свой телефон.
На экране – фотография его мамы в купальнике на пляже. Это было селфи, сделанное мужчиной, сидевшим рядом с ней. Он был смуглый, с глубокими ямочками на щеках и густыми бровями. Он обнимал мать Броэма, обвивая ее талию руками. Не по-дружески.
Дождь перешел в муссон, и Броэм наклонился, чтобы вместе со мной посмотреть на фото.
– Это парень, с которым мама сейчас изменяет отцу, – сказал он. – Их было несколько.
Вот дерьмо.
– О, боже. Мне жаль.
– Не нужно, мне не нужно сочувствие. Это так, к слову. – Он сунул телефон в карман. – И не надо винить ее. Это как ситуация «что было раньше: курица или яйцо». Отец дерьмово к ней относится, она пьет, чтобы справиться с этим, а выпивка делает ее ужасной, они бесятся, она ему изменяет и даже не пытается скрывать это, он все узнает и бесится еще сильнее. Так происходит уже много лет.
– Это ужасно.
Его лицо не выражало никаких эмоций.
– Я привык к этому. Именно это и происходило, когда я тебя пригласил. Он пришел к маме, и отец вернулся домой. Он так делает иногда, чтобы спалить ее на чем-то.
– Она даже не пытается скрывать это?
– Нет. – Сейчас Броэм хотя бы улыбнулся. Но улыбка оставалась холодной и безрадостной. В его глазах не было блеска. – Может, она хочет, чтобы он сломался и подал на развод. Может, хочет заставить его ревновать и относиться к ней лучше. Кто, черт возьми, вообще знает?
«Коуч Прис Пламбер, скорее всего», – раздался голос в моей голове, но я решила не поднимать эту тему. Казалось, Броэм не ждал ответа.
– И, – продолжил он, – они уже почти начали свои разборки, поэтому я проводил тебя так быстро, как только смог.
Господи. Я была такой идиоткой. Как я могла купиться на такое слабое оправдание? Я думала, что его излишняя жестокость соответствовала образу, который я для него создала, поэтому не подвергала это сомнению, как должна была бы. К тому же я зациклилась на том, что Броэм критикует мои навыки, поэтому все остальные причины вылетели в трубу.
Ха. Была вероятность, что у меня проблемы с принятием критики.
Мне стало стыдно за свое поведение в тот день.
– Почему ты не сказал, что именно из-за этого выставил меня?
– Потому что это позор. К тому же я думал, это довольно-таки очевидно.
Тушé.
– Хорошо. Но я бы не стала тебя осуждать. Просто чтобы ты знал. У моих родителей был очень грязный развод. Я понимаю, какой это отстой.
– Да?
– Да. Расставание было очень тяжелым. Сейчас они довольно неплохо ладят, но до развода почти два года ругались ночами. А после спорили из-за меня и Эйнсли. Если они не злились из-за того, что один хотел, чтобы мы присутствовали на мероприятии, а другой не хотел меняться выходными, – то злились, поскольку один планировал отдать нас на выходные, чтобы заняться своими делами, а другой не хотел брать нас. Как будто каждый сначала понимал, чего хочет другой, а потом отказывался идти навстречу. И мы с Эйнсли всегда были козырями. Как единственные карты, которые остались у мамы и папы, чтобы причинить друг другу боль, и они, черт возьми, не стеснялись использовать эти карты, понимаешь?
Лицо Броэма стало серьезным.
– Это жесть.
– Да, именно. Но это было много лет назад. А сейчас все довольно неплохо.
– Я рад. – Он задумчиво замолчал. – Иногда я хочу, чтобы они развелись, но не знаю, станет ли лучше. И больше всего меня радует, что я уезжаю в колледж в следующем году.
– Знаешь, куда поедешь?
Он кивнул.
– Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе.
О, не так уж и далеко. Я думала, он скажет, что уезжает в Австралию. Или, по крайней мере, на Восточное побережье. Для того, кто хочет сбежать от своих родителей, он уезжал не слишком далеко.
– Здорово.
– В каком-то смысле я должен благодарить за это родителей, – продолжил Броэм. – Помимо того, что они меня обеспечивают. В детстве я много занимался плаваньем, что часто служило поводом ненадолго уйти из дома, а сейчас это нечто большее. И мне нравится предсказуемость плавания. Ты вкладываешь усилия и получаешь результат. Если тренируешься, то становишься лучше. И потом я вступил в школьную команду, когда был помладше, и понял, что у меня неплохо получается. К тому же, приятно чувствовать себя нужным.
Я поняла. После того как увидела, как его мама смотрит на него, я прекрасно понимала желание Броэма отлично выступать на соревнованиях и впечатлять тренера и товарищей по команде.
В конце концов каждый хочет почувствовать себя нужным.
Наступила пауза, и Броэм, извинившись, отошел в туалет. Я думала, что ему не совсем комфортно быть таким уязвимым, но это не я втянула его в разговор.
Я вытащила телефон, чтобы проверить сообщения, когда официантка принесла нам кофе. Меня уже ждало сообщение от Брук.
Моя жизнь – черная дыра.
Что-то очень похожее на чувство вины забарабанило у меня в животе. В то же время я не могла не заметить, насколько внимательнее она вдруг стала ко мне. Она бы не написала мне так скоро после встречи, когда была с Рей.
Может, Брук писала мне тогда, когда пыталась не писать сообщения Рей.
Люблю тебя. Прости.
Ты нормально доехала до дома?
Сделала небольшой крюк.
Пью кофе с Броэмом.
Брук печатает.
Брук печатает.
Брук печатает.
Окей, стой. Меньше чем 24 часа назад мы прошли несколько стадий: ты никогда не упоминала его; у тебя есть его номер; вы болтаете после уроков; КОФЕ??
Да вы, ребята, встречаетесь, и ты не хочешь говорить мне, потому что моя личная жизнь на дне? Это совершенно не нужно, я хочу знать все!!!
Держа руки в карманах, Броэм вернулся к столу. Я быстро написала ответ.
Это не то, чем кажется, клянусь.
Объясню позже. Сейчас не могу.
Как только Броэм сел, я положила телефон экраном вниз.
– Итак… – сказала я, подыскивая предмет для обсуждения. И тут очевидная тема пришла мне в голову. После Диснейленда я не слышала ничего об этом. – Как там ситуация с Вайноной?
Броэм насыпал немного сахара в кофе и размешал его.
– Мы почти не общались с тех пор. Она лайкнула одну из моих фоток недавно. Больше нечего сказать.
– Тебя это устраивает?
– Не то чтобы у меня был выбор. Но да, я в порядке. Как обстоят дела с Брук?
Ха. Ха. Это был вопрос года.
– Ну, мы… нормально. Вчера вечером она и Рей расстались.
– Вот дерьмо. Что случилось?
Я не думала, что Броэм окажется лучшим собеседником на эту тему, но в каком-то смысле он им являлся. Он обладал большей информацией обо всей ситуации, чем кто-либо, кроме Эйнсли.
– Я узнала, что Рей поступила непорядочно по отношению к Брук еще до того, как они начали встречаться, и рассказала об этом Брук.
– Дерьмо, – снова сказал он. – Могу спросить, что она сделала?
Я покачала головой, глядя на