Конец ужина провели в молчании.
Зоя Алексеевна из последних сил старалась вести, как ей советовал Макгрегор, привычный образ жизни, однако чувствовала, что нервы ее на пределе. Сама мысль, что Сергей, возможно, погибает, а она не в силах ничего сделать для него, была невыносимой.
Андрей поставил недопитый чай на поднос.
– Делай свои дела, Андрей, – сказала она, когда они вернулись в комнату.
И мальчик неохотно принялся разбирать школьный кляссер. Мысли его были неотступно заняты другим.
– Мам, а может быть такое, что вернулся не отец, а кто-то другой? – спросил он вдруг, глядя на мать, протирающую очки. – Что, если это космический пришелец?
– С чего ты взял?
– Ну, не пришелец, а другой космонавт, – поправился Андрей. – Нам Марта говорила на перемене, что другой корабль мог попасть там, близ Проксимы, в передающее устройство…
– Все разъяснится, потерпи немного, Андрюша, – произнесла она, отворачиваясь. К ней, сидящей в кресле, тихонько подошел Андрей, щеки ее коснулось теплое дыхание мальчика.
– Не горюй, мама, – услышала она прерывистый шепот. – Вернулся один космонавт, вернется и другой. Не плачь, папа вернется, вот увидишь.
– Вернется, – эхом откликнулась она.
– Мы будем ждать его сколько угодно, правда?
– Правда, сынок.
Человек в оранжевом скафандре, который появился в тот памятный день на синтез-поле Пятачка, был столь сильно изуродовал ожогами, что сравнить его с имевшимися фотографиями Сергея Торопца не представлялось никакой возможности. Да и потом, в создавшейся ситуации, при возникших подозрениях, нахождение общих черт только усугубило бы эти подозрения, запутав и без того сложное положение.
Членам комиссии по проведению Эксперимента было ясно, что любые свидетельства жены Торопца только усложнили бы дело, вместо того чтобы пролить на него свет. Если двойник совпадает с оригиналом, задачу решить непросто… По мнению ученых, тень грозной опасности снова нависла над человечеством.
Для начала следовало исключить любые возможности контакта пришельца с землянами. Кто знает, на какие сюрпризы способен гость? Каковы цели его появления на Земле, да еще столь хитроумным манером? И кстати, кто может сказать, каким манером попал на Землю его тристаунский предшественник, которого так и не удалось обнаружить?
Высказывалось мнение, что все ожоги и травмы пришельца в оранжевом скафандре – не более чем камуфляж. Женевьева Лагранж, самый большой авторитет в области медицины, провела по решению совета экспертизу и показала, что пришелец самым доподлинным образом обожжен и изувечен, ни о какой имитации не может быть и речи. Значит, он пострадал при высадке на Землю…
Лечение пришельца продвигалось сложно и мучительно. Шаг за шагом, одна за другой производились пластические операции. Размозженные, не работающие органы заменялись на новые – их заказывали в основном в Зеленом городке, центре биокибернетики. Привести в сознание его никак не удавалось – были, как выяснилось, травмированы клетки головного мозга. Однако Лагранж не теряла надежды и на последнем заседании совета сообщила, что не больше чем через месяц берется вернуть пришельцу сознание, для начала хотя бы на короткий срок.
– Какое сознание вы беретесь вернуть? – не без ехидства спросил у нее астробиолог. – Человеческое?
– Именно человеческое, дорогой коллега. Другого я не знаю, – парировала Женевьева, хотя на душе ее кошки скребли.
Пришелец продолжал содержаться в контейнере, тщательно изолированном от контактов с сотрудниками медцентра, а больше никто сюда и не проникал. Мощное электромагнитное поле разделяло опасного гостя и людей. Все, кто побывал в контакте с пришельцем, были проверены сразу же.
Лечебные действия, как и операции, осуществлялись с помощью биоманипуляторов, управляемых опытнейшими хирургами. Тем самым роботы подлежали впоследствии уничтожению: ведь они могли подпасть под влияние коварного и могущественного, пусть и пострадавшего гостя иной цивилизации, намерения которого неизвестны. Кроме того, биороботы после контактов с пришельцем могли стать носителями смертоносных вирусов, неизвестных ученым Солнечной системы.
Во время дежурств Женевьева снова и снова вглядывалась в безжизненное лицо пришельца, каждая клеточка которого омывалась животворными токами, и мучительно искала в нем знакомые черты Сергея Торопца. Он или не он? Ох как ей хотелось верить, что это он! Но слишком велика была цена ошибки.
Мучимая сомнениями, которые стали привычными, Лагранж приступила к очередному ночному дежурству. Сенсаций не ожидалось – у пришельца не появлялось никаких проблесков сознания. Повинуясь необъяснимому импульсу, Женевьева отпустила помощника, сказав, что с дежурством справится сама. Остались только послушные механизмы как внутри, так и вне контейнера.
Оставшись одна, она долго смотрела на громадный прозрачный куб, на неподвижную вертикальную фигуру внутри, опутанную сетью системы жизнеобеспечения. Датчики показывали медленное, но неуклонное улучшение состояния пришельца. Давали себя знать энергичные меры, предпринимаемые сотрудниками медцентра.
Для начала Лагранж проверила работу всех приборов, режим термостатов, подачу в контейнер кислорода.
Затем, словно притягиваемая магнитом, снова подошла к контейнеру. Значительная часть обрывков оранжевого скафандра была удалена, остальные клочки медики сочли пока трогать нецелесообразным: они намертво приварились к телу, и их решили убирать попозже, на следующем этапе реанимации, чисто хирургическим путем.
Пришелец слегка раскачивался, омываемый токами физиологического раствора, и чудилось, что он движется, оживает. Голова его находилась в кислородной камере, смесь в которой непрерывно обновлялась. Сердце, как показывал прибор, билось медленно и неровно.
Женевьеве чудилось, что гость смотрит на нее, хотя она и понимала, что это только причуды ночного освещения. Там, за прозрачной стенкой, голубовато мерцала жидкость, бесшумно поднимались пузырьки кислорода. Суставчатая линия, пульсирующая словно живая, подводила к пришельцу чудодейственный сок трабо, один из самых могущественных препаратов, полученных физиологами Солнечной. Она припомнила, как Сергей когда-то рассказывал ей о чудесном растении, которое впервые увидел в лунной оранжерее.
Мерно колышущиеся линии коммуникаций напоминали водоросли, колеблемые морским приливом. Ей подумалось, что картина, которую она наблюдает, напоминает первобытный океан, в котором когда-то, миллионы лет назад, зародилась жизнь Земли.
Что же, собственно, здесь происходит? Сейчас, на ее глазах? Быть может, в эти мгновения возрождается к жизни могучий организм, способный загубить все живое на Земле и других планетах, освоенных человеком? Страшно подумать, но и не думать об этом нельзя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});