«Если оценить уровень того, насколько я облажался по шкале от одного до пяти, из которых один — «совершенно не облажался», а пять — «настолько облажался, что будешь иметь дело с последствиями прошлой ночи до конца времен», как бы ты оценил свою текущую ситуацию?»
Я делал все возможное, чтобы отрицать это, но… Кого я, бл*дь, обманывал? Это должно было случиться. Это был только вопрос времени. Несмотря на все дерьмо, в котором я пытался убедить себя — я полностью контролирую себя; она меня не интересует; Кэрри Мендоса не более чем заноза в моем боку — я полностью осознавал, что, в конце концов, окажусь в таком положении. Ладно, может быть, не в этом конкретном положении. Я думал, что в конечном итоге мы будем спать в моей кровати, которая намного удобнее, чем эта чертова односпальная, но все равно. Я знал, что это произойдет.
Так почему же тогда такой поворот событий так чертовски удивителен? Почему, слушая приглушенное неглубокое дыхание Кэрри, я совершенно не понимаю, как это произошло?
«По шкале от одного до десяти, насколько невыносимыми будут твои друзья, когда обнаружат, что ты не только переспал с девушкой, на которую, как ты утверждал, тебе наплевать, но и что на самом деле у тебя развились некоторые чувства к ней?»
Сейчас должно быть, около семи утра. В коридоре уже какое-то время слышится движение — другие девушки направляются в ванную, суетятся в коридоре, и разговаривают. Кэрри все это проспала. Но скоро ее разбужу. Мне придется подождать, пока все остальные ученики не спустятся в класс, прежде чем я смогу улизнуть отсюда. Возможно, я зайду к ней позже, но не…
Дверь спальни Карины распахивается, и в комнату врывается девушка с огненно-рыжими волосами.
Нет времени прятаться и скрываться. Нет времени что-либо сделать. Кэрри мгновенно просыпается, хватаясь за одеяло. К счастью, она уже была прикрыта — здесь чертовски холодно. Я убедился, что ей тепло, хотя это означало, что мне не было.
— Пресли! Блин. Закрой эту чертову дверь! — кричит она.
Рыжеволосая Пресли выглядит так, словно только что столкнулась лицом к лицу с инопланетянином. Ее глаза вылезают из орбит, рот широко открыт. И... Господи, на ней нет ничего, кроме полотенца, черт возьми. Она ногой пинает дверь, закрывая ее за собой. Взгляд мечется от Карины ко мне, затем снова к Карине. Медленно он опускается ниже, и в этот момент ее щеки становятся ярко-красными, и девушка начинает заикаться.
— Э-э... ох. Это неловко, но... э-э... я прямо сейчас вижу яйца Дэшила Ловетта... и... э-э...
— Боже, отвернись, Пресли! — В голосе Кэрри звучит ужас.
Лично я думаю, что все это становится довольно забавным.
Пресли отворачивается на сорок пять градусов лицом к окну, открывает и закрывает рот, моргает, как будто ей в глаза попал песок.
— Э-э-э… Я просто пришла сказать, что, ну, что все говорят об этом.
Кэрри вскакивает с кровати, хватает свою ночную рубашку и надевает ее. Не утруждая себя застегиванием пуговиц, она закутывается в нее, а затем швыряет в меня мою одежду в очень неподобающей для леди манере.
— О чем говорят?
— Фитц. Логово Фитца, — говорит она, все еще моргая. — Э-э... Прошлой ночью в его комнату вломились и уничтожили часть мебели. Или что-то в этом роде. — Пресли пожимает плечами, что является ошибкой с ее стороны. Это действие ослабляет ее полотенце, и ей приходится схватить его, прежде чем оно падает на пол.
Я тихо хихикаю.
Кэрри поворачивается, свирепо глядя на меня.
— Что? — Я приподнимаю бедра, чтобы натянуть боксеры. — Прости. Я просто никогда не думал, что окажусь в этом крыле академии с двумя полуголыми девушками.
Она бьет меня по руке. На самом деле бьет меня.
— Кто-то вломился в комнату Фитца прошлой ночью? И разгромил ее?
— О да? Вау. Кто бы мог такое сделать?
— Ты действительно пытаешься притвориться, что не имеешь к этому никакого отношения?
— И не мечтал об этом. Но я не из тех, кто исповедуется в своих грехах перед незнакомыми людьми. — Я киваю головой в сторону Пресли. — Ты же знаешь, каким застенчивым я могу быть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ха! Застенчивым? Ты сошел с ума. Пре… Пресли! О боже, хватит!
Я смотрю на девушку как раз вовремя, чтобы поймать ее пристальный взгляд на моем обнаженном торсе. К счастью, я уже надел штаны, иначе мои яйца были бы наименьшей из ее забот. Она бы смотрела на стояк, который в настоящее время пытается вырваться из моего нижнего белья.
Подруга Кэрри багровеет, встречаясь с моим взглядом.
— Извини... я... я просто не уверена, куда смотреть.
— Может, тебе стоит пойти и одеться? — предлагает Карина. — Возвращайся в свою комнату. Я зайду через минуту, и мы вместе спустимся в класс.
Пресли кивает.
— Да. Конечно. Хорошо. — Она выскальзывает за дверь, вцепившись в полотенце, и мы с Кариной снова остаемся одни.
Кэрри набрасывается на меня, как адская кошка.
— Ты разгромил логово Фитца?
— Да.
Я не могу надеть толстовку, которая была на мне прошлой ночью, ведь никогда раньше не надевал толстовки на занятия. Появиться в одной из них сегодня утром было бы чертовски глупо, учитывая, что два вандала, которые ворвались в школу прошлой ночью, были одеты в черные гребаные толстовки. К счастью для меня, прошлая ночь была чертовски холодной, и я надел легкий свитер под эту дурацкую штуку, чтобы согреться. Надеваю футболку и свитер, приглаживаю руками волосы. Карина все еще в ожидании смотрит на меня.
— Что? Он это заслужил. Разве тебе никогда не хотелось врезать этому ублюдку?
— Нет! Фитц — лучший учитель в академии. Чем он мог это заслужить?
О. Точно. Я имею в виду, что другим студентам Вульф-Холла Фитц, вероятно, кажется классным парнем. И делает все возможное, чтобы наши занятия были веселыми, и спокойно относится, когда у нас нет времени для выполнения наших заданий. Но он слишком старался с самого начала, позволяя нам ругаться и говорить все, что нам заблагорассудится, как будто мы можем быть самими собой рядом с ним, потому что тот такой классный. Потому что Фитц, по сути, один из нас. И это жалко.
И это было еще до всего дерьма с Рэном. Теперь у меня есть еще одна причина не любить этого ублюдка.
— Мы отправили ему сообщение, — говорю я. — Он связался с Бунт-Хаусом. Мы с Паксом решили, что ему пора получить небольшое предупреждение о своем поведении. Это все. Люди преувеличивают. Это был всего лишь стол, пара стульев и доска.
— Лишь стол и... — Карина делает глубокий вдох. — Боже, Дэш. Это какое-то странное возмездие за то, что он оставил тебя после занятий?
Лающий смех вылетает из моего рта прежде, чем я успеваю проглотить его. Как будто я мог так сильно взбеситься из-за мелкого задержания?
— Тебе придется рассказать мне, что такого смешного. Я сейчас в замешательстве.
Я почти говорю ей. Секрет Рэна чуть не выскальзывает у меня изо рта, как будто он мой собственный, но меня спасает пронзительный звонок, созывающий учеников на первый урок.
— Черт. Я лучше пойду, — говорит Карина. Но она еще не закончила со мной. — Встретимся вечером в обсерватории? Думаю, нам нужно поговорить.
ГЛАВА 20
ДЭШ
— Вот, что я получаю за то, что я гребаный джентльмен. — Пакс лелеет свою правую руку, глядя на меня так, словно это я виноват в том, что ему больно.
— Мы живем на горе, парень, — бормочу я. — Неразумно хвататься за растения, не проверив сначала, ядовиты ли они.
— Я ухватился за него, чтобы ты мог спуститься по тому гребаному вентиляционному отверстию. Я был вежлив, а теперь у меня чертова проказа. Она должна вот так пузыриться? — Он держит свою руку прямо у меня под носом, демонстрируя довольно грубый рубец, который, действительно, начал покрываться волдырями.
— Помажь ее гребаной мазью, чувак. С тобой все будет в порядке.
— Никакого гребаного ядовитого сумаха в Нью-Йорке. — Он опускат рукав, прикрывая сыпь. — Никогда бы этого не случилось, если бы мы учились в цивилизованной школе.