- Конечно, конечно, - понятливо закивал староста, доставая огромную бутыль самогона и умело разливая по стаканам.
Сивуха обожгла горло, противно булькнула в желудке и попыталась вылезти наружу. Но я старательно затолкала ее обратно... и в жилах приятно потеплело.
Первые пять тостов я еще помню... Честно-честно, могу даже повторить:
- За царя Берендея!
- За царство Лукоморское!
- За наших гостей! А вы ничего так, если смотреть сбоку...
- За нежных дев, которые все красивее и красивее с каждым разом!
- Да просто выпьем! Это так сближает.
А остальные тосты... впрочем, тостов больше не было. Пили просто так!
Компания оказалась веселая. За песнями и частушками (становившимися с каждой опрокинутой чаркой все похабнее и похабнее) я не заметила, как наступила глубокая ночь. Голова лопалась от хмельной мути, а душе требовалось приключений.
Где-то рядом мои мальчики отбивались от нелепых ухаживаний местного населения. Богдан хмуро восседал на коленях дюжего кузнеца и обреченно поглядывал в мою сторону.
Руслан пытался спрятать голые колени под столом и в двадцатый раз выслушивал комплименты от тощего мужика пристроившегося рядом.
Этот мужик, все время чего-то добивался. Сначала он пытался отнять бутыль с мутным самогоном из цепких княжеских рук. Аргументируя тем, что никто не любит вдрызг пьяных женщин. На что Руслан заявил, что именно в этом случае "женщине" просто необходимо напиться.
Потом мужичок попытался стянуть с князя ажурную блузочку, но не сумел, так как "очаровательная дама" видимо очень боялась щекотки, и потому, активно размахивая куриным окорочком, пару раз нечаянно задела кавалера по челюсти.
Далее неутомимый поклонник взялся за джинсовую мини-юбку, но застежка-молния никак не хотела поддаваться, хоть топором руби... Топора рядом не оказалось, а зубами он не смог.
Получив крепким кулаком под дых, герой-любовник грустно вздохнул и обратил свой взор на Емельяна. Но тот оказался уже занят.
- Вооон тама... - сидя в обнимку со старостой, указывал куда-то на звезды Емеля, - Протиииивный. Но надо! Щас вот допьем все и пойдем.
- К-куда? - староста старательно пытался сфокусировать взгляд, но это у него получалось плохо.
- Дык к Арзу же!
- Чур, тебя! Тьфу! Это зачем к нему-то? А?.. Глупая баба, тута сиди! Тут тебя и накормят, и споят... Тьфу, напоят... Хих, и уложат. Ага-ага! А к Арзу пущай Дунька идет.
К столу тут же подбежала рябая косоглазая деваха и, уперев руки в толстые бога заверещала:
- Я тебе дам Дуньку! Как что, сразу Дунька! Вишь, девка сама хочет. Чавой-то не пускаешь? Все Дунька... А Дунька можить не хочет!
Деваха зло шмыгнула сопливым носом и, сперев со стола солененький огурчик, скрылась в ближайшем сарае.
- Не надо Дуньку, - закатил глаза Емеля, - Мы сами. Мы эти... девенные жерты. Нет. Жертвенные девы. Вот.
- Ааа... Ну тодать пошли...
Каким чертом мы забрались на Стеклянную гору, помню смутно. Но нас было много. Очень много. Вся деревня.
Впереди шел староста, неся в вытянутой руке горящий факел, и пьяно выводил хриплым голосом задушевную песню. Следом мы.
Гора, хоть и стеклянная, но почему-то совсем не скользкая, радостно подставляла под наши нетрезвые ноги удобные ступеньки. Шли долго. Нет, шли быстро, но падали и вставали долго.
На вершине в свете звезд сверкал Хрустальный дворец. А вокруг него расположился палаточный городок с охраной, как пояснил нам староста.
Мужское население провожающей нас деревни задыхалось от смелости и отваги, вызванной неограниченным употреблением спиртного. С шумом, запевками и анекдотами они неизвестно зачем прикопались к ни в чем не повинным обитателям лагеря. Мужики в первых рядах с веселым танцем и угугуканьем смели напрочь первую палатку.
Что еще нужно русскому человеку для счастья? Бутыль самогона и битая рожа.
Веселья ради мы размахивали вилами, лопатами, носовыми платками, копченым окороком и залихватски ругались матом. При виде такого устрашающего зрелища враг дрогнул и бросился наутек, под прикрытие хрустального свода.
Остановиться, подумать разумно и повернуть обратно мы уже не могли (после количества выпитого о разуме можно смело забыть).
В Хрустальном дворце мирно спала личная гвардия дракона. Ой, если мы кого спьяну и разбудили, то прощеньица просим! Мы не нарочно. Испуганные гвардейцы повыскакивали из дворца, в чем мать родила, некоторые "рождались" даже без трусов, и, бросая прихваченное оружие, сдавались с головой.
Правда, кое-кто пытался выстрелить из старомодного ружья. Но нас так качало, что, слава богу, ни в кого не попали.
Пленных брать мы не стали, а грозно погрозили им пальчиком, попросили не шалить... и спокойно вернулись в деревню.
Наутро в моей голове играл армейский оркестр. Особенно трудились барабаны и гобой. Я даже абсолютно точно уловила мелодию - Людвиг Ван Бетховен. Симфония номер пять. До-минор. Там еще такой замечательный проигрыш из четырех тактов...
А потом мы похмелялись. Весь день. И следующий тоже.
Так мы душевно отдыхали в деревеньке целых три дня. Выпили и съели все запасы. А на четвертый жители приветливо вытолкали нас взашей, попутно благословляя на добровольную жертву. Жертвоваться было лень, но что делать?
Солнце нырнуло в серые тучи, а мы вчетвером устало поднимались по Стеклянной горе. Впереди уже показались знакомые очертания палаток и пара, встревоженных нашим очередным прибытием, охранников.
- Ну, здрасьте что ль... - шаркнули ножкой мы.
Неожиданно я почувствовала, как что-то тяжелое приложилось к моей белокурой головушке, и мир погрузился во тьму.
Возвращение в окружающий реалий оказалось трудным. Перед глазами двоилось, в висках стучало, а над головой кружилось бесконечное множество сияющих звездочек и противных мух.
Попробовала пошевелиться. Не могу. Аккуратно привязана к чему-то большому и твердому.
- Перестань толкаться, - раздался голос Руслана за спиной.
- Ах, это ты, - сообразила я, - Тепленький.
- Ты бы предпочла холодненького? - съязвил он, - Нам выбираться отсюда надо.
- А собственно говоря, где мы?
- У Арза. Где ж еще? Поймали, связали... Как младенцев, ей-богу!
- А где братья?
- Тута мы, - раздалось с соседнего угла.
- Живы, здоровы, трезвы? - озабоченно поинтересовалась я.
- Угу, только связаны.
Руслан немного покрутился проверяя на прочность веревки.
- Надо выбираться. Не знаю, как вы, но я ежемесячной девой быть не хочу.