Читать интересную книгу Сказители - Лао Шэ

После некоторого молчания Сюлянь снова заговорила.

– Сестра, ты только сделай вид, будто меня любишь. Ведь меня никто не любит. Как ко мне относится мать, ты знаешь. Ты же так не сможешь? Ты только скажи, что любишь меня, что мы с тобой друзья. Даже если ты так и не думаешь, ты просто скажи – и то будет хорошо. Мне очень хочется, чтобы меня кто-нибудь любил. – Она закусила губу, на ее глаза навернулись слезы. – Да, да, я надеюсь, что кто-нибудь меня полюбит.

– Ладно, – Дафэн уступила. – Я буду тебя любить, глупое ты существо. Я твой самый, самый хороший друг.

Сюлянь вытерла слезы и тут же спросила:

– Ты выходишь за незнакомого человека, тебе не страшно? Ты думаешь, он будет к тебе хорошо относиться?

– Я, конечно, боюсь, но что делать? Я всего лишь девушка. Нет женщин, судьба которых была бы лишена горечи. На нас смотрят как на скот. Ты, правда, можешь зарабатывать деньги, в этом вся разница. С другой стороны, что хорошего в твоей жизни? Ты зарабатываешь деньги пением, за это люди презирают тебя. Я не умею зарабатывать деньги, поэтому и поступаю, как мне велено. Велят выходить замуж, я и выхожу. Ничего не поделаешь. Чтобы мужчина на мне женился, он должен сначала поставить на бумаге свою подпись, да еще как следует поесть. Ха-ха-ха!

Сюлянь подумала немного.

– А учащиеся школ, они такие же, как мы?

– Откуда я знаю? – У Дафэн защемило в груди. – Я ведь не ученица. – Она заплакала, слезы градом покатились из ее глаз. Сюлянь тоже заплакала. Несчастная Дафэн! Выходит, столько лет она тоже чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Теперь она выходит замуж. Значит ли это, что ее, Сюлянь, положение в семье изменится к лучшему? Хотят ли родители, чтобы и она вышла замуж за незнакомого человека? Кто может сказать? Она вспомнила слова матери: «Девицы, которые выступают с подмостков, ничем хорошим не кончают!» Дафэн говорила, что в будущем Сюлянь достанется еще больше, чем ей, что у нее не будет даже официальной свадьбы. Она должна, как и Циньчжу, стать потаскушкой.

Но пусть с помощью отца она я выйдет замуж за незнакомого человека, что в этом хорошего?

Сюлянь села на краешек кровати. У изголовья лежала книга. Она хотела почитать, но иероглифы в один миг потеряли всякий смысл. Они как бы твердили; «Сюлянь, ты всего лишь певичка, Циньчжу номер два. Думаешь, кто ты? Кто? Какие у тебя расчеты? Не смей и думать о другом! Ты никогда не обретешь спокойную жизнь».

Когда Мэн Лян пришел с ней заниматься, Сюлянь продолжала сидеть на кровати, уставившись в книгу. Она, смеясь, сказала Мэн Ляну:

–Я хочу спросить вас о том, чего нет в книгах.

– Прекрасно, Сюлянь, спрашивай! – Мэн Лян сунул руку в карман и стал теребить запавший за подкладку орешек.

– Господин Мэн, что такое любовь?

Мэн Лян был и рад вопросу, и несколько смущен. Он спросил:

– Что это ты ставишь передо мной такую сложную задачу? Не знаю, как и ответить.

– Никто не может объяснить?

– Все знают, но объяснить толком не могут. Почему ты спрашиваешь об этом, Сюлянь? – Худощавое лицо Мэн Ляна казалось очень серьезным. Он сел на стул напротив и с любопытством глядел на нее.

Сюлянь облизала губы,

– Просто хочу знать, потому что ничего в этом не понимаю. У меня нет братьев и сестер, друзей и вообще людей, которые любили бы меня. Мужчины ищут случая, как бы меня ущипнуть. Это и есть любовь? Моя сестра собирается выходить замуж за незнакомого человека. Он будет с ней спать, она будет готовить ему обед. Это считается любовью? Ученики и ученицы гуляют по парку, взявшись за руки, лежат на траве и целуются. Это любовь? И еще. Любому мужчине достаточно дать Циньчжу один юань – и она согласится с ним спать. Это тоже считается любовью?

Мэн Лян громко вздохнул, как будто из его груди вылетел клубок невидимого облачка.

– Не торопись, девушка! Как мне сразу ответить на такую длинную цепочку вопросов? Не ответить. Поэтому давай сначала разрешим один из них. Скажем, замужество твоей сестры. Здесь нельзя говорить о любви, это своего рода старые феодальные порядки. Дочь выросла и, следуя воле родителей, должна выйти замуж. Если же она сторонница современных веяний, то должна сама себе выбирать жениха.

– Так, как Циньчжу?

Он покачал головой.

– Нет, у нее это не выбор жениха, а продажа собственного тела. Любовь – это не торговля, а важнейшее событие всей жизни.

Сюлянь подумала немножко.

– Учитель Мэн, а если я подружусь с мужчиной, что тут плохого?

– Нет ничего плохого. В этом, в сущности, нет ничего предосудительного.

– А если я сама приму решение выйти за него замуж, это плохо?

– Как мне кажется, здесь тоже нет ничего плохого.

– Если я сама найду себе мужа, жизнь моя будет лучше, чем у сестры?

– Это зависит от других обстоятельств.

– Каких обстоятельств?

– Трудно сказать, каких именно. Я уже говорил тебе, что тут нет твердо установленных правил.

– Ладно. Тогда пока не будем говорить про женитьбу. Скажите, если у меня есть друг, а дома его не одобряют, как мне быть?

– Если он человек стоящий, то за него надо бороться.

– А откуда я знаю, стоящий он или нет?

– Как я могу тебе об этом сказать? Ты сама должна знать. – Мэн Лян вздохнул. – Послушай, твои вопросы похожи на звенья одной цепочки – одно цепляется за другое. Мне кажется, что полезней нам будет немного позаниматься.

На этот раз успехи Сюлянь были весьма посредственны. Почему господин Мэн не может ответил, на ее вопросы? Он должен уметь объяснить ей что угодно. Ее вера в него слегка поколебалась: он только и знает, что говорит о небесах и земле, а не обращает внимания на вопросы, которые для нее очень важны. Он считает, что она имеет право сама выбирать мужа. Что бы она ни сказала, он со всем соглашается, даже предлагает ей не подчиняться родителям. В конце концов, что это за человек, который так легко и непринужденно высказывает свои идеи, а от ответа на главный вопрос уходит?

Как только прошел сезон туманов, они снова вернулись в Наньвэньцюань. На этот раз в Чунцине дела у Баоцина шли неважно – труппа семейства Тан составляла определенную конкуренцию. В Чунцине было две категории любителей сказа. Одни любили смотреть всякие эротические штучки с любовными интригами и бранными словечками и интереса к пению не проявляли. Другие же

понимали толк в самом искусстве песенного сказа. Они и были завсегдатаями выступлений Баоцина. В целом он сводил концы с концами, хватало и на пищу, и на одежду. Так они спокойно прожили лето.

Баоцин торопился уладить все дела с Дафэн. Коль скоро она уже отдана адъютанту Тао, у него прибавилась еще одна забота. Только сейчас он понял, что забота о своей родной дочери тоже весьма ответственная ноша. Ему иногда казалось, что он хранит бесценный древний фарфоровый сосуд. Если в один прекрасный день у сосуда отломится краешек или появятся трещины, он потеряет цену. Отцам всегда приходится думать об этом. Если девушка однажды оказывается помолвленной, нужно бояться, чтобы не возникли какие-либо осложнения, опасаться того, чтобы она не напоролась на какого-нибудь негодяя.

Поэтому он решил, что, как только вернется в Наньвэньцюань, сразу же устроит свадьбу. Сюлянь больше, чем кто-либо в семье, ждала приготовлений к свадьбе. Она словно смотрела представление в театре, желая с лучшего места хорошенько разглядеть, какие же, в конце концов, происходят изменения, когда девушка выходит замуж. Ей хотелось понять, счастлива ли сестра, и таким образом прикинуть, есть ли у нее самой шанс стать счастливой. Как это ее волновало! Многие ночи она не могла уснуть, мечтая разобраться во всем.

Дафэн по-прежнему держалась неприступно и целыми днями молчала. Она не покладая рук шила свадебный наряд. Сюлянь заметила, что сестра иногда сама себе улыбается и задумывается. Она догадывалась, в чем тут дело. Несчастная Дафэн, позабыв обо всем, стремилась оторваться от дома, стать самостоятельной, убежать из этого грязного захолустья, где всем управляла вечно выпившая мать. Желание уйти было настолько сильным, что ее даже не пугала необходимость спать с незнакомым мужчиной.