Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мия взяла чехол и решила выйти из дома, чтобы настроить и поиграть там, где никто не услышит ее ошибок.
Из кухни вели три двери. Какая из них ведет наружу, Мия не знала и сначала открыла крайнюю справа.
Оказалось, что эта дверь ведет в маленькую узкую комнатку. По обе стороны от двери находилось все, что только может понадобиться рыболову. Сапоги, дождевики, удочки, садки для рыбы и даже более существенное снаряжение: квадратный кусок войлока, к которому было приколото штук пятьдесят наживок. Мия разглядывала все это богатство с восторгом. Здесь можно рыбачить с наживкой! Это значит, в реке водится форель. Ее папе это место понравилось бы!
Мия обнаружила, что дверь в противоположной стене этой комнаты выходила на тропинку, ведущую к реке. В это время дня стоящая рыба не клюет, поэтому если она пойдет к реке и будет играть рыбам на гитаре, то никому не помешает.
После ужина Дэвид вышел на вторую прогулку. Ужинал он в одиночестве, поскольку, по словам миссис Кантуэлл, Мия просила передать, что съест что-нибудь холодное позже. Было еще совсем светло, но солнце опустилось уже достаточно низко, чтобы в воздухе чувствовалась вечерняя прохлада. Дэвид пошел в сторону реки. И тут он услышал музыку, он мог бы поклясться, что ему не показалось. Он остановился, потом осторожно приблизился еще на два шага и узнал звук.
Гитара. Кто-то играет на гитаре. И этот кто-то — не кто иной, как Мия Кастеллано. Дэвид обошел вокруг холма и увидел на скамейке ее. Что за картину она являла! Состоящую из полутеней и не совсем реальную. Поскольку Дэвид не мог разглядеть Мию отчетливо, он просто слушал, и тихое пение гитары постепенно околдовывало его.
Он зашел в укромное место и закурил сигарету. Потом нашел пятачок сухой земли, лег на спину, закрыл глаза и стал слушать. Он не сомневался, что если бы Мия знала, что у нее есть слушатель, она бы прекратила играть.
Композитора он не узнал, да в этом и не было нужды. Меланхоличная мелодия окутала Дэвида, и он почувствовал себя таким одиноким, какой, наверное, чувствовала себя Мия. Музыка — это просто еще один способ, которым Мия Кастеллано передавала свои чувства, и то, как она перебирала струны гитары, сказало о ней гораздо больше, чем ее разговоры. На словах она представала кокеткой, которую интересуют только приключения, а музыка передавала ощущения потери и томления так ясно, словно это были слезы и всхлипывания — чего он пока еще у нее не видел.
Он спросил себя, откуда в ней эта печаль? Вероятно, из-за потери отца. Из-за того, что ей пришлось уехать из Италии. Неудивительно, что она так обрадовалась гитаре. Неудивительно, что Елена прислала гитару, как только смогла.
Внезапно Мия оборвала мелодию и заиграла нечто более жизнерадостное, даже дерзкое. Эта мелодия требовала такой беглости пальцев, какую Дэвид даже не мог представить. Он улыбнулся, закрыл глаза и мысленно стал делить с ней хорошее настроение, как до этого делил боль.
Он упорно думал о Мие как об испорченной девчонке, потакающей своим прихотям, но это было совершенно неправильно. Она боролась, стремилась стать независимой. В мужчине подобные качества Дэвида восхищали бы. В женщине они казались эгоистичными и вызывающими.
Следующая пьеса была романтическая; заряженная чувственностью, чем-то средним между любовью и похотью. Поначалу Мия играла ее энергично, но затем все тише и тише, и закончила такой нежной нотой, что звук, казалось, слился с музыкой ночи, с шорохом ветерка и журчанием реки.
Дэвид оставался на месте, докуривая сигарету. О ком она думала, играя? Он был бы счастливчиком, если бы она решила ему рассказать. Поделилась бы с ним всем тем, что передала ее музыка.
Он услышал, как она встает, берет гитару и идет по тропинке. Проходя мимо того места, где он лежал, она прошептала:
— Спокойной ночи, лорд Дэвид.
Глава 16
Дэвид написал цифру «три» на дате в своем карманном календаре. Третий день карантина. Никто больше не заболел, грум выздоравливал, но Джону Коучмену стало хуже, а сам Дэвид второй день подряд просыпался с головной болью.
Он взял себе хлеба и фруктов, вышел через заднюю дверь в сад и направился к реке. На открытой лужайке сильно припекало солнце, а рощица возле реки манила тенью. Дэвид не любил жару, даже когда у него не болела голова, он бы, пожалуй, побежал, но не было сил, поэтому он пошел быстрым шагом, надеясь, что в тени окажется прохладнее. Через пять минут, добравшись до тени благословенной прохлады, он с удивлением увидел, что чуть дальше на тропинке стоит лань и щиплет молодые листочки. Лань встрепенулась, поскакала в рощу и скрылась из виду, в это время со стороны реки до Дэвида донеслись голоса. Он слышал сердитые нотки, но не мог разобрать слова. Жители деревни должны знать, что это земля Сэндлтона и вход сюда воспрещен. Дэвид подобрел ближе и прислушался; он заключил, что два человека бранятся и женщина говорит без умолку, хотя ее голос то повышался, то понижался.
Дэвиду не терпелось подраться. Он побежал по тропинке, выкрикивая:
— Эй ты, там, тебе запрещено заходить на эту территорию!
Мия Кастеллано вздрогнула, и рыба, которую она пыталась подсечь, воспользовалась этим. Мия попыталась снова подсечь рыбу отработанным движением руки, но леска отлетела назад и, словно хлыст, метнулась в сторону Дэвида. Пытаясь защитить лицо, он инстинктивно поднял руку, и крючок на конце лески проткнул мякоть род его большим пальцем. Мия оглянулась посмотреть, кто ее окликнул, и Дэвид увидел, как буквально за секунду выражение ее лица меняется с веселого на расстроенное, а потом на раздраженное. Дэвид никогда в жизни не встречал человека, будь это на сцене или вне ее, который мог выразить так много всего лишь легким наклоном головы, изгибом губ или взглядом.
— Пока вы не появились, я наслаждалась тишиной и покоем!
— Проклятие!
Дэвид выругался, вытаскивая, из руки крючок.
Мякоть ладони под большим пальцем сильно кровоточила и нещадно болела. Он достал носовой платок и обмотал его вместо бинта. Затягивая узел, Дэвид поднял взгляд и заметил, как мало на Мии надето. Слишком мало. Не успел он об этом подумать, как Мия спряталась за дерево. Но ствол не скрывай ее полностью, и она повернулась к Дэвиду спиной.
— Можете ругаться сколько хотите, но это вы во всем виноваты. Вы дали Брюсу возможность сорваться, и он удрал.
— Брюсу?
— Да, рыбе. Я дала ему имя. Мой отец говорил, что самые стоящие рыбы заслуживают имени. Моя цель — выловить его до того, как мы отсюда уедем.
Она оглянулся через плечо. Дэвид пожалел, что у них нет художника, чтобы запечатлеть этот момент. Мия Кастеллано в корсете и прозрачной сорочке в роще, освещенной летним солнцем, казалась темноволосой феей, которая притворяется человеком. Впрочем, к черту художника, Дэвиду не нужна картина, чтобы запомнить этот момент.
- Поцелуй возлюбленного - Мэри Блейни - Исторические любовные романы
- Мэри Джо Патни Истинная леди - Мэри Патни - Исторические любовные романы
- Танцуя с Кларой - Мэри Бэлоу - Исторические любовные романы