Читать интересную книгу Иной вариант - Владислав Конюшевский

И любой преступник – обычный преступник, не террорист – даже не подозревает, что против него может быть обращена такая мощь. А для сотрудника КТЦ в Москве – пара пустяков сделать банальный, обычный запрос. И передать информацию русскому – в качестве дружеской услуги.

Правда… интересно, а хоть кто-то в ЦРУ подозревает… подозревал, что информация «Эшелона» сливается русским?

– А это вообще… законно?

– Разрешение получено, – заверил его Тэд, – в конце концов, мы даем им информацию только в части, касающейся России. И тщательно фильтруем при этом. У нас тоже должно что-то быть, чтобы заинтересовать русских – а деньгами их не заинтересуешь. Здесь вообще с этим плохо… никто не хочет работать, чтобы зарабатывать деньги. Местные чиновники берут взятки, но то, что обещали, – не делают, это здесь называется «кинуть». Все кидают всех. Ладно, поехали, покатаемся по Москве. Я покажу тебе то, что надо увидеть, иначе ты попадешь в неприятности.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Документ подлинный

У Чеченцев свои разговоры,

Отношение к миру иное.

Им важнее устои, законы,

А потом уже нечто другое.

Им важнее Традиции Рода

И Священное Слово Корана.

У Чеченцев нет в душах забора,

И пустого Друг к Другу обмана.

Им важнее пространство Свободы,

Той, что нет у «свободного мира».

Им важнее раздолье, просторы,

А не наша обмана пустыня.

Им важнее долг Совести, Чести,

Той, что нету у нашего мира.

Быть Чеченцем, поверьте, непросто,

У них идола нет и кумира.

Стихотворение, найденное на странице социальной сети Джохара Царнаева, «бостонского бомбиста». Орфография полностью сохранена.

22 июня 2015 года. Москва. Россия. Покровская овощная база

Сегодня у русских был в стране какой-то праздник. Но сотрудникам контртеррористического отдела ЦРУ было не до праздников. И прикомандированным специалистам тоже. Из Вашингтона наседали все сильнее, требуя новой информации. Госдепартамент вел переговоры с правительством России об официальном участии следственной бригады ФБР в деле, чередуя кнут и пряник. Любому мало-мальски знакомому с обстановкой в Москве человеку было ясно, что ФБР здесь ничего не добьется и вынуждено будет проглотить то, чем накормят их русские. Русские – коллективные параноики и профессиональные лжецы. Впрочем, после семидесяти лет правления коммунистов трудно быть кем-то иным.

Тэд заехал за Дэниэлом в отель утром и сказал, что вечером позвонил Юрий. И назначил встречу. На крупном оптовом рынке Москвы они должны были встретиться с некими сотрудниками ФСБ и договориться о сотрудничестве, основой которого будут те же деньги и информация. Понятное дело: русским тоже надо было проявить себя перед начальством. А раскрытие дела о покушении на президента России будет означать и серьезный прогресс в деле о взрыве в Вашингтоне. Тем более что вечером Дэниэлу пришло сообщение: эксперты подтвердили, что взрывное устройство было вмонтировано в гроб и было чрезвычайно большой мощности. Применялась какая-то армейская взрывчатка, и все говорило о чрезвычайно высокой квалификации подрывника.

Рано утром они пробрались по запруженной пробками Москве и подъехали к какому-то месту, которое напоминало гибрид багдадского рынка и скончавшегося советского оборонного предприятия. Типичный для России мертвый индустриальный пейзаж, тяжелое зловоние дизельной гари от десятков, если не сотен автомобильных моторов, скопление машин, постоянное движение людей. Среди людей почти не увидишь русских лиц: Азия, Азия, Азия. Только все были безбородыми… почти все. Русское влияние.

– Покровская овощная база… – сказал Тэд, набирая номер на сотовом. – Сюда каждый день приходит до тысячи траков с юга, с Кавказа. Никто и ничего не проверяет, не досматривает. Полиция если сюда и суется – то только для того, чтобы получить мзду. Офис вон там, дальше. А здесь торгуют без разрешений и без всего. Торговых мест здесь нет – торгуют прямо с машин…

Дэниэл посмотрел в сторону, куда указал Тэд, увидел какое-то здание за уродливым бетонным забором и подъезжающий к нему спорткар. Кажется, «Порше».

– Алло. Все в норме? О’кей, начали…

На эту встречу они взяли для прикрытия человека из посольства. Действующего морского пехотинца, прикомандированного к его охране. У него была машина с русскими номерами, пистолет, полуавтоматический дробовик, русские документы, и он умел говорить по-русски. На всякий случай – силовое прикрытие. По правилам – морских пехотинцев должно было быть как минимум двое, но им с трудом выделили и одного. После взрыва в Лэнгли все американские дипломатические представительства перевели на усиленный режим охраны…

– «Мерседес» справа, – сказал Дэниэл.

– Ага. Вижу… – Тэд начал пристраиваться за ним.

На воротах был шлагбаум и была охрана. Не русские. В «Мерседесе» открылось окошко, водитель о чем-то переговорил с охранником, после чего проехал внутрь. Охранник показал и им – проезжайте…

Они медленно проехали, оказавшись на территории рынка, который рынком никогда не числился…

Траки стояли сплошной стеной, дверцы полуприцепов были открыты, прямо с них шла торговля – очевидно, оптом, крупными партиями. Рядом стояли небольшие грузовички, в них все и загружали.

Тэд сунул телефон.

– Держи связь. Его Ник зовут, можно Николай…

Чем-то все это напоминало Багдад. От багдадского рынка все это отличалось тем, что не было зазывал и товар развозили на небольших и средних грузовичках, а на заборах не было почти никаких надписей. Еще пахло мочой и гнилью. Все двигались молча, как муравьи, сделки заключались быстро – деловитая и собранная нация, совсем не похожая на арабов, неторопливых и каких-то расхлябанных. Было похоже, что они попали в чрево кита.

– О’кей, Ник, ты слышишь нас?

– Да, сэр. Через главный вход не пройти, попробую с запасным. У вас все о’кей?

– Все о’кей, пока не прибыли на место. Ты видишь нас?

– Да, сэр, у меня навигатор. Все нормально.

– Понял, отбой.

В Багдаде чаще всего им удавалось выбить беспилотник, и операция координировалась с него. В Москве об этом, конечно же, не могло быть и речи.

Они свернули в какой-то проулок. Грузовики стояли так плотно, что между ними едва удавалось протиснуться, не ободрав машину. Люди не обращали на них никакого внимания, просто делали покупки и занимались своими делами.

Снова поворот. Они выехали на еще одну торговую улицу, торговали и тут. «Мерседес» остановился.

Из «Мерседеса» вышел не один Юрий, их было двое. Второй чуть выше ростом, такой же неприметный, как и все русские. Юрий махнул им рукой.

Они зашли в пространство между двумя траками, которое было не больше трех футов. Было неудобно – но с другой стороны, здесь никто не прослушает. Совсем рядом работал дизельный двигатель трака, дышать было нечем от выхлопа. Под ногами был упаковочный картон и раздавленные фрукты; было непонятно вообще, чистил ли кто-либо когда-либо эту территорию.

– Это Виктор Александрович, – представил приехавшего с ним человека Юрий. – Это Федор и Даниил.

Ефимофф, стараясь не фокусировать взгляд – люди не любят, когда им смотрят прямо в глаза, присмотрелся к русскому, который должен был дать им информацию. Серые, неопределенного цвета волосы, незапоминающееся лицо, короткие усики. Кожа лица нездоровая, какая бывает у курильщиков и тех, кто много времени проводит в затхлых, темных помещениях. Сетки капилляров, свидетельствующих о злоупотреблении алкоголем, нет. Одет, похоже, дорого, но не следит за собой – весь воротник рубашки в перхоти. Из-под рукава выглядывает браслет часов, по виду дорогих. Богатого человека можно узнать по обуви и по часам, как бы он ни был одет. Лейтенант-коммандер перевел взгляд на обувь – не похожа на заказную.

Тэд тем временем проигрывал ту же самую пластинку, заверяя высокопоставленного офицера российской контрразведки в преимуществе сотрудничества с Соединенными Штатами Америки, стараясь поселить в его сознании мысль, что, сотрудничая с США, он оказывает услугу не только США, но и всему цивилизованному миру, и в конце концов, и самой России. Это был стандартный почерк американских разведчиков: и в Багдаде, и в Кабуле они говорили информаторам: помоги не нам, помоги себе, своей стране стать немного лучше. Иногда это даже было правдой, особенно поначалу…

Офицер выслушал короткую речь, и что-то подсказывало Дэниэлу, что ни одно слово не воспринял всерьез. Конечно, остаются еще деньги: зеленые американские доллары, гринбеки, мертвые президенты. Вафли, хрусты, капуста. У *censored*ток бессмысленно искать совесть и мотивацию: ты просто платишь им деньги, и они ложатся с тобой в постель. А этот русский ничуть не менее продажен, чем остальные. Нет проблем. Но он помнил и другое: не раз и не два они думали, что купили человека и все о’кей – а потом гремел взрыв, и кто-то погибал, неожиданно и страшно. Или появлялся на коленях на фоне черного флага, в окружении ублюдков.