Сразу за воротами открылся широкий двор, мощенный диким горным камнем, столь драгоценным во всей земле Алларуад - от моря и до самого канала Агадирт и полночного вала. Посреди двора стояло восемь кресел из черного металла. Такого не знал никто из ниппурцев. На возвышении - трон, искусно вырезанный из кости, а что за кость, думать не хочется… За троном, шагах в десяти, - двухэтажный дом. Прямо на стене его грубо намалеван чем-то алым все тот же знак "оттаэ", что и на воротах. За ним - бесконечная равнина, даль ее укрыта густым серым туманом.
Из железного дома вышла женщина в одеянии, которое любят у суммэрк: четыре короткие юбки, сшитые из широких полос кожи неравной длины и надетые одна поверх другой. Выше пояса она была обнажена, и с телом ее происходило странное: контуры груди, плеч, рук слегка расплывались, - и сколько мужчины из толпы мертвецов ни пытались разглядеть подробности, ничего не получалось; но каждый из них почему-то подумал, что при жизни не видел никого прекраснее. Смотрели на лицо. С ним тоже… творилось непонятное. Никто не умел остановить взгляд на подбородке, на носу или на лбу. Не получалось. Огромные глаза, узкие, как у полночных кочевников. Выкаченные белки и темные пятна чудовищно больших зрачков с радужками… Слишком больших для человека. Так вот, глаза приковывали к себе все внимание, нимало не оставляя его для прочего. Глаза… невообразимо хороши, так хороши, что даже ужасны. Чего больше в них - красоты или угрозы?
…Из железного дома вышли двое мужчин, двое цветущих красавцев. Они заняли еще два кресла. Один из них поставил перед креслом маленькую деревянную скамеечку для ног, но скамеечка оказалась слишком узкой, и левая ступня в сандалии то и дело соскальзывала вниз. Мужчина сделал неуловимо быстрое движение рукой. Сейчас же вместо двух ног на скамеечку лег толстый рыбий хвост, отросший прямо из торса.
Затем появились четыре раба с носилками, на которых возлежала худая изможденная старуха - кожа клочьями свисает с черепа. На голове у нее серебряная диадема: толстый обруч грубой работы, один высокий треугольный зуб спереди, над лбом, а из этого зуба торчат четыре пары изогнутых кверху рогов. Диадема украшена сердоликом, лазуритом и сверкающими камнями, имя которых Ниппуру неизвестно. Рабы сажают старуху на трон.
Эрешкигаль, для которой, как видно, вся эта церемония была делом обыкновенным, обратилась к красавцам:
– Вернейшие мои слуги, судьи-ануннаки, род преданный лучезарному и помощникам его, скоро повинующийся и служащий давно, род, украшенный заслугами, вас вопрошаю: есть ли среди пришедших к последнему причалу те, кто достоин лучшей доли?
Судьи встали. Рабы с бичами принялись нахлестывать человечье стадо, строя его в шесть рядов. Ануннаки быстрым шагом обходили мертвецов, начав один с заднего ряда, другой - с переднего. Они то ли всматривались в глаза, то ли принюхивались, то ли отыскивали одним лишь им известные приметы. Тот, мимо кого проходил ануннак, валился лицом вниз и застывал. Кое-кого, очень редко, может быть, одного из сотни или полусотни мертвецов, они поддерживали руками, не давая упасть. Такие стояли, подобно пальмам на поле боя, окруженные неподвижными телами. Наконец обход завершился. Один из судей поклонился старухе и заговорил:
– О, могучая и пресветлая владычица наша, Эрешкигаль, дающая истинную силу, хозяйка Двора судилища, правительница Земли, откуда нет возврата, царица нижних чертогов, подательница искусства в темных обрядах и советчица женщин, страждущих тайного знания, неистовых плясок и власти, растущей из земли, тебе отвечаем: никто из нечестивцев, обманутых Творцом, лучшей доли не достоин; шесть раз по шесть и пять людей суммэрк лучшей доли не достойны; один кочевник лучшей доли не достоин; про старший народ знаешь сама; пять раз по шесть и три людей суммэрк имеют добрых наследников - вослед их ушедшим душам принесены жертвы; один человек суммэрк и один кочевник могут быть записаны в рабы, потому что пригодны к службе лучезарному.
Старуха отверзла уста:
– Вы, нечестивые, и вы, люди суммэрк, нерадивые рабы, хотя и чтите истинных богов, но верность ваша зыбка, обращаю к вам свой гнев! Души ваши достойны нижних чертогов. Ступайте туда. Хлеб ваш будет горек и тверд. Вода ваша будет солона и загрязнена нечистотами. Воздух, которым будете дышать там, наполнен зловонием. Свет больше не достигнет ваших глаз. Это мое владение, и под стопой моею будете выть. К вам нет ни милости, ни пощады. Век ваш отныне наполнен муками и никогда не прервется. Стража!..
Василий Мидянин. Ястреб и скорпион :(
Аннотация:
Довольно неплохая повесть на военно космическую тему. Ветеран Братсва звездных охотников, окончив как ему казалось последний в своей карьере бой (уничтожена база пиратов, освобождено несколько сот заложников, вдребезги разбит собственный корабль), внезапно сталкивается с правдой жизни - оказывается деньги правят бал и внутри Братства, а среди "братьев" есть такие, кого очень не хочется так называть.
Алексей Корепанов. По заповедям
Он возник передо мной словно ниоткуда - просто утренний воздух, внезапно сгустившись, облекся в высокую фигуру на повороте аллеи, у старого дуба. Его растрепанные волосы, усталое лицо, на котором время не поленилось поставить свои печати, не очень веселый взгляд и помятая одежда наводили на мысль о том, что прибыл он не из близких краев и проделал нелегкий путь.
Так и оказалось. Он был странником, бродягой по призванию, одним из тех непосед, память о которых почти стерлась у нас на Земле. Зачем тратить жизнь на странствия по далеким мирам, когда здесь каждый день поджидает множество самых разных дел?..
Он был странником. Его носило из мира в мир, по чужим зазвездным землям, и перехлестывающиеся потоки времени, как обычно, вытворяли свои непредсказуемые трюки, так что вернулся он совсем не на ту Землю, которую покинул когда-то в молодости. Он постарел на четыре десятка лет, а у нас успела уже смениться добрая дюжина поколений. Он вынырнул из потоков времени и вернулся - но это была ушедшая в будущее Земля.
Мы шли по аллее, ведущей сквозь тихий парк, и он говорил и говорил надтреснутым голосом, то и дело потирая утомленные глаза, он изливался, освобождаясь от наносов впечатлений, накопившихся за годы пути по чужим запредельным пространствам. А я слушал. Мне было даже интересно слушать его, человека далекого прошлого, стершего ноги на зазвездных разбитых дорогах.
Он многое видел и многое понял. То, с чем он столкнулся в иных мирах, давало ему возможность и, наверное, какое-то право на обобщение. И теперь он делился со мной тем, что понял за годы странствий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});