Когда Дэвид вернулся в мир, который, он и она покидали, он лишился дара речи. Мия тоже, но ее глаза сверкали, а пухлые губы сложились в полное изумления «О!», которое он прекрасно понимал.
Если он надеялся ее ошеломить, то он совершил роковую ошибку. Это она его ошеломила. О чем только думал Уильям Бендасбрук, когда отказался от этой женщины?
Глава 17
«Спокойствие! Сядь на скамейку, грациозно сядь, так, чтобы он не увидел, что у тебя дрожат коленки. Улыбнись слегка. Или, по крайней мере, попытайся сделать вид, что ты не впервые в жизни целовалась таким образом».
Лорд Дэвид откашлялся.
— Почему вы заводите часы в полночь?
Он задал еще один вопрос. По-видимому, он не в таком замешательстве, как она. Теперь Мия могла улыбнуться:
— Четвертый вопрос, милорд? Есть опасность, что вопросы станут привычными, тогда они вряд ли достойны награды.
Мия встала, довольная своим умным ответом. Ноги у нее больше не подкашивались, сердце успокоилось и стало биться в нормальном ритме, и это доказывало, по крайней мере ей самой, что она контролирует ситуацию. Мия решила испытать себя дальше — попыталась пойти. Оказалось, что, хотя она все еще была ошеломлена, ноги ее слушались. Мия сошла с тропинки и вышла на лужайку, в менее уединенное место.
Лорд Дэвид последовал за ней, но потом вернулся за удочкой и садком, которые она оставила на скамейке. Он отдал их Мие. Выражение лица у него было настороженное, и от этого Мия почувствовала себя еще лучше.
Это был поцелуй самого лучшего сорта, думала она, полный приглашения и обещания, и очень может быть, что он содержал больше, чем лорд Дэвид намеревался дать. Ее охватило радостное возбуждение.
— Я завожу часы в полночь, потому что в первую ночь часы в моей спальне остановились. По-видимому, у миссис Кантуэлл не было времени их завести, а я не подумала. Когда я пошла узнать время по большим напольным часам в холле, то обнаружила, что ни одни часы не были заведены.
Мия набрала в грудь воздуха и заговорила медленнее, в темпе, больше подходящем для беседы.
— Вот я и решила, что заводить часы — это то, что я могу делать, чем я могу помочь. — Она отмахнулась от пчелы, подлетевшей слишком близко, и заправила за ухо прядь волос. — Миссис Кантуэлл сказала, что часы надо заводить в одно и то же время, иначе можно перекрутить пружину.
Они миновали последний подъем, и в поле зрения показался дом.
— Поэтому я делаю эту небольшую работу около полуночи, перед тем как лечь в постель.
«Это на случай, если вы хотите знать, где меня найти».
В маленьком саду их приветствовал аромат роз. Они были близко к террасе, протянувшейся во всю длину задней стены дома.
Розы были самыми любимыми цветами Мии. Они так щедро расточали свой аромат и цвет, и она не могла сказать, что ей нравилось больше — пряный сладкий аромат или глубокий бордовый цвет. И чем было бы одно без другого?
Хотя розы и отвлекли Мию, она сознавала, что они идут в напряженном молчании. Лорд Дэвид не собирался ничего говорить, если она сама его не подтолкнет. Что ж, она — непревзойденный мастер вести разговоры в трудных обстоятельствах.
— А вы, лорд Дэвид, как вы проводите время?
Мия обнаружила, что это, оказывается, трудно. Сможет ли она вообще когда-нибудь задать, или, — услышать другой вопрос, не думая о том поцелуе? Дело было не столько в том, что она хотела, чтобы поцелуи продолжились. Вообще-то да, в этом. Тогда по крайней мере первый поцелуй занял бы подобающее ему место, а не влезал в каждую ее мысль.
— По всей вероятности, я потерял половину финансирования, необходимого для постройки хлопкопрядильной фабрики. Поэтому я составлял список вероятных перспектив и писал письма в надежде вступить в партнерство с кем-то другим, кто согласится финансировать половину проекта. Кроме того, я пытался разобраться в чертежах фабрики и жилья для рабочих.
— Жилья для рабочих? Это необычно.
— Да, я предложил эту идею герцогу, когда он был очень расстроен, что его билль о содержании для сирот и вдов не был поддержан в парламенте. Потом я выяснил, что фабрика Лонг-Бэнк-Милл уже предоставляет рабочим жилье. И мне показалось логичным обратиться с предложением о строительстве новой фабрики к мистеру Себолду.
— Мистер Себолд — это тот, который отказался от участия в проекте?
— Да.
Мгновенный ответ прозвучал окончательно, как последняя точка. С таким же успехом он мог бы прокричать, что не собирается ничего ей больше рассказывать, сколько бы поцелуев она ему ни предлагала.
— Милорд, вы рыбачите?
— Нет.
— Если хотите научиться ловить рыбу на наживку, я могу вас научить сегодня вечером.
Это было приглашение к неприятностям. Мия знала это так же хорошо, как он. Чего она не знала, так это как он отреагирует.
— У меня есть работа, которую нужно закончить.
— Но рыбалка — это тоже работа. — Она посмотрела на него и подумала, что хорошо бы вызвать у него улыбку. — Знаете, лорд Дэвид, работа может быть развлечением. — Она подняла руку, предупреждая его замечание. — Вы собираетесь сказать, что я в жизни ни одной минуты не работала. Но вы забываете про гаммы, я играла их на фортепиано часами. Именно об этом я и говорю. Я люблю музыку, поэтому для меня не имело значения, что это работа.
— Мисс Кастеллано, я должен составить письмо с просьбой о финансовой поддержке. Герцог может финансировать из фондов поместья не больше половины проекта.
— Вы слишком добросовестный, и не подумайте, что это комплимент.
Мия устала его уговаривать. Она не была куртизанкой и видела, что трудно соблазнить такого твердолобого упрямца.
— Вы можете написать письмо утром, до прихода мистера Новинса. Вечер — самое лучшее время, которое можно провести на природе. Когда меркнет дневной свет, наступает полумрак и сумерки.
— Сначала сумерки, а потом полумрак.
Он поправил ее таким тоном, будто она делала эту ошибку уже десять раз.
— Значит, сначала сумерки? — Мия остановилась и повернулась к нему лицом. — Меня всегда это интересовало.
— Сумерки наступают сразу после того, как солнце сядет, или перед тем, как оно встанет. Вечером полумрак наступает после сумерек, а утром — сначала полумрак, потом предрассветные сумерки, потом рассвет.
— Благодарю вас. — Она заморгала, удивленная его быстрым ответом. — Пойдемте со мной ловить рыбу до сумерек.
— Мы оба знаем, что это было бы неразумно.
— А вам не надоело делать только то, что разумно?
Последнее слово Мия произнесла со стоном и улыбнулась, чтобы он понял, что она его дразнит.