолюцию с.-д. из-за ее социалистических элементов, — говорил он, — то в этом не было бы ничего удивительного, а теперь, когда кадеты отвергли демократическую резолюцию, нам легко разоблачить их непоследовательный демократизм. Съезд посмеялся над хитроумными кознями, построенными т. Мартыновым кадетом.

В речах целого ряда ораторов съезд разъяснил представителям думской фракции, что не стоит скрывать свой социализм ради привлечения кадетов, ибо кадет не идет за социал-демократом даже тогда, когда последний притворяется демократом. Но, видимо, фракции нужен был наглядный урок, чтобы усвоить себе эту простую истину. Об этом уроке, преподанном кадетами, и рассказал докладчик в конце своего доклада. Дело шло об основном вопросе революции, о земле. Как известно, с.-д. добивались революционного решения вопроса путем конфискации помещичьих земель без оплаты. Кадеты стояли за наиболее выгодное для помещиков решение, путем «принудительного отчуждения» лишь части земель и за плату. «Мы условились с кадетами, — жаловался Церетели съезду, — нападать сообща на правительство по линии «принудительного отчуждения»[169], не критикуя друг друга, но кадеты, заручившись этим соглашением, напали в первой же речи Кутлера[170] на социал-демократов». Из чего получилось, что Кутлер «конфискацию» критиковал, а социал-демократы... отстаивали кадетское «принудительное отчуждение».

Но даже этот урок не помешал докладчику кончить заявлением о том, что кадеты по всем главным вопросам выступали совместно с «левыми»[171], и найти оправдание для кадетов в общем ослаблении революции, отрицая с энергией, которую трудно было бы предположить в марксисте, всякое заподозривание кадет в боязни революционного движения пролетариата. Этим думал докладчик оправдать и себя.

После речи содокладчика и после затянувшихся дебатов были вынесены 4 проекта резолюций, вышедшие из среды б-ков, м-ков, С.-Д. Польши и Литвы и бунда.

Проекты большевиков и поляков заключают в себе некоторые указания, которыми фракция должна была руководиться в своей дальнейшей деятельности, причем проект поляков заключает в себе только «директивы», а проект большевиков, кроме того, и указания ошибочных шагов фракции.

Проект меньшевиков и бунда никаких указаний не делает и ограничивается лишь приветствием фракции.