Сестра была единственным человеком, с которым Кларри могла поговорить об их доме и о прошлой жизни, тем, кто мог понять ее чувства.
Олив часто напоминала ей об их отце. Она унаследовала его страстную натуру, переменчивость настроения и склонность к сомнениям в себе. Олив была тем дорогим звеном, что связывало Кларри с Белгури и с их родителями, которых они любили и потеряли.
Но Кларри боялась, что ее сестра может лишиться надежды. Ее здоровье стремительно ухудшалось в течение зимы, проведенной в задымленном сыром доме. Даже Лили так привыкла к постоянному кашлю Олив, что уже не ворчала по этому поводу. Кларри понимала, что должна что-то предпринять, чтобы улучшить условия их жизни.
В течение нескольких дней Кларри много думала о дружелюбном Джеке и о его чае. Она ждала, не появится ли снова его фургон. Встреча с молодым человеком, никак не связанным с пивной и ее завсегдатаями-пьяницами, возродила в ней надежду и веру в будущее. Но ни Джека, ни его пони Бэллы больше не было видно.
***
Однажды Лекси и Айна пришли в пивную без Мэгги. Лекси выглядела подавленной. На вопрос Кларри о том, где их подруга, Лекси покачала головой.
— Муж ее, мерзавец! — проворчала она сердито. — Чуть не убил ее.
Кларри изумленно ахнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Он избивает ее. Все тело Мэгги в синяках, — объяснила Айна.
— За что?
— Он всегда найдет, к чему прицепиться, — процедила сквозь зубы Лекси. — Бекон ему пережарила, например.
Кларри стало дурно, и она присела.
— Это ужасно! Где она сейчас?
Айна опасливо огляделась по сторонам и кивнула в направлении Лекси.
— У меня дома, — сообщила Лекси.
— Осторожней, — прошептала Айна. — Вон его дружки.
Лекси решительно обвела взглядом зал, но заговорила тише:
— Дети за ней присмотрят.
— А он не придет туда ее искать? — спросила Кларри.
— Он уже приходил, орал как бешеный, но я не открыла ему дверь.
— Рано или поздно он ее найдет и утащит домой, — вздохнула Айна.
Кларри почувствовала, как в ее душе поднимается волна гнева.
— И что, никто не может его остановить? Почему вы не сообщите в полицию о том, что он сделал?
Лекси и Айна посмотрели на нее с сожалением.
— Они ничего не станут предпринимать, — фыркнула Лекси. — Все, что происходит за закрытыми дверями, — частная жизнь. Мужчина может делать со своей женой все, что захочет.
— Но Мэгги не может пойти домой. Ей нужно отправиться куда-нибудь в другое место, — встревоженно сказала Кларри.
— Это только на словах так просто, — вздохнула Айна. — Неподалеку живет ее дочь, но она так же боится старика, как и ее мать.
— И Мэгги лишится работы в прачечной, если не выйдет в ближайшее время, — печально добавила Лекси. — Я не смогу долго ее выгораживать.
Кларри не находила слов, чтобы утешить подруг. Остаток дня она заставляла себя выполнять работу, которую уже начинала страстно ненавидеть. Хотя Кларри никогда не обслуживала мужа Мэгги, она чувствовала себя соучастницей его зверств. Сколько пьяных скандалов разгорелось при ее участии? Сколько выпивох, которых Джейред выставил за дверь в конце вечера, пошли домой и избили своих жен?
В ту ночь Кларри не смогла уснуть. Она лежала, прислушиваясь к свистящему дыханию Олив и перебирая в голове тревожные думы.
На следующий день было воскресенье. По пути в церковь Кларри набралась смелости, чтобы спросить о том, что ее терзало всю ночь.
— Дядя Джейред, я тут обдумывала новый бизнес-план.
— Вы только послушайте, — фыркнула Лили, — бизнес-план!
— Давай послушаем, что она нам расскажет, дорогая, — сказал Джейред, оборачиваясь к Кларри.
Она знала, что любой вопрос, касающийся прибыли, не оставит его равнодушным.
— Я слышала, что чайные заведения теперь становятся очень популярными. Вот я и подумала: почему бы нам не начать подавать чай в гостиной? Мы могли бы придать ей уютный вид, застелив столы скатертями и повесив на окна занавески, — воодушевленно изложила свои мысли Кларри. — Можно будет предлагать пироги миссис Белхэйвен и сладкую выпечку.
Лили даже остановилась.
— Сладкую выпечку?! — закричала она.
— Ну да, — ответила Кларри. — Как в кафе Локарта. Мы с Олив могли бы ее готовить.
Оба, и Джейред, и Лили, изумленно выпучили на нее глаза. Джейред первым нашелся, что сказать.
— Ну и ради чего мы все это затеяли бы? Мужчинам не нужен чай со сладостями, — сказал он тоном, не терпящим возражений.
— Они тоже не отказались бы, если сделать все по-домашнему, — заметила Кларри. — Более гостеприимно.
— Если они захотят по-домашнему, — ввернула Лили, — то могут пойти домой.
— К нам стало бы приходить больше женщин, — настаивала на своем Кларри. — Здесь в округе нет приличного места, куда они могли бы пойти и выпить чашку чаю.
— Уж мы-то точно не станем им потворствовать, — насмешливо фыркнула Лили. — Пусть находятся там, где им следует быть, — у себя дома, заботясь о мужьях и приглядывая за детьми. Если бы мистер Белхэйвен не был таким мягкосердечным, я их вообще сюда не пускала бы.
Выслушав это, Кларри упала духом.
— И не надо на меня так смотреть, — сказала ей Лили. — У нас нет лишних денег, чтобы тратиться на глупые причуды вроде скатертей или занавесок. Все равно тут никто этого не оценит.
Джейред покачал головой.
— Нет, Кларри, посетителям этого не нужно. Чайные для среднего класса есть в центре города. Мы прогорим за пару недель, если такое затеем. Люди просто пойдут в другое место.
Они с Лили повернулись к сестрам спиной и продолжили путь вверх по склону.
— Чайная! — пробормотала Лили. — Не слышала ничего глупее.
Кларри молча переживала разочарование. Не было никакой надежды их переубедить. Олив взяла ее за руку, утешая.
— Это замечательная идея, — прошептала она. — Вовсе не глупость.
Кларри с благодарностью взглянула на сестру, и они пошли в церковь вслед за Белхэйвенами.
После неудачных родов Луиза Сток так и не появилась в церкви. Среди прихожан распространился слух о том, что она тяжело больна, и никто уже несколько месяцев не видел, чтобы она покидала свой дом в Саммерхилле. О мертворожденном ребенке при этом никто ни разу не обмолвился, говорили лишь о том, что у миссис Сток «женские проблемы». С лица мистера Стока не сходили обеспокоенность и печаль. Он выглядел гораздо старше, чем прошлым летом. Его хромота теперь стала более заметной, и он едва кивал Белхэйвенам, выходя из церкви. Берти по-прежнему пел с энтузиазмом и вид имел такой же надменный, как и всегда. Один только Уилл задерживался после службы, чтобы поговорить с Кларри, не обращая внимания на команду Берти поторопиться. Уилл волновался, когда Кларри в течение месяца не посещала церковь.