Я поворачиваюсь к Остин и хватаю ее за руку. Я поднимаю ее с дивана и обхватываю рукой за талию, прижимая ее спиной к себе. Она пытается бороться со мной, но я удерживаю ее на месте. Ее дыхание перехватывает от страха.
— Коул, что ты…?
— Ты видел видео? — спрашиваю я, прерывая ее.
— Какое видео? — спрашивает она, и ее голос дрожит.
Я поднимаю свободную руку, обхватываю ее горло и наклоняю ее голову назад. Это заставляет ее выгнуть спину, выпячивая грудь. Она хнычет, и ее руки поднимаются и хватают меня за руку, как будто это может меня остановить. Ее пульс учащается, и она нервно сглатывает. Его глаза переходят на ее сиськи.
— Ты слышал, как она выкрикивала мое имя в ванной? Ты слышал, как она умоляла меня о большем?
Ее тело дрожит на моем.
— Все видели это видео, — огрызается он.
— А я нет, — вклинивается Дик.
Киллан смотрит на него и фыркает.
— Ты был, блядь там. Это ты тот, кто записал это.
Он пожимает плечами.
— Это не значит, что я смотрел.
Киллан делает шаг назад, проводя рукой по волосам.
— Это смешно, — говорит он разочарованно. Затем его глаза встречаются с моими. — Мне не нужна твоя шлюха, Коул. Я не хочу, чтобы она была рядом со мной, не говоря уже о ее трусах. И я чертовски уверен, что не позволю тебе вытолкнуть меня из группы, потому что мне не нравится твоя маленькая игрушка месяца. — Он хватает свой пиджак с дивана, разворачивается и выходит за дверь.
Я отпускаю Остин, и она делает три шага от меня, глубоко вдыхая. Я поворачиваюсь к парням, становясь к ней спиной.
— Мы должны проголосовать за его задницу.
Шейн тяжело вздыхает.
— Он просто переживает тяжелые времена.
— Чушь! — огрызается Дик. — Он всегда создавал для нас проблемы.
— Коул? — слышу я голос Остин позади себя, но я игнорирую ее. Я занят в этот момент.
Шейн смотрит на Дика.
— Я понимаю, к чему он клонит. Я все еще скептически отношусь к тому, что она вообще должна быть здесь.
— Она никуда не пойдет, — рычу я.
— Коул? — огрызается она. Я все еще игнорирую ее.
Беннетт поднимает руки.
— Это пройдет. Просто дай Киллану остыть.
— Он был таким уже несколько месяцев. Он был таким до того, как Остин появилась на свет. Он даже не хотел связываться с Джеффом, и это заставляет меня сомневаться в его преданности группе, — рычит Дик.
— Коул! — кричит она.
— Он просто волновался, что нас поймают, — говорит Шейн Дику.
Я фыркаю.
— Он просто не хотел пачкать руки. — Я слышу слабый звук открывающейся и закрывающейся двери позади нас.
— Коул? — говорит Дик.
— Что? — рявкаю я.
Он смотрит через мое плечо.
— Остин только что ушла.
ОСТИН
Когда я подхожу к его машине, я слышу, как кто-то выходит из сарая позади меня. Я знаю, что это он.
— Отвези меня домой! — приказываю я, даже не потрудившись повернуться к нему лицом, прежде чем упасть на пассажирское сиденье и захлопнуть дверь.
Мое тело физически содрогается от ярости за то, что Коул только что сделал.
Он садится в машину и смотрит на меня, но я смотрю прямо перед собой. Мои руки сжались в кулаки на коленях, а сердце колотится в груди.
Он предложил меня Киллану. Гребаному Киллану! Я думала, что он защищал меня от него последние две недели, но я сильно ошибалась. И мой разум никак не может это переварить. Я знаю, что Коул — дикарь. Я не понаслышке знаю, на что он готов пойти, чтобы получить то, что хочет. Но просто предложить меня любому из них? Как будто я какая-то игрушка, которую они могут просто передавать по кругу? Так вот почему они так хотели, чтобы я присоединилась?
— Остин! — прорычал он мое имя, показывая свое раздражение.
Я поворачиваюсь и смотрю на него с ненавистью. Я чертовски задыхаюсь; я так тяжело дышу.
Его сузившиеся голубые глаза смотрят на меня так, словно это моя вина. Как будто я должна была сказать «да, Киллан, если хочешь меня, то давай, бери».
— Остин…
Я делаю то, что он когда-то сделал со мной, протягиваю руку и увеличиваю громкость, включив «Bitter End» группы The Veer Union. Затем я сажусь на свое место, отбросив все, что он собирался сказать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он разворачивается, включает передачу и бросается по гравию, когда выезжает.
Когда он подъезжает к моему дому, я выхожу из машины еще до того, как он успевает остановить ее. Я вхожу в дом, захлопываю входную дверь и бегу в свою комнату. Как только я закрываю дверь, она открывается. Я оборачиваюсь и вижу, что он вошел так же быстро, как и я.
— Убирайся к черту, Коул, — говорю я, указывая на закрытую дверь.
— Нет, — говорит он просто.
— Убирайся к черту! — кричу я.
Он делает шаг ко мне, и я вскидываю руки, делая шаг назад.
— Не смей приближаться ко мне.
— Остин…
— Нет, Коул! — Я прерываю его. — То, что ты сделал там, было совершенно неприемлемо!
— Я…
— Ты переступил черту! — кричу я, сжимая руки в кулаки. — Я тебе не принадлежу. И ты не можешь просто решить предложить меня одному из своих приятелей. — Я поворачиваюсь к нему спиной, планируя запереться в ванной, чтобы уйти от него.
Он хватает меня за плечо и разворачивает лицом к себе.
— Я могу делать все, что захочу.
Моя кожа кипит; я так зла.
— Нет! Ты не можешь. Это моя жизнь! — кричу я.
— Нужно напоминание?
— Нет! — Я рывком отстраняюсь от него. Я не ожидала, что он меня отпустит, и спотыкаюсь, но умудряюсь не упасть. Он ухмыляется. — Мне не нужно, чтобы ты напоминал мне, что ты мужчина, которому все равно, если он причиняет боль женщине, — огрызаюсь я.
Его глаза сужаются на меня.
— Не дави на меня, Остин.
— Давить на тебя? — спрашиваю я и фыркаю. Широко раскинув руки, я говорю: — Сделай все, что в твоих силах, Коул.
Что еще этот ублюдок может сделать со мной, чего он еще не сделал?
— Ты не это имеешь в виду, милая. — Он делает шаг ко мне, его глаза изучают меня с ног до головы, и он облизывает губы.
— Ты не только предложил меня Киллану, но и унизил меня в школе, — рычу я. — Ты записал нас…
— Ты умоляла меня об этом. Видео доказало это.
У меня рот открывается от его слов. Он знал, что придет на вечеринку, и мы займемся сексом. И он знал, что Дик будет записывать это.
Я стою, потеряв дар речи, пока он закрывает небольшое пространство между нами. Его правая рука поднимается, и он запускает пальцы в мои волосы. Я смотрю на него в полной растерянности, пока его глаза блуждают по моему лицу.
— Ты знала, что делала, Остин. И я говорил тебе, что утром ты будешь меня ненавидеть, но тебе, похоже, было все равно.
— Я не знала, что ты собираешься записать это, — говорю я, когда гневные слезы начинают жалить мои глаза. Мое тело дрожит, а горло начинает сжиматься.
Он опускает свой рот к моему уху.
— Это не моя вина, что ты раздвинула ноги для дьявола, дорогая. Это все на твоей совести.
— Ты подставил меня. — Я поперхнулась словами.
Он усмехается.
— Я ничего такого не делал. Ты пошла на вечеринку. Ты напилась, а потом рискнула со мной. — Он отстраняется, и его глаза смотрят в мои. Я отказываюсь моргать, позволяю слезам упасть. Я сильнее этого.
— Ты рискнул сделать мне больно. — Он проводит своими разбитыми костяшками пальцев по моей щеке. Он опускает свое лицо так, что его губы почти касаются моих.
— И я сделал.
Я сглатываю комок в горле, стараясь не показать ему, насколько сильно.
— Ты не имел права…
— Даже если бы я не попросил Дика записать это, все равно все слышали тебя, милая.
Я сглатываю комок в горле и отвожу взгляд. Ненавижу, что он прав. Это моя вина. Я не должна была рисковать. Я не должна была играть в его маленькую гребаную игру. Я сопротивляюсь так же, как и он, но каждый раз проигрываю. У него есть помощь. У него есть команда на его стороне. А у меня нет никого.
— И это не значит, что ты не наслаждалась этим.
Я хнычу от его слов и шепчу: — Катись в ад, Коул.