Кларри быстро подошла к ней и дотронулась до ее руки.
— Вы слышали наш с Уиллом разговор, правда? Вы там были.
— Да.
— Он винит себя в случившемся, — тихо сказала Кларри.
— Да, бедный мальчик. Я не могла… — Голос миссис Сток бессильно утих.
Кларри душили слезы.
— Вы дали ей имя?
Луиза, судорожно вздохнув, кивнула головой.
— Вы, наверное, выбрали имя заранее.
Во взгляде Луизы отразилась безмерная тоска.
— Если бы был мальчик, мы назвали бы его Генри. Если девочка — Люсинда.
— Люсинда — очень красивое имя.
Луиза снова протянула руку и нащупала ладонь Кларри.
— Я помолюсь за Люсинду, — пообещала Кларри, нежно сжимая руку Луизы.
— Я даже не знаю… где ее похоронили, — простонала она.
Кларри очень хотелось как-то ее утешить.
— Народ кхаси, среди которого мы жили в Индии, верит, что умерший младенец воплощается в птицу и улетает, свободный от страдания.
— В птицу? — повторила Луиза.
— Да, склоны Кхаси полны прекрасных, ярких птиц.
В первый и единственный раз Кларри увидела тень улыбки, мелькнувшей на изможденном лице Луизы.
— Мне это нравится, — тихо промолвила она. — Прекрасная птица.
Глядя на Кларри измученными глазами, она что-то прошептала так тихо, что девушке пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать.
— Спасибо вам… что стали Уиллу другом.
После этого Луиза закрыла глаза и больше уже ничего не говорила. Кларри вышла на цыпочках из ее комнаты. Мистер Сток и Уилл поднимались по лестнице с подносом, на котором был чай и пережаренные гренки, приготовленные из булочек с изюмом. Узнав, что его жена уснула, мистер Сток повел Кларри в свой кабинет.
— Без Долли мы не очень хорошо справляемся по хозяйству, — извинился он, предлагая ей блюдо с почерневшими гренками.
— У нее сегодня выходной? — спросила Кларри и взяла одну гренку.
У Лили они не ели никакой сдобы, даже пережаренной. Герберт Сток кивнул, глядя на Уилла. Мальчик стоял на коленях у камина, изучая положение шашек на доске. Мистер Сток заговорил, понизив голос:
— Наша повариха неожиданно ушла от нас месяц назад по семейным обстоятельствам. А моя жена, как вы теперь знаете, прикована к постели. Раньше она вела все домашнее хозяйство и гордилась тем, что обходится без экономки.
Он замолчал, явно испытывая неловкость.
— Но теперь, сами видите, все пошло не так, как надо.
Мистер Сток прервался, чтобы налить черного как смола чаю. Затем он продолжил, то и дело смущенно поглядывая на Кларри.
— Я пытался убедить миссис Сток нанять кого-нибудь для помощи по хозяйству, пока она не поправится. Наконец она согласилась с тем, что нам нужна экономка и кухарка. Берти считает, что нужно дать объявление, но миссис Сток не хочет, чтобы в наш дом вошел посторонний человек… Она хочет, чтобы это был кто-то из нашего прихода, — сказал он, откашлявшись. — И мы подумали… Ну, в общем, сперва миссис Сток хотела поговорить с вами. Для нее важно, чтобы это был человек, который поладит с Уиллом.
— Поладит со мной? — отозвался Уилл. — Что ты имеешь в виду?
— Я разговариваю с Кларри, — резко ответил ему отец.
— То есть вы предлагаете мне должность экономки?! — воскликнула Кларри.
— Гм… Да, так и есть, предлагаю. Вы говорили, что ведение домашнего хозяйства для вас привычное дело…
— Да, — выпалила Кларри не раздумывая. — Конечно, я принимаю ваше предложение, с большим удовольствием.
Уилл вскочил на ноги и от радости захлопал в ладоши.
— Папа, Кларри останется у нас жить?
— Да, — улыбнулся мистер Сток. — Но есть кое-что, что меня беспокоит. Вы уверены, что Белхэйвены вас отпустят? Мы не хотели бы подрывать их бизнес.
— Они хорошо справлялись и до нашего появления, — сказала Кларри. — Я не сомневаюсь, что миссис Белхэйвен будет рада от нас избавиться. Она не скрывает, что мы с Олив ей не нравимся.
— Олив? — нахмурился Герберт Сток. — Ах, боже мой, я не подумал о том, чтобы предложить место и вашей сестре.
Радость слетела с лица Кларри. Она поставила на стол чашку слишком крепко заваренного чая.
— Я не могу оставить Олив одну, мистер Сток. Вы не представляете, как там тяжело. Сама она не выдержит. А кроме того, моя сестра умеет печь, шить и играть на скрипке. Она могла бы давать Уиллу уроки музыки. Еще она рисует…
— Да, папа, — воодушевленно заговорил Уилл. — Я хотел бы научиться играть не только на фортепиано, но и на скрипке. Можно?
Герберт Сток задумался, поглаживая подбородок.
— Я об этом не думал. Извините, но я должен поговорить на этот счет с миссис Сток. И с Берти. Когда он вернется от Ландсдоунов, он, несомненно, тоже выскажет свое мнение.
Кларри кивнула. Ее сердце сжалось при мысли о том, что возможность вырваться из плена может от них ускользнуть.
— Но если мы откажемся нанять и Олив тоже, — спросил мистер Сток, — каков будет ваш ответ?
Несмотря на жгучее желание сбежать с Вишневой улицы любой ценой, Кларри ответила не задумываясь.
— Я вынуждена буду отказаться, мистер Сток, — сказала она уверенно. — Я пообещала Олив, что никогда ее не брошу. И сдержу это обещание.
Глава одиннадцатая
— У нас тут, черт возьми, не богадельня, папа! — возмущался Берти. — Достаточно уже и того, что ты собираешься нанять эту полукровку-индианку. Бог мой, официантка из пивной займет должность экономки! А теперь еще мы должны взять к себе и ее несчастную чахоточную сестру.
Герберт был ошеломлен энергичным отпором сына.
— Она не чахоточная.
— Откуда тебе это известно? У нее такой вид, как будто она улетит от первого же порыва ветра, — презрительно продолжал Берти. — Мы ничего не знаем об этих девушках, кроме того что они родственницы этих отвратительных Белхэйвенов. Они содержат гадкую пивную в худшей части Элсвика. Эта женщина, которая печет пироги, по воскресеньям наполняет церковь отвратительным запахом.
Герберт встал из-за стола и снова начал ходить взад-вперед перед окном. Он чувствовал себя побежденным. Вернувшись два дня назад из загородного дома Ландсдоунов, расположенного близ Ротбери, старший сын подавил его своими доводами. Его критика была безжалостной, но, несмотря на это, Берти был здравомыслящим молодым человеком и гораздо лучше разбирался в тонкостях общественных приличий, чем его родители. Возможно, сказывалось влияние Вэрити, чей брат Клайв посещал с Берти одну и ту же начальную школу. Ландсдоуны занимали более высокую ступень на социальной лестнице, чем Стоки, и Берти был влюблен в рассудительную девушку из этого семейства. Вэрити была миловидной, но, по мнению Герберта, излишне тщеславной и лишенной чувства юмора. Впрочем, Берти виднее.