— Я немного сентиментален во всем, что касается моей сестры. Жаклин надевала это платье на концерт Амадея в Париже.
— Моцарта? — У Тамары глаза едва не вылезли из орбит.
— Она не была в таком восторге от него, как я. — Эрик грустно улыбнулся. — Тебе очень пойдет этот наряд.
— Нет, я не могу, ведь он тебе так дорог. Господи, ты хранил его столько лет!
— Не делай из этого целое событие. Ты мне дороже всего на свете. Пожалуйста, надень. Мне будет очень приятно.
Тамара согласно кивнула, и Эрик оставил ее одну. Она разделась, сняв даже бюстгальтер, поскольку декольте на платье было таким глубоким, что совсем не предполагало подобное белье. Она стала осторожно надевать платье, боясь как-то испортить или порвать. Расправляя юбку, Тамара вспомнила о шнуровке на спине и повернулась спиной к двери:
— Эрик!
Он вошел в комнату и, не говоря ни слова, ловко справился с ее просьбой.
Она медленно повернулась и увидела мечтательный взгляд Эрика, обращенный куда-то далеко в прошлое.
— Ты похожа на ожившую мечту. Мне даже страшно, что это все сон, скоро ты исчезнешь.
— Действительно так хорошо?
В платье было довольно тесно, плотный лиф поднимал грудь так непривычно высоко, что Тамаре казалось, она вот-вот выскочит.
Эрик улыбнулся и открыл дверцу шкафа. С обратной стороны на створке было зеркало, которое она не заметила, очарованная нарядом. Оглядев себя с ног до головы, Тамара даже вскрикнула от неожиданности. На нее смотрела не Тамара Дей, а черноволосая красавица восемнадцатого века. Такой перемены она не ожидала. А какое платье! Оно было скорее похоже на предмет искусства, чем на одежду. Желтовато-зеленый цвет очень шел ей.
— Отражение не врет. Ты такая и есть, — сказал Эрик, склоняясь к ее руке. — Теперь о танцах.
Они спустились в гостиную. Он взял пульт, нажал несколько кнопок, и фортепьянную сонату сменила плавная мелодия менуэта. Эрик поставил одну ногу перед собой на мысок и галантно поклонился, протягивая Тамаре руку. Она даже рассмеялась, все происходящее казалось съемками исторического фильма.
— Внимательно следи за моими движениями. — Эрик был очень серьезен. — В танце взгляд важен не меньше, чем правильные движения.
Тамара подняла голову, оторвавшись от своих босых ног, выглядывающих из-под подола платья. Она очень старалась точно копировать все па.
— Правильно, молодец, — ровным голосом похвалил ее Эрик, хотя в нем явственно чувствовалось некоторое напряжение и волнение. — Ты хорошая ученица.
— У меня же самый лучший учитель. — Повторяя его движения, она сделала шаг назад, затем вперед. — Ты, наверное, танцевал со всеми красивыми девушками Парижа.
На его губах мелькнула улыбка.
— Едва ли. Я никогда не любил развлечения подобного рода.
Они сделали шаг навстречу друг другу, подняв руки над головой, и Эрик жестом показал ей, что она должна покружиться.
— Каждому свое.
— Прекрасно тебя понимаю. Я тоже не любительница танцев. — Внезапно Тамара остановилась.
— Ну вот, ты сбила меня с ритма. Теперь надо начинать все сначала.
— Нет. Теперь моя очередь быть учителем.
Тамара выскользнула из его объятий и направилась к полке с аппаратурой. Переключив стереосистему с диска на радио, она стала искать подходящую музыку, пока не остановила свой выбор на одной из старейших радиостанций.
— Отлично. — Она подбежала к Эрику, положила руки ему на плечи и прижалась настолько близко, насколько позволяла пышная юбка. — Так танцует мое поколение. Положи руку мне ниже талии и крепко обними.
Тамара опустила голову ему на плечо, и они стали медленно покачиваться в такт звучащей мелодии.
— У твоего танца есть свои преимущества. И это все? Так просто?
— Возможны и вариации. — Она подняла голову и нежно, лаская, прикоснулась губами к его шее.
Эрик крепко сжал ее ягодицы.
— Ты тоже хороший ученик.
— У меня же самый лучший учитель. Эрик погладил ее по щеке и, медленно наклонив голову, поцеловал в губы.
Он целовал ее страстно и жадно, как измученный жаждой путник, добравшийся до живительного источника. Его губы опускались все ниже, к прекрасной полуобнаженной груди.
Потянув за резинку, Тамара распустила волосы Эрика. Они заструились черной волной, и она блаженно вдохнула знакомый аромат. Легко освободив грудь, едва прикрытую лифом, он стал ласкать языком и нежно покусывать ее возбужденные соски. Она закрыла глаза, погружаясь в свои ощущения, и даже не заметила, что спиной уже прижимается к стене.
— Эрик… а как… же… Роланд?
— Он все сам… знает и понимает, — ответил он, почти не отрываясь от ее груди.
Тамара опять закрыла глаза и застонала. Эрик прижал ее к стене и стал поднимать пышные юбки. Он справился довольно ловко и быстро. Она чувствовала, как пальцы гладят бедра, подбираясь к самому сокровенному. Рука замерла, наткнувшись на кружевную шелковую преграду. Тамара подумала, что надо было снять все белье. В нем не было никакой необходимости, тем более что она прекрасно понимала, чем закончится этот вечер. Вскоре преграда была устранена. Ей хотелось скорее ощутить, почувствовать в себе его плоть.
Эрик приподнял ее за ягодицы, она обхватила его ногами и обвила руками шею. Ее грудь оказалась на уровне его лица, и он не упустил этот шанс и впился в нее зубами, легко прокусив тонкую кожу.
Он вошел в нее, и обоих мгновенно захлестнула волна блаженства. Через несколько минут Эрик крепче сжал зубы и задрожал всем телом. Тамара почувствовала боль и вместе с тем испытала невероятное наслаждение, чувствуя приближение оргазма.
Она вскрикнула и закрыла глаза.
— Прошу тебя, — прошептала Тамара, проведя рукой по шелковистым волосам.
Эрик внезапно почувствовал слабость и опустился на ковер, увлекая ее за собой. Он, наконец, смог оторваться от ее груди и прижал к себе.
— Господи, женщина, — шептал он, зарывшись в кудри волос, — мне никогда не было так хорошо. Я уже говорил, что люблю тебя?
— Да, мысленно. Но я не против еще раз это услышать.
— Больше жизни, Тамара. Я готов все для тебя сделать, даже умереть.
Она облизала губы.
— Можешь встретиться с Дэниэлом?
Эрик колебался, лицо стало напряженным.
— Это ничего не изменит.
— А я думаю, изменит. — Она села и уперлась руками ему в торс. — Для меня это очень важно.
Он привлек ее к себе, заключив в объятия.
— Если так важно… Когда поедешь утром домой, скажи Сен-Клеру, что я приду сразу после заката.
— Спасибо, Эрик. Все будет по-другому, вот увидишь. — Тамара нежно поцеловала его. — Я сейчас ему позвоню. Не хочу никуда уезжать после рассвета.