превращались в стебли, обвивающиеся вокруг щиколотки.
Изначально Гермионе показалось, что это не та обувь, в которой девушка могла бы проходить больше часа, не испытывая при этом дискомфорта. Однако все сомнения развеялись в ту же секунду, как туфли идеально подстроились под ее ногу. Кто-кто, а мадам Бастьен и впрямь была профессионалом, раз умела делать свою одежду и обувь не только красивой, но и невероятно удобной.
Воспользовавшись несложным заклинанием, Гермиона привела свои волосы в порядок: она не посчитала нужным делать какую-то необычную вечернюю прическу, поэтому лишь слегка подправила естественные локоны, придавая им более опрятный вид.
Отыскав среди вещей старый ободок, купленный несколько лет назад в одном из супермаркетов Лондона, она трансфигурировала его в некое подобие фероньерки, стараясь, чтобы украшение подходило к туфлям и платью. Результат ее вполне обрадовал: из простенького черного ободка Гермионе удалось сделать обруч, состоящий из тонких переплетенных между собой лиан и прутьев. Часть фероньерки, которая располагалась на лбу, имела слабый v-образный изгиб, в центре которого крепилась прозрачная круглая страза. По бокам украшения виднелись выступы, в некоторой степени напоминающие треугольные уши, под которыми были закреплены тонкие зеленые веточки, украшенные мелкими листьями. Они красиво струились по волосам, заканчиваясь где-то в области ключиц.
Гермиона то и дело крутилась перед зеркалом, с неприкрытым восторгом рассматривая свое отражение. Если еще несколько недель назад там, в примерочной, она влюбилась в это платье, то сейчас, надев его вместе с подобранными аксессуарами, была сражена наповал.
Она просто не могла лишний раз не восхититься умелой работой мадам Бастьен, которая, сама того не ведая, вдохнула в нее чужую жизнь, позволяя на один короткий вечер почувствовать себя принцессой, отправившейся на бал в прекрасном платье.
Однако через какие-то пару-тройку часов все вернется на свои места, поэтому Гермиона, не желая терять впустую ни минуты, положила волшебную палочку в сумку-мешочек и покинула покои, делая первый шаг навстречу волшебному вечеру.
Она преодолела уже половину ступенек, которые содержала в себе винтовая лестница, ведущая в гостиную, как вдруг наткнулась взглядом на невесть откуда взявшееся препятствие в лице Малфоя. Стоило отдать ему должное: он умел перемещаться настолько тихо, что человеку, находящемуся неподалеку, не удавалось прознать о его приближении.
Резко остановившись, Гермиона почувствовала, как правая нога, нетвердо стоящая на ступеньке, соскользнула вниз, утягивая за собой все тело. Страх падения выступил на передний план, и девушка, не желая кубарем полететь вниз, вцепилась в грудь Драко, сминая в ладонях ткань его черной водолазки. Слизеринец не остался в стороне и обхватил ее предплечья, даря дополнительную поддержку. Со стороны даже могло показаться, что он держит Гермиону в объятиях.
— Спасибо, — с придыханием произнесла Гермиона, мысленно проклиная туфли, которые еще недавно восхваляла за отсутствие видимых недостатков.
Драко медленно скользнул взглядом от ее лица к груди, и Гермионе тут же захотелось стыдливо прикрыться. Она знала, что платье плотно прилегает к коже и те участки, которые кажутся оголенными, на самом деле скрыты под непрозрачной тканью телесного оттенка, но все равно ничего не могла с собой поделать.
Наверняка она слишком драматизировала, ведь многие девушки носили даже более открытые вещи и на постоянной основе. Взять хотя бы ту же Пэнси Паркинсон, длина школьной юбки которой едва достигала той, что с большой натяжкой принималась в обществе за допустимую.
Но его взгляд словно пробирался под ткань платья и скользил по обнаженной коже, заставляя девичий румянец вспыхивать с удвоенной силой. Гермиона могла поклясться, что в какой-то момент буквально почувствовала его прикосновение к ложбинке между грудей. Именно там, где заканчивался вырез ее кружевного лифа.
От одной только мысли об этом в животе возникали голодные коршуны, беспощадно вгрызающиеся в органы. Но на удивление в этой бочке с дегтем была и ложка меда: осознание того, что даже Малфой высоко оценил ее наряд, тешило самолюбие. Это был первый раз, когда его взгляд, обращенный в ее сторону, был восхищенным. Хотя, помнится, на четвертом курсе он выглядел не менее изумленным, увидев ее на Святочном балу.
Словно рухнув с небес на землю и осознав наконец-таки всю странность этой ситуации, Драко убрал руки, попутно проведя ладонями по ее предплечьям.
Гермиона отметила, что его пальцы были холодными, но отнюдь не это вызвало волну мурашек, с завидной точностью прошедшуюся по тем местам, где еще недавно его руки касались ее кожи.
Реагировать так на его прикосновения было по меньшей мере неправильно. Ей следовало бы вздрогнуть, как если бы по телу вдруг проползла ядовитая змея. Но множество иголок, вонзившихся в предплечья изнутри, как будто пытались увековечить его прикосновения, запуская под кожу невидимые чернила.
Неужели небезызвестные гормоны решили пробудиться именно в этот момент и под влиянием именно этого человека? Если да, то Гермионе непременно следует навестить врача, ссылаясь на серьезные проблемы со здоровьем. Но в одном можно было не сомневаться: ее организму действительно понравился этот мимолетный контакт. Гермиона знала это, потому что нечто подобное произошло с ней в Тайной комнате во время поцелуя с Роном.
Мерлин, Рон.
Воспоминание о нем тут же притупило те самые иголки и убило стаю коршунов, которые, в общем-то, перестали доставлять дискомфорт в тот самый момент, когда Гермиона посмотрела правде в лицо и согласилась с тем, что прикосновения Малфоя оказались не такими уж и ужасными, как ей казалось.
— Тебе следует быть осторожнее, Грейнджер, — сухо ответил Драко, теперь уже глядя ей в глаза. — Может, не стоит надевать ту обувь, ходить в которой ты не в состоянии?
Гермиона, на долю секунды потерявшая самообладание, изумленно приоткрыла рот, после чего плотно сомкнула губы и нахмурилась, наконец-то выпуская из рук ткань его водолазки.
— Да будет тебе известно, Малфой, я умею ходить на каблуках. И это ты появился здесь как из ниоткуда, преграждая мне путь, — возмутилась она, вцепившись в сумку-мешочек, висящую на запястье. — А теперь, если ты не против, я все же спущусь в гостиную.
Не найдя возражений или же просто не желая терпеть ее присутствие хоть секундой дольше, Драко отошел в сторону, и Гермиона прошла мимо, направляясь вниз по ступенькам. Вскоре дверь его покоев закрылась, вторя портрету, выпустившему наружу разгневанную девушку.
Гермиона твердо шагала вдоль слабо освещенного коридора, молча глядя перед собой. В попытке избавиться от его отпечатков она принялась растирать ладонями предплечья, однако это не принесло должного облегчения. Напротив, теперь еще больше участков ее кожи были помечены его собственной. Гермиона своими же руками расширила границы тех зон, на которых до сих пор сохранялись фантомные