тоже расстроятся, ведь, как ей казалось, они тоже переживали за судьбу Вани. Вика заставила себя вылезти из постели, заварила крепкий чай, положила в чашку три ложки сахара и, подойдя к телефону, набрала знакомый номер. Довольно долго никто не брал трубку. Наконец, Вике ответил тихий голос, почти полностью заглушаемый помехами.
— Адель, это вы?
Голос на том конце провода что-то прошелестел.
— Адель, — почти крикнула Вика, — мне надо поговорить с вами о Ване.
— Ну конечно! Все замечательно устроилось, правда? — отозвался голос.
Вика нахмурилась. О чем это Адель?
Помехи усилились, и Вика разобрала всего несколько слов. Ей послышалось или Адель в самом деле сказала: “Он здесь… Он вернулся”?
— Кто? Кто вернулся?
Вика сползла на пол.
— Ваня здесь. Вернулся в дом ребенка. Его сегодня утром привезли, — продолжала Адель. — Совсем недавно. Ну, сами увидите. Мы вас ждем.
Меньше часа потребовалось Вике, чтобы добраться до дома ребенка № 10. В коридоре ей никто не встретился, зато ее оглушил громкий крик, эхом метавшийся между стенами. Вика двинулась на этот крик. Голос вроде знакомый… Но нет, с чего бы Ване так кричать? Между тем невидимый ребенок прямо-таки заходился в истерике. Навстречу Вике вышла женщина в белом халате.
Она осуждающе посмотрела на Вику:
— А, это вы! Может, хоть вы объясните, что происходит. Он говорит, что хочет обратно в интернат! А вы утверждали, что ему там плохо.
Вика прислушалась. Да, это Ваня. Он громко вопил:
— Хочу домой!
— Где он?
— В шестой группе. Адель поехала за Валентиной Андреевной. Может, она разберется, что с ним.
Вика помчалась в шестую группу. У Вани горели щеки, из глаз безостановочно текли слезы, а сам он извивался на руках незнакомой воспитательницы, показывая на потолок и крича: “домой, домой, домой!” Вике еще не приходилось видеть его в таком состоянии. Ваня был до того не в себе, что даже не заметил ее появления. Вокруг него столпились растерянные сотрудницы дома ребенка. Они вообще не привыкли, чтобы дети так активно выражали свое недовольство.
Впрочем, скоро все разъяснилось. В дверях появилась Валентина Андреевна. За ней робко пряталась дрожащая от ужаса Адель — как всегда, больше всего ее пугала необходимость нести ответственность за скандал. Стоило Ване увидеть любимую воспитательницу, как он буквально прыгнул к ней на руки и крепко прижался к ее груди. Тишина была восстановлена. Валентина Андреевна величаво, как океанский лайнер, раздвинула толпу и унесла Ваню наверх, в тот единственный “дом”, который он знал. Вся боль и мука прошедших девяти месяцев вылилась в отчаянную мольбу: он хотел оказаться “дома”, с Андреев-ночкой. Для любого другого ребенка тихая комната для неизлечимо больных стала бы последним местом, куда он мог всей душой стремиться. А для Вани, вырвавшегося из тюремного режима психушки, вторая группа была родным домом.
То, на что Вика потратила все душевные силы, совершенно неожиданно стало реальностью. Но как это случилось? Вике требовалось объяснение, но Адель была настолько переполнена эмоциями, что обращаться к ней не имело смысла. Тогда Вика принялась расспрашивать сотрудниц дома ребенка.
— Вышел новый закон, — сказала заместительница Адели.
Ее коллега кивнула:
— По новому закону малолетнего пациента можно вернуть в дом ребенка для дальнейшего лечения и уточнения диагноза.
— А что стало с другими детьми? — спросила Вика. — Их тоже вернули в дома ребенка?
— Нет, только Ваню. Остальных перевели в интернат номер тридцать.
Детское отделение в Филимонках было ликвидировано. Тамошнему директору потребовались помещения для бомжей.
Вика пыталась постичь смысл происшедшего, опираясь на отрывочную информацию. Очевидно, что закрыть детское отделение начальство вынудило привлечение общественного внимания к творившимся в Филимонках безобразиям. Всех детей перевели в интернат № 30, расположенный на задворках Москвы, где лежачие дети содержались в условиях, напоминавших Филимонки.
Но один вопрос оставался без ответа. Каким образом Ване удалось избежать общей участи? Всем было известно, что прежде такого не случалось. Никто не слышал, чтобы дети когда-либо возвращались в дом ребенка.
— Чудо, чудо, — шептала Адель.
По пути домой Вика наконец-то поняла природу веры. “Ужасным летом 1996 года мне был преподан урок. Даже когда не остается надежды, надо продолжать верить и делать все, что от тебя требуется. Когда Бог видит, что твои силы исчерпаны, Он отвечает на твои мольбы. Возвращение Вани в самом деле было чудом”.
11
Август — декабрь 1996 года
На волоске
Со статьей о Ване случилось непредвиденное — она была напечатана, но в крайне неудачное время. Алан и Сэра уехали в отпуск и наслаждались отдыхом в Греции, на уединенной вилле, принадлежавшей эксцентричному английскому профессору, не признававшему ни электричества, ни телефона. Правда, Алан на всякий случай оставил в редакции номер ближайшей прибрежной таверны, в которой, кстати сказать, никто не понимал по-английски.
Статья вышла в субботу, и все выходные потрескавшийся аппарат, висевший на стене “кебабной”, звонил не переставая. К сожалению, никто из присутствующих не смог одолеть языкового барьера. Лишь в понедельник, когда Сэра зашла в таверну пообедать, ее и позвали к телефону. Незнакомая англичанка с милым голосом сообщила, что успела обзвонить редакцию газеты в Лондоне, корреспондентский пункт в Москве и офис Сэриной благотворительной группы, а уж в таверну звонила бессчетное число раз. Затем она перешла к делу: “Я не могу провести остаток жизни, наслаждаясь тем, что имею, после того как узнала, что маленький мальчик содержится в нечеловеческих условиях”. Женщина добавила, что ребенок на фотографии в газете очень похож на ее сына Филипа, которому сейчас четырнадцать лет. Ему тоже был поставлен диагноз “детский церебральный паралич”, но он не стал для него приговором. Кому, как не ей, знать, что именно поможет Ване.
Сэра честно предупредила женщину о сложностях усыновления российского мальчика гражданином Великобритании. Процедура обещает быть не только длительной, но и дорогостоящей. Не факт, что российские власти разрешат усыновление, так как ребенок побывал в интернате. Но женщину ничто не могло остановить. Она сказала, что организует сбор средств и подаст заявление на получение паспорта.
Повесив трубку, Сэра