– Да, свободно.
– А чеченским? Аварским?
Ефимофф отрицательно покачал головой.
– Вот видите. В Лэнгли не понимают… – тут начальник секции запнулся, – не понимали всю серьезность этой проблемы. Россия – вещь в себе. Тут все знают русский – но в то же время сохранены все языки народов, которые когда-либо вошли в состав России. Добровольно или нет – неважно. На Кавказе все население как минимум двуязыкое, они владеют русским и национальным языком, на котором говорят с представителями своего племени. Только в одном Дагестане больше тридцати языков. И у нас нет специалистов по большинству из них – ни одного. Я дал команду скупать все учебные пособия по языкам, какие только удается найти, – но это еще не все. Даже если мы забьем их в машину – сами понимаете, что это будет за перевод. Нужны носители языков, причем такие, которым мы сможем доверять. А это почти невозможно организовать – доверять здесь нельзя никому.
– Говорящие с ветром [42] 42
История времен Второй мировой. Американцы призвали в армию индейцев и наиболее важную информацию передавали на индейских языках. В итоге – японцы, даже расшифровав сообщения, прочитать их не могли, потому что не знали индейских диалектов.
[Закрыть] , сэр?
– Вот именно.
Ефимофф был немного в курсе происходящего… в конце концов, он получал доплату за знание русского языка. Русский-то они худо-бедно знали, а вот арабский или пушту… Приходилось доверяться местным переводчикам, а те нередко дули в обе стороны, и так совершенно секретная информация уходила к врагу. Или просто искажали перевод. Нужны были специалисты по арабскому, дари, урду, пушту, нахин [43] 43
Дари – афганский диалект фарси, персидского. У р д у – основной язык Пакистана.
П у ш т у – язык пуштунов, племен, живущих в Афганистане и Пакистане. Н а х и н – язык, которому всего сорок лет, он появился среди пакистанских гастарбайтеров, работающих в странах Аравийского полуострова. Это искаженный урду с сильной примесью арабских слов.
[Закрыть] . Эту проблему так и не решили… а теперь, если только в одном Дагестане больше тридцати языков…
Полный…
– Я все-таки не понял, сэр, к кому он обращался? Это больше программно-политическое заявление, чем конкретные угрозы.
– А вы еще не поняли? К русским он обращался. К русским. Кавказ давно уже радикализован, русские ведут там войну с девяносто девятого года. Но это старая новость. А новая заключается в том, что война все больше и больше выплескивается за пределы Кавказа. В Сирии мы уже видели боевиков из Татарстана, важнейшей провинции [44] 44
Учитывайте тот факт, что говорит американец, он может какие-то вещи называть неправильно.
[Закрыть] в самом центре России, они там придерживаются умеренного ислама, но молодежь радикализуется все больше и больше. Но самая большая проблема последних двух-трех лет – это русские.
Тиммонс вздохнул.
– Потерянное поколение. Капитализму здесь примерно четверть века, и русские выбрали не самый лучший его вариант, скорее это похоже на времена железнодорожных магнатов и баронов-разбойников [45] 45
Железные дороги в США строили со значительными нарушениями, тогда появились первые олигархи. Бароны-разбойники: например, банкирский дом Моргана, ведущий свою историю от знаменитого пирата Моргана.
[Закрыть] у нас. Дети росли сами по себе, научить их добру, как-то социализировать было некому. После того как рухнул коммунизм, ничего на замену русские так и не придумали, дети росли вне какой-либо системы координат. А вы знаете поговорку – если ты в двадцать лет не левак, у тебя нет сердца.
– А если в пятьдесят не консерватор – у тебя нет мозгов…
– Вот именно. Эти уроды – выползают из своих нор на Кавказе и пишут свои обращения. Бросают их на Youtube, как раз там сидит все молодое поколение – новости они узнают из Интернета, телевизор почти не смотрят. Так у них появляется целая аудитория, русские чистят Интернет от таких роликов, но не все успевают убрать. Эти твари торгуют надеждой на то, что можно что-то изменить, и обычным стремлением к справедливости, которой здесь очень и очень мало. И так у них появляются сторонники среди русских. Настоящих русских, не имеющих никакого отношения к Кавказу, никогда не живших на Кавказе, не имевших до этого никакого представления об исламе. Они берут себе арабские имена, вступают в бандформирования. А сам понимаешь – если в двадцать лет вы начнете искать справедливости в исламе…
– То никаких «пятидесяти» уже не будет.
Тиммонс снова вздохнул.
– Вот именно, друг. Вот именно.
На экране ноутбука была фотография. Мужчина кавказского типа [46] 46
У американцев белые называются «кавказский тип».
[Закрыть] , молодой. Честное, открытое лицо, какая-то форма.
– Кто это? – спросил Ефимофф, вглядываясь в фото, чтобы получше запомнить.
– Это Юрий Круглов, несколько лет назад. Он ездил в Британию по международному полицейскому обмену, там мы его привлекли к сотрудничеству. Сейчас он майор полиции, занимается этническими преступными группировками в Москве. Работает в спецотделе, так называемой ОРЧ [47] 47
Оперативно-розыскная часть. На самом деле, это просто наименование оперативных подразделений МВД по той или иной проблематике, просто американец об этом не знает.
[Закрыть] , занимается этнической организованной преступностью. Это лучшая наша связь, и начать нужно с него.
– Сэр, вообще-то речь идет о террористических, а не криминальных действиях.
– Вообще это одно и то же, – заявил среднего роста, похожий на пловца парень, который демонстрировал фото Круглова на своем ноутбуке, подчиненный Тиммонса. – Здесь практически все кавказские этнические ОПГ тесно связаны с террористическими группами у себя на родине и финансируют джихад. Это называется – закят. Без него джихад бы прекратился в течение нескольких месяцев.
– Добровольно финансируют? – уточнил Ефимофф.
– Не совсем так. Конечно, если бы у них была возможность прекратить выплаты – они бы это сделали, они не идиоты. Но дело в том, что они, даже находясь в Москве, остаются частью своего народа и не могут отрекаться от него, иначе им просто не жить. Этническое и религиозное единение – это то, что делает их более сильными, сплоченными, позволяет бороться против русской организованной преступности и других этнических группировок, таких, как азербайджанская. К тому же террористические организации оказывают ответные услуги, предоставляя оружие, наемных убийц и просто являясь фактором устрашения. К тому же многие лидеры криминального мира лично знакомы с теми, кто ушел в террор, росли вместе – а если кто-то совершил тяжкое преступление и находится в безвыходной ситуации, он обычно уходит в лес, к ваххабитам. Так что, если распутывать этот клубок, то лучше всего начинать как раз с этнических ОПГ. Надо попытаться узнать – кто работает в похоронной конторе, под какой крышей она находится, кто имеет на нее виды. Не помешает также и копнуть покушение – как первую ступень этой пирамиды. А лидеры этнических ОПГ знают все о своих соотечественниках, прибывающих в Москву.
– И как мы выйдем на этого полицейского?
Парень усмехнулся.
– Просто позвоним, и все.
– Давно здесь?
– Полтора года. До этого служил в Эй-Стане, в охране посольства. Задница еще та…
Парня звали Тэдом, но здесь, в России, он откликался на имя Федор, это русское произношение английского имени Теодор. Отставной морской пехотинец из спецгруппы, охранявшей посольство и работавшей с ЦРУ, он еще в Кабуле привлек внимание сотрудников конторы своей смышленостью и способностью быстро усваивать новую информацию. После шестинедельных курсов обучения русскому языку и ускоренных четырехмесячных курсов в Кэмп Пири, в лагере подготовки оперативных агентов ЦРУ.
– И как? Нравится Россия?
Тэд задумался.
– Сильная страна… – наконец сказал он, – сильнее, чем нам кажется…