тело, стоя ко мне лицом. Он пальцами касался трех отверстий в скафандре, будто не веря, что они существуют.
Потом он вдруг обратился ко мне: «Нильс, что происходит? Я, кажется, ранен». Я смолчал. Перес сказал мне, что ты сразу определился с тем, что все увиденное тобой нереально, ты молодец, это дорого стоит. Я же видел своего брата, восставшего из мертвых. Я сомневался во всем, очень хотел ему что-то сказать, но поначалу еще сопротивлялся не веря в это чудо.
А он тем временем начал паниковать: «Нильс!? Что случилось? У меня… кажется проблемы со скафандром» – говорил он. Но я продолжал молчать, тогда он подошел ко мне поближе. «Нильс? Ты жив? Ты слышишь меня? Нильс, ответь!?» – он закричал.
С близкого расстояния, я обратил внимание, что его шлем разбит. Теперь сомнений не оставалось, он не мог выжить с разбитым шлемом в условиях разгерметизации. Хотя конечно его гибель и так не вызывала вопросов. Но, я видел своего брата ходящим по трюму разбитого вдребезги корабля, и у меня возник ряд вопросов к мирозданию.
Тут кроется очень большая странность, заваленный обломками в трюме, я не мог видеть шлема Йонси. Я имею ввиду шлем настоящего Йонси. Но когда нас спасли, и я увидел, как Йонси снимают с балок, то ахнул от удивления. У него было точно также же разбито стекло шлема, как у того фантома что я видел в момент помутнения. До сих пор не могу это никак объяснить, выглядело так, будто Йонси повторил галлюцинацию. Врачи говорили, что я просто подогнал увиденное тело Йонаса по свои воспоминания. То есть увиденное позже попало в воспоминания. Не стал с ними спорить, но я готов поклясться, что точно видел Йонси в разбитом шлеме до того как реально мог узнать что его шлем разбит.
А тем временем в разбитом корабле Йонси продолжал звать меня, но я показательно отказался реагировать на его воскрешение и упорно смотрел в пол. Я старался не смотреть на него, чтобы не поддаться наваждению. Наконец, минут через десять, его призывы прекратились и он подошел ко мне, я все не поднимал головы и видел только его ноги.
«Крепкий орешек, похвально» – вдруг сказал Йонас не своим голосом. Я испугался пуще прежнего. Я наконец поднял голову. Прямо передо мной стоял какой-то человек, и это уже был не мой младший брат. Если то, что мой мозг воскресил погибшего брата, я как-то могу понять и хоть как-то объяснить сам себе. То откуда там взялся кто-то еще? Тут у меня ответов нет.
Он подошел совсем близко, я сжался от ужаса, но подвинуться я никак не мог, как ни пытался.
«Не бойся, Нильс. Я знаю, что ты мне ничего не ответишь. Достойная реакция. Знай, я здесь не для того чтобы причинить вред, я пришел познакомиться» – я запомнил эти слова, прямо так как он мне их сказал.
Алекс, что-то не так? Нога болит?
– Да, немного сильнее. Но терпимо, продолжай. – А у самого в этот момент желудок прилип к позвоночнику. Уж очень знакомыми фразами говорил этот названный «брат» Фрама.
– Ты говори, если что. А то я тут рассказываю свою скучную историю, а ты может уже и отдохнуть бы предпочел. Тебе много сил теперь понадобиться.
– Продолжай, пожалуйста. Мне все равно теперь не скоро удастся за работу взяться, хоть так развеюсь.
– В общем, лежу я в трюме, мой «брат» стоит уже прямо надо мной. И тут вдруг достает, что-то позади меня. Смотрю, а у него в руках металлический прут, остаток перил которые для передвижения в невесомости используются. И тут он говорит: «Сейчас кое-что произойдет, прости, но это часть необходимого ритуала».
И тут он со всей силы пригвоздил мою руку к полу этим куском трубы…
Пару секунд я ничего не чувствовал, а потом почувствовал самую настоящую боль. Стало очень жутко от столь реального чувства. А потом вдруг этот кто-то тяжело вздохнул и расстроено сказал: «Как жаль, знакомство не заладилось, ты не можешь создавать, но не волнуйся, все будет в порядке. Я имею ввиду то, что ты будешь в порядке»
Фрам замолчал и смотрел сквозь меня. Я же был просто шокирован. Что вообще происходит? Неужели ко всем кто попадает в беду приходит один и тот же человек? Во рту пересохло, я постоянно сглатывал, но слюны почти не было. К счастью Фрам выйдя из задумчивости, трактовал все это как жажду из-за операции. И просто без лишних прелюдий принес мне стакан воды.
– А что потом? – поторопил я Фрама.
– Через секунду после этого я вдруг увидел, что кто-то лезет в трюм через дыру в крыше. Я рванулся, но понял что труба вполне реальна и я пригвождён ей к обломкам. Оглянулся на трубу и вижу, что эту самую трубу держу своей собственной рукой. Выглядело так, будто я сам себе в руку ее вогнал. Я так и смотрел на трубу, когда на нее схватились чьи-то руки. Я увидел скафандр и только через какое-то время осознал, что по рации ко мне кто-то обращается. Это была спасательная бригада, вскоре уже весь трюм был полон людей. Кто-то вырезал отверстие в стене, чтобы было удобно нас вытаскивать. Кто-то кинулся расчищать завал, которым я был блокирован, ну а кто-то пошел Йонаса снимать.
Этого я уже толком не помню. Помню медкомиссию, помню, как в отпуск на Землю отправили, а я не полетел. Прилетел на Луну, там есть больница, большего мне и не требовалось. Пару месяцев пролежал там, так и не смог отцу позвонить, потом прошел аттестацию, был восстановлен в правах и отправился в космос. Правда, тестами замучили, вопросы каверзные задавали, но ничего запредельного. Тебе тоже это предстоит, когда поправишься физически. Обманывать не буду, вряд ли далеко в космос отправят с протезом, но если сильно постараться, то… могу, например, к Юпитеру поближе рекомендовать. Но дальше уже никакие рекомендации не помогут.
– Спасибо тебе, Фрам. Юпитер – это уже намного больше, чем я надеялся. – Я искренне поблагодарил руководителя, мне стало немного легче, когда он сказал что заступиться за меня.
– Я знаю, что ты его видел, Алекс. Каждый видит это по своему, кто-то даже женщиной это представляет. Но всегда одно и то же, «знакомство», а потом «ритуал». Лечащий врач, что был прикреплен ко мне на Луне, оказался весьма разговорчивым. Он говорил, что это вполне рядовой случай, со всех уголков солнечной системы он слышал схожие истории, и везде эта встреча проходит по одному и тому же сценарию. – Он показал мне ладонь, на которой красовалась отметина, ставшая почти незаметной с годами. –