Не пойдет. Остается Яросвет.
— А Яросвет пусть сам сдается, не то его братцу худо будет.
Положительно, у юной Забавы Морозовны наблюдались явные преступные наклонности.
— Не годится, — заявил и Некрас. — Надо все гнездо зараз накрывать. А и то, Забавушка, если вдруг не заладится, Любомир ведь тебя разорвет на сорок тысяч кусочков.
— Вы за меня отомстите! — воинственно заявила девчонка.
— Отомстить-то отомстим. Да только кто тогда видоком[97] будет?
— Все гораздо проще, — раздался вдруг незнакомый Забаве голос. Ростислав с Некрасом совсем забыли про Шатуна. Настолько забыли, что матерый разбойник давно мог улизнуть. А ведь нет — сидел, слушал, думал. — Волчье Логово построено на скале, и с той стороны, которая над обрывом, не охраняется, поскольку считается, что там подняться невозможно.
— Не зря считается, — заметил Ростислав.
— Ба! Да я там лазал.
Ростислав не стал спрашивать, зачем.
— Повторить сможешь?
Вместо ответа Шатун показал на свою, зажатую в лубки, руку. Ростислав нахмурился, подавляя невольную и совсем неуместную жалость. Как ни странно, он не испытывал к разбойнику прежней неприязни. Обидно, но все же, видимо, главаря разбойников придется казнить. Перед миром нельзя оставить преступление безнаказанным…
* * *
В итоге приняли план Шатуна. Князь Ростислав с дружинниками прибыл под стены Волчьего Логова и потребовал, чтобы Яросвет и Любомир из рода Бирючей явились для беспристрастного разбирательства. Те, как и ожидалось, заложили ворота и выйти оказались. И вот княжьи вои гарцевали на ретивых своих конях, потрясали оружием и азартно переругивались с защитниками, точь-в-точь греки под стегнами Илиона. Словом, отвлекали. А в это время Шатун объяснял «путь наверх» Третьяку, который в ходе поимки татей в дополнение к шраму обзавелся синяком под глазом и прозвищем «Газель». Ну не везет человеку!
Третьяк сбросил зипун, подумав, снял пояс и даже рубаху — все, что могло стеснять движения. Гибкий, словно плющ, он начал карабкаться по скале, цепляясь за каждую неровность, тесно прильнув всем телом к отвесной каменной поверхности. Наконец дружинник оказался наверху; там, по бревенчатой стене, взобраться было уже парой пустяков. С заборола он спустил тонкую лесу и вновь втянул ее, уже с привязанной веревочной лестницей…
* * *
Короче сказать, Волчье Логово взяли. Схватка, хотя и жаркая, была недолгой. Яросвет Бирюч дрался с яростью обложенного псами волка; окровавленный, грозный и прекрасный, как сам Перун… Отбросив обломки меча, он одним движением перемахнул через огромный дубовый стол и тотчас с ревом обрушил его на своих противников. Его сняли стрелой…
— Княже! — подскочил к Ростиславу стремянный. — Любомир все ж таки утек.
— Как?!
— В погребе нашли тайный лаз. Вот ведь гадюка! Нет бы детишек вывести.
Нет, ну нельзя было сказать, что операция совсем уж провалилась. Во дворе дружинники древками копий согнали в кучу, точь-в-точь стадо, всю бирючевскую челядь.
— А с этими что делать? — кивнул в сторону насмерть перепуганных людей стремянный, колобком катившийся вслед за князем. Ростислав, не замедляя шага, равнодушно бросил:
— В поруб.
— Так ведь, княже, там разбойники сидят, места нет.
— Тогда повесить.
— Прям всех? — вытаращил глаза Некрас.
— Всех. Гнездо крамолы!
— Так ведь, княже, только не серчай, виноват-то только кто-то один.
— Остальные укрывали. Впрочем… — Ростислав остановился. — Если расскажут что-нибудь полезное, пусть живут.
Махнув рукой, князь стремительно вышел. А Некрас подскочил к притихшей толпе.
— Живо, кто что знает, говорите скорей, пока князь не передумал!
Слуги враз загомонили, кто во что горазд.
Это только со стороны выглядит смешно. А на самом деле люди — люди обычные, не герои и не воины, самые что ни на есть пешки, оказавшиеся заложниками чужих политических игр… Эти люди, кто как мог, старались спасти собственную жизнь и жизнь своих близких.
Иные кричали о своей невиновности; другие вспоминали все грехи хозяев, былые и небылые; некоторые, самые отважные или, быть может, самые преданные, пытались отстаивать и невиновность братьев Бирючей. Некрас, слегка обалдевший от всех этих воплей, честно сделал вид, что слушает, затем безошибочно вытянул из толпы того самого конюха, ради которого и было затеяно все это представление.
— Сдается, ты один можешь всех оправдать. Будешь говорить?
Конюх угрюмо кивнул. Заговорщик случайный и вероятнее всего невольный, он едва ли всерьез поверил в княжескую угрозу, но брать грех на душу все же не решился.
Ярко сознался во всем. И в изменнических сношениях с Глебом, и в похищении Даны, и даже в том, что докладывал Сычихе о поведении Миланы за то время, пока она жила в Волчьем Логове. Ничего худого не сказал, подчеркнул он особо, потому что ничего худого не было.
— Подзаработать решил! — с презрением бросил Некрас. Да, похоже Сычиха решила окончательно избавиться от блудной невестки.
— Отпустим людишек, что ли? — спросил Некрас. Ростислав кивнул. В этот момент подошедший дружинник доложил, что Яросвет пришел в себя и хочет говорить с князем.
Не нужно было быть знахарем, чтобы понять, что Яросвету немного осталось.
— Зачем… — прошептал он. Воздух с шумом вырывался из пробитого легкого.
Ростислав пробормотал какую-то ерунду, вроде «тебе нельзя сейчас говорить».
— Нет на мне… вины перед тобой… княже, — с трудом выговорил умирающий. — И на брате… нет.
Ростислав не знал, что сказать. Открыть правду, или не отравлять последних минут… но тогда Яросвет умрет, проклиная его, Ростислава.
— Любомир виновен, — решился он наконец. — Это доказано, Яросвет. Конюх Ярко во всем сознался. Как ни горько, но Любомир оказался предателем.
— Собака… — хрипло выдохнул Яросвет. И, кажется, снова потерял сознание.
Ростислав опустил глаза. Шурин, почти брат. Ни в чем, в сущности, не виновный. И вот умирает. Из-за него, Ростислава…
— Княже… — слабо позвал Яросвет.
— Да?
— Прости… за меня прости и за брата.
— Не за что тебе просить прощения. Ты прости меня… брат.
— Не вини себя… брат.
С неожиданной силой раненый вдруг притянул Ростислава к себе, ткнувшись губами в щеку. И Ростислав вернул братский поцелуй. Знак взаимного прощения. Яросвет коротко вздохнул… Все было кончено.
Ростислав невольно облизнул губы; и почувствовал отвратительный соленый вкус крови.
— Княже! — Забава, конечно, была тут как тут. Какая ж драка без нее. — Ты тут не при чем, это Любомир во всем виноват!
Ростислав обернулся.
— Вину можно свалить на другого. Грех не свалишь.
Глава 21
Не умножай сущностей без