Читать интересную книгу На секретной службе - Сергей Донской

Где-то на двенадцатом такте, когда Антон Бутырский успешно срифмовал «рюмашки» с «пташками», Хек нашел достойную, как ему казалось, отповедь:

– Ты шибко умного из себя не строй, – посоветовал он Маляве. – Мы тут все умные.

– И доли у всех одинаковые, – подсказал Гаманец, поскрипывая кожаной обувкой.

– И доли одинаковые, – кивнул Хек. – Так что не борзей, понял?

– Без базара, – тут же согласился Малява. – Мое дело – сторона. Давай ты центровым будешь. Командуй. Ну? Как будем действовать?

Хек внимательно осмотрел указательный палец, вытер его об занавеску и сказал:

– Да очень просто.

– А конкретней?

– Заваливаемся в хату…

– Дом на замке. – Малява расположился поудобнее, скрестив руки на груди.

– Вышибаем дверь…

– С ней долго провозиться придется. Менты десять раз приехать успеют.

Хек нахмурился:

– Значит, лестница нужна. По ней – в окно.

– А решетки?

– Решетку тросом сорвем.

– Эта колымага и детский грибок не завалит. – Малява пнул ближайшее к нему сиденье микроавтобуса. – И потом, ты хоть представляешь себе, какой длины трос понадобится? И какой шум поднимется, пока мы возле дома гужеваться будем? Цыгане, что по соседству живут, конечно, люди нелюбопытные, но пальнуть из обреза запросто могут. Они Пинчука уважают.

– Что же делать? – растерялся Хек.

– Все то же. Ждать.

– Так остофигело же, – посетовал долго отмалчивавшийся Гаманец. – Третьи сутки тут торчим, а эта курва так ни разу и не высунулась.

– Высунется, – пообещал Малява. – Вот тогда и будем действовать. А пока нужно службу нести. – Он криво усмехнулся. – Верой и правдой.

* * *

Сообщники понятия не имели, что творится у него на душе, а он с ними не откровенничал. Но Витя Малеев по кличке Малява переживал не лучший период в своей жизни. Некоторое время назад он состоял в банде небезызвестного донбасского авторитета Шамиля, находящегося ныне в местах лишения свободы. Пользуясь моментом, конкуренты разгромили обезглавленное воинство Шамиля. Иных переманили в новые бригады, других спровадили на нары, самых упертых попросту перещелкали. Что касается Малявы, исполнявшего при Шамиле обязанности киллера, то ему светил именно третий вариант. За его голову даже назначили энную сумму, не слишком большую, но достаточно солидную, чтобы заинтересовать добровольцев.

Заметая следы, Малява долго мотался по стране, пока не пристроился охранником при Пинчуке. Но и в Одессе ему не дали покоя. Один раз чуть не грохнули в подъезде, потом устроили настоящий налет на квартиру, которую он снимал. Маляве бы лечь на дно или улизнуть за границу, но у него не было для этого денег. Материальное положение должна была поправить задуманная операция, а пока что приходилось переезжать с хаты на хату и ходить вооруженным до зубов. Чем он и занимался, слегка удивляясь, что до сих пор жив.

Его напарники были слишком тупы, чтобы просчитать ситуацию. На словах план выглядел красиво, и они верили Малявиным обещаниям. Кроме того, жадность пересиливала в них инстинкт самосохранения. Если Маляве не оставалось ничего иного, как поставить на кон собственную жизнь, то Хек с Гаманцом просто надеялись на авось. Перспектива срубить миллион зелени опьяняла их не хуже анаши или алкоголя. Они даже были готовы идти на приступ пинчуковского особняка, сявки несчастные. И что потом?

Впрочем, Маляву нисколько не волновало, что будет потом с теми, кого он называл сегодня своими братишками, корешами и друганами. Сам он заранее подготовил путь к отступлению и даже обзавелся левым паспортом. Как только деньги будут получены, Малява исчезнет с горизонта. Один. Со всей суммой, которая сразу перестанет быть круглой, если ее поделить на троих.

– Положитесь на меня, братишки, – сказал он, заглядывая в глаза то Гаманцу, то Хеку. – Еще чуть-чуть поскучать осталось, а там… – Он неопределенно махнул рукой: понимай, как знаешь.

– Оторвемся на всю катушку, – закончили хором сообщники.

– Правильно просекаете момент, братишки.

Пряча кривую усмешку, Малява выглянул в окно. Автобус стоял на узкой улочке между рядами кирпичных домов за высокими оградами. В хоромах Пинчука имелся товар, оцененный заговорщиками ровно в один миллион американских долларов. Никто из троих не сомневался в успехе предприятия. Деньги у Пинчука водились, деньги немалые. Несколько телефонных звонков, несколько часов ожидания, и он сам принесет требуемую сумму на блюдечке с голубой каемочкой. А как же иначе?

– Я целый гарем себе заведу, когда разбогатею, – мечтательно произнес Хек. – Типа модельного агентства. Они вокруг меня на цырлах бегать будут, манекенщицы сраные.

Его палец с новой энергией ввинтился в ноздрю.

– Уймись ты, – брезгливо попросил Малява. – Тошно на тебя смотреть.

– Не смотри.

– Он тебе завидует, Хек, – предположил Гаманец. – Сам-то ковыряться в носу не может.

Кореша уставились на перебинтованный указательный палец своего вожака и обидно заржали. Малява побледнел, отчего родимое пятно на его щеке обозначилось четче, чем обычно. Словно сургучную печать на конверте проставили.

– Я с левой руки палю не хуже, чем с правой, – заявил он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Мне это без разницы. А трупаков на своем веку я наделал столько, что со счету сбился. Двумя больше, двумя меньше…

– Ты на что намекаешь? – насупился Гаманец.

– Ты очень хочешь узнать?

Вопрос был задан подчеркнуто безразличным тоном. Таким же неодушевленным, как клацанье передернутого затвора. Штурмовой автомат «гроза» материализовался на коленях Малявы как бы сам по себе, из ниоткуда. Матово-черный, похожий на оружие из фантастических боевиков, он внушал невольное уважение. Тем более что хозяин действительно управлялся с ним на удивление ловко, несмотря на сломанный палец.

– Модель «ОЦ-четырнадцать-четыре-А», – отчетливо произнес он. – Тот же «калаш», но смонтирован по-другому. Мушка приподнята, приклад присобачен к кронштейну. Носить удобней, стрелять тоже удобней. Показать?

Ствол качнулся из стороны в сторону, как бы высматривая, с кого лучше начать.

Гаманец опасливо подобрал ноги под сиденье. Он вдруг представил себе, как глупо будет выглядеть в своих новеньких туфлях на столе морга. Туфли наверняка стырят санитары. А заскорузлую от крови одежду покойника сожгут в печке. И ни одна падла не скажет, что вот, мол, жил на свете такой хороший парень, Гаманец, которого по-человечески жаль. Почешут в затылке, услышав о его гибели, и пойдут дальше по своим делам.

Нет, подыхать определенно не хотелось. Наоборот, чем дольше длилась угрожающая пауза, тем больше хотелось Гаманцу радоваться жизни. Это заставило его найти самые правильные, самые нужные слова.

– Ты, Малява, – произнес он, – нас на испуг не бери, не надо. Лишнее это, Малява. Мы с Хеком тебе не враги, а, типа, братья. Бригада мы, ну, как в том кино про Сашу Белого.

– Точно, – подтвердил Хек. – Девчонки, промежду прочим, говорят, что я на Пчёлу похож.

– На леща вяленого ты похож, – буркнул Малява, лицо которого сохраняло непримиримое выражение.

– Вот ты пацанов своих обижаешь, а своих пацанов обижать нельзя, западло это, – укоризненно прогудел Гаманец, косясь на автомат. – Ты свою пушку не на нас наставляй, а наставляй пушку свою на того, кто тебе поперек дороги стал. Как его кличут, мудака того, который тебе палец сломал? Бонд, что ли?

– Бондарь, – поправил его Малява, неохотно убирая «грозу» под сиденье. – Я эту падлу обязательно замочу. Он мне, падла, ответит.

Опасность миновала, но голос переволновавшегося Хека все равно подрагивал, когда он сказал, кивнув на окна дома Пинчука:

– Сидит небось сейчас, в телик пялится, а того не ведает, что смерть рядом ходит.

– Крутым себя считает, – поддержал товарища Гаманец, – приемчики перед зеркалом отрабатывает…

– Только против лома нет приема, – глубокомысленно изрек Хек.

– А против пули – тем более, – подвел черту Малява.

Его стиснутые зубы отчетливо скрипнули в воцарившейся тишине.

XVII. Женское счастье

Бассейн, сооруженный в подвале дома Пинчука, был тесноватым, всего двенадцать с половиной метров в длину. Сама Оксана сюда не ходила, ленилась, жаловалась на недомогания, ворчала, что вода в бассейне холодная и воняет хлоркой. Но Катерина обожала плавать, а разве можно было отказать ей хоть в чем-то? Ее присутствие бодрило не хуже мартини.

– Ого-го! – загоготала Оксана, и гулкое эхо с готовностью разнесло ее голос под низкими сводами подвала. Ее кожа покрылась пупырышками, каждый волосок на ней стоял дыбом, а под лифчиком купальника четко обозначились горошины сосков.

Впрочем, купальника как бы не было вовсе. Крохотные лоскуты материи скорее обозначали, чем скрывали то, что находилось под ними: тут пара полушарий, тут выпуклый треугольник… Товар лицом.