Человек, который сжег Агнессу Псих, был Армии Ведьмознатцев майором. Его шляпу нашли на дереве в двух милях от бывшего луга.
Его имя, вышитое на довольно длинной ленте внутри шляпы, было Не-Прелюбодействуй Импульсифер. Он был одним из самых усердных ведьмознатцев, и ему, возможно, принес бы некоторое удовлетворение тот факт, что последний из его рода ехал сейчас, пусть и не зная этого, по направлению к последней из рода Агнессы Псих. Может быть, он решил бы, что наконец свершится месть, уходящая корнями в глубокую древность.
Если бы он знал, что произойдет на самом деле, когда он и она встретятся, он перевернулся бы в могиле. Если бы у него была могила.
* * *
Сначала, правда, Ньюту пришлось иметь дело с летающим блюдцем.
Оно приземлилось перед ним как раз тогда, когда он пытался найти поворот на Тэдфилд и разворачивал карту прямо на руле. Ему пришлось со всей силы нажать на тормоз.
Оно выглядело в точности так, как летающее блюдце из любого комикса, который когда-либо видел Ньют.
Он смотрел на него поверх карты, открыв рот, а в блюдце с довольным шипением открылся люк, и на дорогу автоматически выдвинулся блестящий мостик. В синем сиянии, излившемся из люка, появились три неземных силуэта и пошли вниз по мостику. По крайней мере, два из них пошли. Третий, похожий на перечницу, скользнул вниз и свалился у края мостика навзничь.
Двое других не обратили внимания на его неистовые «бип-бип» и неторопливо двинулись к машине походкой, которая среди полицейских любой страны мира считается наиболее подходящей для того момента, когда у них в голове уже складывается список нарушений. Тот, что был повыше, похожий на желтого жаба, завернутого в кулинарную фольгу, постучал в окошко «васаби». Ньют опустил стекло и увидел свое отражение в зеркальных очках на жабьей морде. Такие, как ему всегда казалось, Пол Ньюмен носил в «Хладнокровном Люке».
– Доброе утро, сэр, мадам, или бесполая особь, – сказало существо в очках. – Это ведь ваша планета?
Другой пришелец, зеленый и коренастый, отошел в рощицу у дороги. Краем глаза Ньют видел, как он пнул дерево, поднял слетевший с него лист и засунул его в какое-то сложное устройство, висевшее у него на поясе. Похоже, результаты анализа не вызвали у него удовольствия.
– Думаю, что так, – сказал Ньют.
Жаб в очках задумчиво уставился на горизонт.
– И давно она у вас, сэр? – спросил он.
– Э, не лично у меня. То есть, у нас, как у вида, она примерно полмиллиона лет. Около того.
Пришелец обменялся взглядами с коллегой.
– Так, значит, про уровень кислотности дождей не для вас писано, а, сэр? – спросил он. – И на старые добрые углеводороды тоже можно внимания не обращать?
– Прошу прощения?
– Можете сказать мне показатель альбедо вашей планеты, сэр? – продолжал жаб, не отрывая взгляда от горизонта, словно там происходило что-то очень интересное.
– Э-э… нет.
– Так вот, мне очень жаль, сэр, но я вынужден сообщить вам, что ваши полярные шапки меньше номинального размера, предписанного для планет этой категории.
– Какая досада, – сказал Ньют.
Он попытался прикинуть, кому сможет потом рассказать о том, что с ним происходит, и понял, что на целом свете нет ни одного человека, который бы ему поверил.
Жаб наклонился поближе. Похоже, он был чем-то обеспокоен, насколько Ньют мог судить о выражении лица у инопланетян, с которыми ему еще ни разу не приходилось вступать в контакт.
– На этот раз, так и быть, мы закроем глаза на эти нарушения, сэр.
Ньют начал бормотать какую-то невнятицу:
– Э-э… да… я обязательно этим займусь, ну, то есть, в общем, Антарктида или что там, она принадлежит всем странам, или…
– А впрочем, сэр, дело в том, что нас попросили передать вам послание.
– Да?
– Оно гласит: «Мы несем вам послание вселенского мира и космической гармонии и все такое». Конец сообщения, – сказал жаб.
– Ага. – Ньют сделал попытку одновременно осмыслить эту фразу с разных точек зрения. – Ага. Спасибо большое.
– Есть у вас предположения, зачем нас попросили передать вам это послание, сэр? – спросил жаб.
Ньют приободрился.
– Ну, в общем, вроде как… – начал он, – это насчет того, что род человеческий, э-э… обуздывает энергию атома, ну и…
– Вот и у нас нет, сэр, – жаб выпрямился. – Это и называется «феномен», я бы так сказал. Ну, нам пора. – Он недоуменно покачал головой, повернулся и, не сказав больше ни слова, вразвалку направился обратно к блюдцу.
Ньют высунул голову в окно.
– Спасибо!
Пришелец-коротышка как раз проходил мимо машины.
– Уровень CO2 на полпроцента выше нормы, – бросил он на ходу, окинув Ньюта многозначительным взглядом. – Вы, разумеется, в курсе, что вас можно привлечь за то, что вы являетесь господствующим видом, находясь в состоянии стимулирования потребительского интереса?
Двое пришельцев подняли третьего, втащили его вверх по мостику и захлопнули люк.
Ньют подождал еще немного, ожидая увидеть второе действие светового шоу, но блюдце просто стояло посреди дороги, и ничего не происходило. В конце концов он обогнул его, проехав по обочине. Когда он взглянул в зеркало заднего вида, блюдца уже не было.
Похоже, я хватил лишнего, подумал Ньют. Но чего именно?
И даже Шедуэллу не расскажешь, потому что он отчитает меня за то, что я не пересчитал их соски.
* * *
– И вообще, – сказал Адам, – ничего вы не поняли насчет ведьм.
ЭТИ сидели на воротах в изгороди вокруг поля и смотрели, как Бобик валяется в коровьих лепешках. Юный пес, похоже, получал от этого неизмеримое удовольствие.
– Я про них прочитал, – продолжал Адам, чуть погромче. – На самом деле, они-то как раз были везде правы, и нельзя их преследовать с британской инквизицией и всякими этими штуками.
– Мама говорила, что они были просто умные женщины, и что они протестовали против подавляющей несправедливости социальной ирархии, которой заправляли мужчины, единственным доступным им путем, – сказала Язва.
Мама Язвы читала лекции в Нортонском Политехническом институте[31].
– Ну так твоя мама всегда говорит такие вещи, – заметил Адам, через некоторое время.
Язва, не расположенная пререкаться, кивнула.
– И еще она говорила, что в худшем случае они были вольнодумными поклонницами прогенеративного принципа.
– Кто такой дегенеративный принцип? – спросил Уэнслидейл.
– Не знаю. Наверно, это про шесты, которые ставят на майские праздники, – туманно ответила Язва.
– Ну, я-то думаю, они поклонялись дьяволу, – сказал Брайан, однако в голосе его не было бессознательного осуждения. ЭТИ относились к вопросу поклонения дьяволу без какой-либо предвзятости. ЭТИ к любым вопросам относились без какой-либо предвзятости. – Дьявол, во всяком случае, получше, чем эти дурацкие майские шесты.
– А вот и неправда, – сказал Адам. – Это не дьявол. Это другой бог, или что там у них. С рогами.
– Дьявол, – настаивал Брайан.
– Нет, – терпеливо объяснил Адам. – Их просто перепутали. У него тоже есть рога, вот и все. Его зовут Пан. И он наполовину козел.
– На которую половину? – спросил Уэнслидейл.
Адам задумался.
– На нижнюю, – наконец сказал он. – А ты не знаешь, что ли? Я-то думал, это все знают.
– У козлов нет нижней половины, – заметил Уэнслидейл. – У них есть передняя половина и задняя половина. Как у коров, вот.
Они снова уставились на Бобика, лениво барабаня пятками по воротам. Думать было слишком жарко.
– Я, что ли, его придумал? – обиженно сказал Адам. – Я же просто рассказываю. Как будто я его сам придумал. И нечего тут на меня…
– И вообще, – сказала Язва. – Чего теперь этот дурацкий Пан ходит и жалуется, что люди думают, будто он дьявол. Рога же у него есть! Люди просто точно скажут – а, вон дьявол идет.
Бобик принялся разрывать кроличью нору.
Адам, который, похоже, так и не снял камень с души, тяжело вздохнул.
– Да не надо все понимать так букварно! Вот вся беда нынче в этом, – сказал он. – Стихийный материлизм. Такие, как вы, всю дорогу вырубают джунгли в Амазонке и делают дыры в озоновом слое. И теперь в озоновом слое огроменная дыра, из-за того, что у таких вот – стихийный материлизм.
– А я чего могу сделать? – сразу возмутился Брайан. – Мне и так приходится выплачивать за теплицу для огурцов.
– В журнале так написано, – продолжал Адам. – Чтобы сделать один гамбургер, нужны миллионы гектаров джунглей. А весь озон утекает потому что… – он запнулся, – потому что все аэрозолят окружающую среду.
– А еще киты, – сказал Уэнслидейл. – Их тоже надо спасать.
Адам озадаченно поглядел на него. Жадно глотая один номер «Нового Водолея» за другим, он не нашел ничего про китов: его редактор был так же свято уверен в том, что все его читатели, как один, встанут на защиту китов, как в том, что все его читатели дышат воздухом и ходят на двух ногах.