Одна часть меня жаждала прочитать его скорее. Не то что прочитать, даже скорее впитать последние слова Симоны. Отпечатать их где-то внутри, чтобы всегда помнить. Но… Я боялась. Словно пока письмо запечатано — всё не по настоящему. Словно сейчас я ещё могла надеяться, что Сима где-то, не важно где, не важно как далеко, но — живая.
Гостиная казалась тусклой — служанки не догадались открыть шторы. Или, может, нарочно не стали этого делать, поддерживая траур?
Думать об этом не хотелось. Хотелось вернуться хотя бы на день, на неделю назад. Извиниться за резкие высказывания, и, может, совершенно не-аристократично, не подобающе принцессе, но позволить себе обнять нянюшку.
Я вздохнула и моргнула, понимая, что в задумчивости пришла в крохотную комнатку Симы, и против воли улыбнулась.
Несмотря на слякоть февраля за окном, здесь всё дышало поздней весной. Даже, может, жарким летом.
И солнце светило ярко, весёлыми солнечными зайчиками прыгая по стенам, и цветочному покрывалу на кровати. Бликами отражалось от кованных боков шкатулки — единственного предмета, выбивающегося из обстановки своей изысканностью.
И ни малейшего намёка на случившееся. Как будто Сима просто вышла из комнаты ненадолго и в любой момент вернётся. И отругает меня за то, что я сюда пришла…
Я опустилась на постель и в замешательстве посмотрела на письмо.
Руки подрагивали, и пальцы не слушались. Я несколько раз моргнула и протёрла глаза, избавляясь от взявшейся из ниоткуда пелены, прежде чем надорвать бумагу.
Листок легко развернулся в руках и я нервно сглотнула, прежде чем решиться и опустить взгляд на такие знакомые буквы, которые почему-то плыли перед глазами.
«Девочка моя. Моя дорогая Мия…»
Я невольно шмыгнула носом. Сима редко называла меня так, но… Она была единственной, кто вообще осмеливался упоминать моё имя.
«Прости меня, моя девочка… Я подвела тебя… Я была слишком неосторожна… Прости, что покидаю тебя. Прости, что и я покидаю тебя…»
Буквы расплывались, а в груди что-то беззвучно трещало, прорываясь наружу с тоскливыми подвываниями. Слёзы текли рекой, мешая смотреть.
Я рыдала, уткнувшись в собственные колени.
И никого не было рядом чтобы меня поддержать. Успокоить…
Теперь я осталась совсем одна.
* * *
— Это какой-то бред, — Лерион с силой сжал переносицу. — Я до сих пор не могу понять, что… Как это вообще произошло! Мишель, — он поднял на друга усталый взгляд, в котором плескалась надежда. — Ты можешь объяснить мне… Ты уверен, что Симона… Мертва?
Виарно опустил взгляд и нервно одёрнул манжеты рукавов.
— Вы опять, Ваше Величество? — он дёрнул кадыком и отвернулся лицом к окну. — На месте… Смерти… — он гулко сглотнул. — Была найдена её одежда и… Пепел, — это слово он буквально выдавил. — И кольцо, которое совершенно точно принадлежало ей… Каких ещё доказательств вам надо?
Последние слова звучали совсем глухо, и Лерион почувствовал укол совести — ведь он знал об особенном, чересчур трепетном отношении своего друга к няне дочери. Но именно последний факт не позволял отстраниться. Если бы погиб кто угодно другой, короля бы устроило просто узнать о результатах расследования. Но смерть Симоны — няни младшей дочери и близкой подруги умершей супруги, — требовала особого внимания!
— Извини, — совершенно искренне произнёс король, вздыхая. — Тогда, быть может, есть какой-то способ узнать о причинах? Мы ведь не можем просто спустить это на самотёк. В конце-то концов, она была близка к нашей семье! Должно же быть хоть что-то!..
Лерион даже стукнул по столу, в порыве чувств. Хмурый взгляд монарха обещал громы и молнии на головы тех, кто виновен в произошедшем.
— Если бы она была последовательницей Ортана, я бы могла попробовать обратиться к Богу, но она поклонялась Арион, — Шонель чопорно поджала губы, даже не подняв взгляд на брата от разглаживания подола юбки на коленях.
Это звучало как самый настоящий упрёк. И даже два одинаково неодобрительных мужских взгляда не смутили женщину. Она лишь ещё сильнее сжала губы и вскинула голову — глядя в ответ почти с вызовом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мишель?..
— Нет, — магистр покачал головой. — Если даже такое заклинание действительно существует, мне оно неведомо.
Шонель шумно выдохнула через нос, но для Виарно это прозвучало словно сигнал. Словно леди только что призналась в причастности к произошедшей трагедии — магу в этом вздохе отчётливо слышалось облегчение.
Король одарил сестру тяжёлым и откровенно раздражённым взглядом.
— Уж извините, что я не оплакиваю бесславную смерть какой-то там служанки. Конечно же это я убила её, приревновав к великолепному придворному магу! — ядовито воскликнула Шона, вздёрнув подбородок и открыто встречая взгляды двух мужчин.
— Не передёргивай, — хмуро ответил Лерион, первым прекращая противостояние.
— Если это всё, я пойду, — Шонель порывисто поднялась со своего места и покинула кабинет, не дожидаясь реакции брата.
Громко хлопнула дверь, выдавая гнев и раздражение старшей сестры. Лерион уткнулся лбом в сцепленные в замок руки и шумно выдохнул.
Магистр, подумав медленно обошёл стол и присел на подлокотник кресла, чтобы иметь возможность говорить лицом к лицу.
— Что ещё скажешь? — глухо спросил король и поднял усталый взгляд.
— Стоило предусмотреть вероятность подобного заранее? — Мишель поморщился.
— Ты тоже не выглядишь сильно расстроенным её смертью, — недовольно проворчал король.
Виарно по-лошадиному дёрнул головой и болезненно поморщился.
— Я говорил про Шонель! — прикрыв глаза, он медленно выдохнул. — Ты бы предпочёл, чтобы я закрылся в своей башне и глушил спиртное стаканами, как ты после смерти Кармель?
— Я бы предпочёл, чтобы Симона была жива, — ворчливо ответил Лерион и тяжело вздохнул. — Ты ведь мог дать ей какой-нибудь защитный артефакт… Ну хоть что-то!
— Очень мило, что ты заметил наши с ней особые отношения, — сухо ответил магистр. — Однако, как ты видишь, артефакт не сильно то помог.
— Тогда, может, у тебя есть догадки кто… Или почему это сделал?
— Ты и сам прекрасно знаешь, что нет. И… — Виарно нахмурился, прежде чем продолжить. — Я думаю, что её смерть не связана с её прошлым. Там не было и не могло быть ничего такого, чтобы…
— Хочешь сказать, случайность? Какая-нибудь магическая аномалия? — Лерион кисло усмехнулся.
— Которую не почувствовал король? — магистр скривился. — Нет… Думаю, поиски затянуться. И… Лерион, тебе не кажется, что стоит подумать не о уже случившемся, а о будущем?
— О том, кто заменит Симону, и как поступить с виновником произошедшего?
— О том, как защитить своих детей! — сердито нахмурился маг. — Сегодня покушение состоялось на Симону — и весьма удачно, надо заметить. А потом что? Мы ведь не знаем, чем руководствовалась… Руководствовались злоумышленники.
Король не заметил оговорки друга. А Виарно не желал привлекать внимание и вываливать свои подозрения о личности виновника. Потому что никаких доказательств у него нет, и даже о мотивах он может лишь догадываться… И совершенно не факт, что окажется прав.
Лерион нахмурился, непонимающе глядя на друга. И по простонародному присвистнул, не сдержав эмоций, когда магистр не говоря ни слова, выложил перед ним маленький мешочек и сам же достал оттуда серьги.
Редкое белое золото, дорогие алмазы… И магия, которую Лерион мог почувствовать лишь благодаря королевскому статусу — личного дара, чтобы увидеть магическую вязь, не хватало.
Поистине бесценный подарок. Ведь, несмотря на должность придворного мага, и достаточно сильный дар, Виарно едва ли мог позволить себе много таких драгоценностей. Лерион не сомневался, что даже личные артефакты друга уступают этим в качестве.
— Ты всё-таки сделал серьги, но не успел отдать?
— Эти серьги не для Симы, — Мишель тяжко вздохнул, под удивлённым взглядом. — Для Астер.
— Ты. Решил. Сделать. Подарок. Моей. Дочери?