Вздохнув, она отправилась к себе: может быть, удастся заснуть хоть ненадолго. Смешно, если Теодор ночью явится и снова застанет ее крепко спящей. Ночь любви для старичков, вот что это будет...
Камилла сделала то, что должна была: отослала в аббатство слугу с запиской, чтобы прислали священника для погребения Фабьена, не стоило слишком затягивать с этим делом. Виллеру, в свою очередь, отправил Николя в деревню за гвардейцами. Они прибыли в середине дня, во главе с лейтенантом Ториньоном, недовольные вынужденной прогулкой, и шевалье долго беседовал с ними и с пойманными ворами в подвале. Перед обедом Камилла услышала стук копыт во дворе и выглянула в окно: гвардейцы увозили оборванную троицу, а Виллеру внимательно наблюдал за процессом.
Конечно же уже утром о происшествии знал весь замок. За завтраком и обедом шевалье не появлялся: Камилла отправила ему приглашение выпить вместе чаю, но тот отказался, сославшись на занятость.
К вечеру из аббатства прибыл святой отец Блез – Вильморен, как выяснилось, не мог приехать – и сделал все, что нужно. Камилла послала слуг вырыть могилу на замковом кладбище, чтобы похоронить Фабьена на рассвете. Она весь день не видела Теодора и не знала, чем тот занят.
«Мне так хочется, чтобы ты пришел и я наконец могла тебе сказать... что?» Она не знала. Вообще не знала, что будет говорить, и нужно ли говорить, или снова достаточно будет действий...
Камилла ушла к себе рано, сказывалась предыдущая бессонная ночь. Она отослала служанку, предупредив, что разденется сама, но раздеваться не стала, только волосы распустила и расчесала, а потом уселась у камина с книгой. Теодор расставлял последние караулы за полночь, но Камилла умела ждать.
Однако той ночью Теодор так и не пришел.
Замок просыпался. Камилла спустилась в гостиную, где встретила отца Блеза, ночевавшего в замке и уже готового к церемонии погребения. Застучали сапоги: Виллеру и его люди вернулись с тренировки. На кухне повара гремели котлами. Первые рассветные лучи робко пробивались в комнаты, ложились яркими пятнами на пол. Камилла мельком улыбнулась Виллеру, получила в ответ короткую улыбку и вышла в сад вслед за отцом Блезом.
Кладбище густо заросло кустами шиповника – их не выкорчевывали и не подрезали, и они буйно ветвились, а вскоре должны были зазеленеть и зацвести.
Фабьена провожала почти вся замковая челядь, некоторые служанки громко всхлипывали. Люди Теодора стояли, опустив головы. Сам Виллеру голову держал высоко, но не смотрел ни на кого. Священник переворачивал страницы Библии, а шаловливый ветер пытался перетасовать их по-своему, прочитать «Акт веры» вместо «Реквиема». И черными, тяжелыми казались вывороченные пласты земли.
Камилла почти не слышала слов святого отца, и плакать ей не хотелось. Хотелось подойти к Теодору и взять его за опущенную руку. Впервые она отчетливо рассмотрела, что серебро в его волосах – это седина.
Но... Но ярко светило солнце, теплый ветерок качал ветви шиповника, и солнце ощутимо пригревало. На качающуюся ветку над головой Виллеру села синица и задумчиво чирикнула, сияя желтым брюшком. Птицы галдели в старом саду, а мраморные кресты казались белыми, будто вымытыми.
– ...Покойся с миром. Аминь.
Священник закрыл Библию, и тяжелая земля начала рушиться в яму, закрывая для Фабьена солнечный свет. Но Камилла верила, что сейчас для него сияет свет неизмеримо более яркий, чем от земного солнца. И когда могила была засыпана, Камилле хотелось не плакать, а улыбаться.
Присутствовавшие на похоронах довольно быстро разошлись, чтобы заняться своими повседневными делами в замке. У могилы остались только Камилла и Теодор, и теперь можно было подойти и взять его за руку.
– Он на небесах, Тео.
– Да, я знаю, – откликнулся шевалье спокойно. – Бог не оставил нас.
– Не думаю, чтобы он когда-нибудь это сделал, – задумчиво сказала Камилла. – Это не в его интересах.
– Что ты имеешь в виду?
– Наша вера непоколебима – зачем же ему нас оставлять?
– Ты права. Как ни странно.
– Ты не привык к тому, что я бываю права. Трудно, понимаю, но придется. Вернемся в дом? – предложила Камилла.
– Погоди. Я должен сказать тебе кое-что. – Виллеру помолчал. – На рассвете приезжал лейтенант Ториньон, тот, что забрал наших молодчиков вчера. Воры сознались: они вовсе не воры. Это наемные убийцы со Двора Чудес. И пришли они по мою душу.
– Что?! – У нее дыхание перехватило.
– К сожалению, это так. В свете сложившихся обстоятельств я вынужден просить тебя освободить меня от службы и разрешить уехать. Вернее, – лицо его стало жестким, – я просто уеду. Не хочу навлекать на тебя неприятности. Я должен был сделать это еще раньше, но...
– Почему они хотели убить тебя?
– Этого им не сказали.
Лицо его снова было сковано льдом, и Камилла не могла понять, что же там, за маской... И что теперь будет с ними, с нею и Теодором? Они свободны в своем выборе – и тем не менее если Виллеру покинет замок, то не сможет приезжать в Жируар каждую ночь. Как и она не сможет отправиться за ним – в первую очередь потому, что он не позволит.
Кажется, Теодору тоже трудно об этом заговорить. Как странно! Раньше Камилле казалось, что стоит им стать ближе – и можно будет говорить обо всем без опаски, но проблемы стали больше, и решать их – труднее.
– Итак? – наконец сказала она.
– Итак... Давай пройдемся. – Он предложил ей руку, и Камилла с благодарностью на нее оперлась. Они медленно пошли по дорожке в самую запущенную часть сада. Зато там никто не подслушает и не подглядит. Теодор долго молчал, затем заметил: – Я не хочу уезжать.
– Но ты сам сказал, что придется.
– Да, раньше меня это смутно волновало. Теперь все по-другому.
– Рада слышать. – Лирическое настроение отступало, к госпоже де Ларди возвращалась способность трезво мыслить и принимать решения. – Тем не менее бывают расстояния, которые чрезвычайно трудно преодолеть. Я полагаю, наше из таких. К сожалению.
– Увы. – Теодор прекрасно понимал, о чем она говорит. – Я не могу придумать мгновенное решение, которое устроило бы всех, и это меня несколько дезориентирует.
– Ты все-таки страшный гордец, Тео. Тебе нужно победить всех и сразу. – Камилла вздохнула. – Единственным приемлемым выходом мне кажется выждать. Я не стану подвергать опасности и тебя самого, и твое чувство ответственности, заставляя тебя оставаться в замке... Пока не выяснится, кто и за что жаждет насадить тебя на вертел, тебе следует быть очень осторожным.
– Да, верно. – Хотя он знал за что... Но вот кто именно?
И больше ничего. Черт! Камилла осознала, что ждала некоего приглашения или объяснения, но не дождалась. Теодор мрачно вышагивал по дорожке и на ее пламенную речь больше не реагировал. Даже обидно. Неужели ему не понравилось... быть с ней? Да нет, он не умеет врать, просто не умеет. Достоинство и недостаток одновременно.