Да и Изольду выходка оскорбит…
Она рассматривала герб, как будто пыталась запомнить его в деталях. А Кайя слушал эхо ее сердца, понимая, что еще немного и он нарушит правила.
Нельзя. Он знает, что случается, когда кто-то нарушает правила.
Но ведь сейчас – совсем другой вопрос и… Спас Урфин. Он умел появляться вовремя, и Кайя поспешно убрал от жены руки. Пожалуй, слишком уж поспешно, чтобы это осталось незамеченным.
– Леди, утро доброе, точнее уже день… и даже полдень.
Урфин приподнял бровь, Кайя сделал вид, что вопроса не понял.
– Не знаю, рады ли вы меня видеть, я так – очень. Вчера благодаря вам имел незабываемое пробуждение. Но к превеликому моему сожалению, вынужден вас разлучить… к слову, вчерашнее представление несказанно меня впечатлило.
– Я рада, – Изольда совершенно не умела делать реверансы, хотя старалась.
И это было забавно. Но надо бы сказать ей, что леди не должны принимать участие в уличных представлениях. Кайя собирался, только забыл.
Раньше он никогда ничего не забывал.
– И я рад, что вы нашлись, – Урфин взял Изольду за руку и подвел к двери. – Но вас уже заждались придворные кобры. Не следует оставлять их надолго без присмотра, а то потом обнаружите недостачу яду.
Изольда только и смогла, что кивнуть.
Она же маленькая. И хрупкая. И совсем ничего не понимает в этом мире. Нельзя бросать ее одну.
И выставлять столь грубым способом.
– Ты не должен так обращаться с моей женой, – сказал Кайя, когда дверь закрылась. – Будь добр вести себя нормально.
Вряд ли это подействует на Урфина. Тот лишь пожал плечами, не то соглашаясь, не то игнорируя замечание, и без зазрения совести уселся в кресло лорда-канцлера. Правда, лорд-канцлер вынужденно отбыл на инспекцию одного дальнего и незначительного в общем-то гарнизона, которому не помешает небольшая встряска. А у мормэра Кормака появится время подумать.
– Друг мой, – повторил Урфин, глядя снизу вверх и взгляд его был невинен. – Если в твою светлую голову приходит мысль уединиться с женой, то выбирай для этих целей помещение без верхней галереи.
Проклятье!
Кайя должен был подумать. Он в принципе должен был думать.
– Я не собирался…
– Конечно, – охотно согласился Урфин. – Зная твою непробиваемую порядочность, охотно верю, что ты не собирался.
– Я бы не позволил…
– И не позволил бы. Совершенно верно.
– Ты издеваешься?!
– Издеваюсь. Но вообще я рад, что она тебе нравится. И по-моему, ты ей тоже. А значит, нет ничего плохого, чтобы слегка изменить ход событий. К чему себя мучить?
Люди покидали галерею. Кайя видел лишь тени, но пожелай он узнать, кто был наверху – узнал бы. Кайя знать не желал.
– Нет, – этот ответ был не столько для Урфина, сколько для себя.
– Ну и дурак.
Урфин повернулся боком и забросил ноги на высокий подлокотник, обитый темным бархатом.
– Когда там великое событие? Два месяца еще? Спорим, не выдержишь?
На него никогда не получалось злиться долго.
– На что?
– Ну… – Урфин сделал вид, что задумался и сугубо в состоянии задумчивости соскребает позолоту с герба Кормаков. – Шансы у меня высокие, так что – твой набор для шахмат против моего кинжала.
– Того с медведем?
– Именно.
– По рукам.
Это был совершенно дурацкий детский спор, но Кайя не удержался.
– Кстати, – Урфин почти избавил от позолоты львиную гриву, – известие о красоте Их Светлости, перед которой не устоял сам Железный Лорд, вызвала небывалый ажиотаж среди особо куртуазных кавалеров. О нет, они, конечно, не самоубийцы и не посмеют, но…
– Ты нарочно!
– Конечно. Мне нравятся твои шахматы. И вообще, женой делиться надо.
Кайя морально не был готов делиться чем бы то ни было, особенно женой.
– Ах да, для разрешения спора… мне достаточно будет твоего слова, – оставив в покое несчастный герб, который явно будет нуждаться в покраске, Урфин встал. – А тебе, Кайя? Тебе все еще достаточно моего слова?
Этот разговор должен был когда-то состояться. Так почему бы не здесь и не сейчас.
– Да.
– Ты все еще веришь мне? Как прежде?
– Да. А ты мне?
Урфин кивнул.
– Я не должен был поступать с тобой так, как поступил, – Кайя обвел взглядом пустой зал. – Но они все желали твоей смерти. И мне показалось, что другого способа вытащить тебя просто не существует. Иногда я думаю, что Магнус прав. Если повесить пару человек, то остальные заткнуться. Жить станет легче, но…
– …это не по правилам.
– Да.
Урфин не понимает. Он не несет ответственности за всех, поэтому ему кажется, что правила можно нарушать. Но это не так. Не для Протекторов.
– Сегодня я слышал эхо. Сильное. Близкое, – Урфин не отвел взгляд. – В городе маг. И полагаю, что куда более умелый, чем я. Хаот не стал бы нарушать нейтралитет, значит, маг из незаконных. Будь осторожен, мой друг.
– Дядя?
– Уже в курсе. Велел тебя не отрывать от важных дел, но я подумал, что ты захочешь знать. Да и дела твои обождут… месяца этак с два. Если, конечно, не передумаешь.
Мне кланялись, кланялись, кланялись и снова кланялись. Кто все эти люди?
И где они были раньше?
И что им всем от Нашей Светлости надо?
Если только лицезреть, то пожалуйста, я даже улыбаюсь почти искренне. А местами весьма даже искренне, но эти места приходятся на собственные мысли, где лицезрением дело не ограничивалось. В общем, не важно. У Нашей Светлости оказалось множество подданных, которые жаждали выразить радость от случайной встречи с нами. А выражая, норовили преградить путь. Особо наглые тянулись к ручке, но ручки я спрятала в рукавах, благо, кружевные раструбы позволяли подобный финт.
С Кайя по замку ходить было легче. У него под ногами не путались.
– Позвольте… – типчик в парике, из которого торчали розовые перья, словно невзначай коснулся локтя.
– Не позволю.
– Чего?
Похоже, здесь не принято было не позволять. Перья трепетали, парик искрился алмазной крошкой, а на носу типчика с трудом держались круглые очочки.
– Ничего не позволю, – повторила я и, вспомнив, добавила. – Из чистого самодурства.
– Госпожа!
Сколько страсти было в этом слове. И страсть эта вызывала весьма определенные ассоциации с кожей, ошейниками и плетьми.
– Госпожа занята. Приходите завтра. А лучше послезавтра. Еще лучше – совсем не приходите.
И прежде, чем он нашелся с ответом, я поспешила ретироваться. Благо, дорогу помнила. Мои апартаменты… я уже соскучиться успела. По придворному гадюшнику в том числе.