что придется-таки воспользоваться Светкиной помощью. В самом деле – что еще делать? Не рожать же в четырнадцать лет! К тому же кто оставит меня, беременную, в интернате?
Анфиса ждала меня в столовой.
– Ты где пропадаешь? – Она поглядела на меня с тревогой и сочувствием. – Все занимаешься? Передохни малость, а то на тебе уже лица нет. Бледная, как смерть. Сядь вот, покушай, котлетки твои любимые.
Она пододвинула мне тарелку, не зная, очевидно, что Светка уже взяла мою порцию.
Я ковыряла вилкой в пюре под прицелом ее внимательных глаз, дыша ровно и глубоко, чтобы унять тошноту.
– Смотри, и аппетита нет. Завтра скажу Герману Львовичу, чтобы он оставил тебя в покое. Провалиться пропадом этой чертовой олимпиаде!
Анфиса ничего не подозревала. Она не могла даже представить себе, на что способна ее любимица. В ее глазах я по-прежнему оставалась ребенком, слабеньким, не до конца поправившимся, которого надо беречь и жалеть.
Она заставила меня выпить чаю и проводила до палаты.
– Ложись спать. Я точно поговорю с математиком. Больше никаких вечерних занятий, лучше погулять во дворе. Спокойной ночи! – Анфиса погасила верхний свет, хотя было всего полдевятого, и ушла.
Людка тут же зажгла настенную лампочку и взялась за семечки. Светка, сняв узкую юбчонку, принялась натягивать новые колготки.
– Схожу к мальчишкам. Они приглашали в карты поиграть.
– Поздно, – робко предупредила Людка. – Анфиса Петровна ругаться будет.
– Плевала я на твою Анфису Петровну, – лаконично бросила Светка и глянула на меня. – Ну, ты как?
– Ужасно, – призналась я.
– А будет еще круче, – пообещала она с видом знатока. – Ты уж мне поверь, я знаю.
– С тобой тоже… так было? – спросила я, понизив голос до шепота.
– Ха! И не однажды.
– И как же ты? Тетенька помогла?
– Она.
Я поколебалась, глядя на ладную фигурку в одних колготках.
– Как я верну тебе деньги?
– Очень просто. Будешь выполнять любые мои поручения. Ну вроде как на посылках.
– А… это больно?
– Сначала нет, она маску специальную дает. Вдохнешь – и отключишься. Потом немного, но терпимо.
– А как я поеду к твоей тетке? – не унималась я. – Кто меня отпустит? У меня же нет бабки.
– Вот это действительно проблема. – Светка глубоко задумалась. – Знаешь что? – произнесла она через минуту. – Когда там твоя олимпиада?
– В следующий вторник.
– Вот и замечательно. Я попрошусь поехать с тобой – для поддержки. Ты зайдешь в класс, получишь задание, а потом попросишься выйти – вроде как в туалет. Или… или лучше скажешь, будто нехорошо себя почувствовала. Тебя отпустят, следить никто не станет. Наши, интернатские, к тому моменту уже побегут по магазинам, и мы с тобой спокойненько умотаем. Городок небольшой, тетя Даша живет близко к центру, успеем. Полчаса на всю работу, минут десять тебе оклематься, глядишь, через час-полтора вернемся. Может, еще и олимпиаду свою дописать успеешь! – Светка довольно захихикала. – Ну что, гений я или нет?
– Гений, – кисло проговорила я. Ее план казался мне полной абракадаброй и утопией. Я не представляла себе, что смогу убежать из-под носа взрослых, да еще успеть сделать аборт за каких-нибудь жалких полтора часа. Но выбирать не приходилось.
– Хорошо. Я согласна.
– Ну и отлично. – Светка надела юбку. – Теперь ложись и спи. А чтобы не тошнило, лимончик пососи.
– У меня нет.
– У меня зато есть. – Она распахнула тумбочку и жестом фокусника вынула с полочки половинку зеленоватого сморщенного лимона. – Знай мою доброту.
Я сунула лимон в рот, сглотнула терпкий, кислый сок и почувствовала, как отступает муторная дурнота. Светка показалась мне лучшим другом, почти сестрой. Я готова была расцеловать ее в благодарность за избавление от страданий.
– Счастливых снов! – пожелала мне Светка и упорхнула из палаты.
Я легла на бок и натянула на голову одеяло, твердо решив, что к Толику сегодня не пойду.
22
Я пришла к нему назавтра, после уроков.
– Ты где была? – требовательно произнес Толик, лишь только я переступила порог палаты. – Почему не… – он внимательней пригляделся ко мне, и его лицо помрачнело. – Что, проблемы?
Вместо ответа я тяжело вздохнула.
– Дура потому что, – резко проговорил Толик и отвернулся от меня к окну. – Думать надо было! Башкой, а не другим местом. Да что с тобой говорить, дура и есть.
Сказать по совести, когда я шла к нему, то меньше всего рассчитывала на сочувствие или жалость. Я хорошо знала Толика и могла предвидеть его реакцию.
Но почему-то сейчас, в этот момент, мне стало невыносимо горько и обидно. Неужели я не заслужила каплю теплоты и понимания, хотя бы одно ласковое слово, да что там – просто человеческий взгляд, ободряющую улыбку?
Почему Толик вечно обращается со мной так, будто я – обвиняемая, а он прокурор!
По моим щекам сами собой поползли слезы. Я впервые плакала при Толике, не таясь, открыто, демонстрировала ему, что у меня тоже могут быть чувства, гордость, самолюбие.
Он обернулся, пробормотал вполголоса какое-то ругательство, а затем сквозь зубы произнес:
– Пойди сюда.
Я подошла к нему и, всхлипывая, встала у кровати. Плечи мои дергались, губы дрожали.
– Там, – Толик кивнул на тумбочку, – глянь на верхней полке.
Я опустилась на колени и дернула дверцу за ручку. На верхней полке лежала толстая книга, кажется, какая-то фантастика.
– Открой на семидесятой странице, – приказал Толик, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза.
Я послушно перелистала книгу и в указанном месте обнаружила тоненькую, как цветочный лепесток, стодолларовую бумажку.
– Бери, – проговорил он глуховатым голосом. – Бабка летом приезжала, в подарок привезла. Ну чего ты? Возьми, я сказал! – Толик, не дожидаясь, пока я среагирую на его слова, сунул купюру мне в кармашек блузки. – Все, больше ничего нет. – Он опустил лицо и замолчал, перестав обращать на меня внимание.
Я почувствовала, как к горлу подступает ком, и, боясь разрыдаться в голос, стремительно выбежала из палаты.
В коридоре я едва не сбила с ног Жанну – та отпрянула от меня в сторону, брови ее удивленно взлетели.
– Василисочка? Ты что такая печальная? Тебя Волков чем-то обидел?
Я помотала головой.
– Нет? – Жанна глянула с недоверием. – Точно? Ну смотри!
Я поспешно сглотнула остатки слез.
– А я как раз тебя искала, – весело проговорила Жанна. – Там новые вещи привезли для малышей. Идем, поможешь сортировать.
Она привела меня к себе в комнатенку, сплошь заваленную сумками и тюками.
– Вот, видишь, как спонсоры стараются! Попробуй разобраться вот с этим. – Жанна пододвинула ко мне ногой большущий баул. – Здесь белье, трусики, маечки. Все вперемешку, для девочек, для мальчиков. Нужно отложить отдельно и скомпоновать по возрастам. Ясно?
– Да.
– Ты плохо