нет. С тех пор как у него появился новый кабинет, он уходит с работы при первой возможности.
– Тогда я пришлю результаты по электронной почте, – равнодушно ответил коллега из 62-го сектора.
– Что-нибудь интересное?
– Можно сказать и так. На всякий случай мы подвергли записку двойной обработке – сначала йодом, потом нингидрином. Это позволило выявить отпечатки двух человек.
– Из которых один – Марио Деллуччи?
Арне попросил директора театра сдать отпечатки пальцев для сличения.
– Да. И это единственное совпадение.
Арне и Инге рассчитывали на такой результат, поскольку Деллуччи утверждал, что держал бумагу в руках.
– И кто второй?
– Он оставил действительно отчетливые отпечатки, но идентифицировать их по наших базам, к сожалению, не удалось.
Коллега говорил об автоматизированной системе идентификации отпечатков пальцев.
– Лучше отправьте результаты на мою почту, – сказала Инге. – Я передам их господину Штиллеру при первой же возможности.
– Договорились. Удачи в расследовании! Если будет еще материал, присылайте, всегда готовы помочь.
Инге поблагодарила коллегу и спросила себя, через сколько рук прошло письмо, прежде чем попало в лабораторию. Что ж, пусть Арне собирает материл для сличения… Хотя по его собственному замыслу для этой работы предназначалась именно Инге.
И тут, будто прочитав на расстоянии ее мысли, позвонил Арне. Конечно, чтобы нагрузить Инге чем-нибудь срочным. А ведь за последние два часа она сделала больше, чем большинство ее коллег за всю неделю…
– Убойный отдел, кабинет господина Штиллера, – провозгласила Инге в трубку.
– Прекрати дурачиться, – пробурчал Арне. – У нас на это нет времени.
Инге в очередной раз задалась вопросом, было ли плохое настроение естественным состоянием Штиллера или это хоть в какой-то степени зависело от обстоятельств. В конце концов, это ей пришлось работать в кабинете бо�льшую часть времени, к чему Инге успела привыкнуть и чувствовала себя в этих стенах почти как дома. Возможно, сыграла роль купленная в супермаркете комнатная пальма, которая хорошо переносила полумрак и в остальном была довольно неприхотлива. Осталось смыть черную краску с оконных стекол и покрасить стены, о чем Инге, впрочем, заявила в первый же день.
– Я сделала все, о чем ты просил, – ответила она, намекая тем самым, что не прохлаждалась на диване. – Бернхард задействовал старые связи в дорожной инспекции, чтобы мы могли получить безупречный во всех отношениях протокол вчерашнего происшествия. Там всё, включая показания пожилого мужчины, который окликнул одинокую девочку. Он божится, что Лилиана двигалась с востока в направлении центра. Он прошел за ней не меньше сотни метров, но девочка так и не остановилась.
– Ну, хоть что-то… – пробормотал Арне, возвращаясь к своему обычному тону. – Но, может, Лилиана расскажет нам об этом сама? Собственно, за этим я и звоню. Она как будто вышла из комы.
– Тебе сообщили из клиники?
– Ну, не то чтобы… Информация от коллеги, который стережет Лилиану со вчерашнего дня. И я хочу предложить тебе встретиться со мной в клинике.
– Но почему именно я?
– Потому что крайне маловероятно, чтобы меня, мужчину, врачи пустили к девочке, только что прошедшей через ад. Я, во всяком случае, плохо себе такое представляю. Совсем другое дело, если с коллегой-женщиной. Я буду там через пятнадцать минут.
– Неужели тебе некого больше командировать в клинику?
Инге не стала дожидаться ответа, потому что в общем и целом радовалась, что оказалась нужна. Разве что манера Арне общаться немного коробила.
– И как, думаешь, я туда попаду? У меня ведь нет водительских прав.
– Так возьми вертолет, я не возражаю… Но ты нужна мне в клинике. Полагаю, ее отца уже уведомили. Если он окажется первым, сомневаюсь, что у нас будет шанс побеседовать с Лилианой наедине. Ты знаешь, какими неадекватными бывают родители в таких ситуациях. Я не хочу рисковать. Лилиана – единственная, кто видел убийцу.
Разумеется, Инге не хуже комиссара понимала, как много зависит от показаний малолетней жертвы, поэтому быстро собрала вещи.
– Не могу похвастать богатым опытом по части бесед с детьми, – предупредила она.
– Предоставь это мне, – успокоил коллегу Арне. – Твоя задача – удерживать на расстоянии докторов и отца. – Он оказался достаточно проницателен, чтобы понять, как это его заявление подействует на Инге, поэтому поспешил добавить: – Не волнуйся. Я ни на секунду не забываю, что речь идет о восьмилетнем ребенке, на долю котрого выпало слишком многое.
– Арне, – одернула комиссара Инге.
– Что такое?
– Ты только что упомянул отца Лилианы, а я ведь опрашивала бывших сотрудников Манди Луппа…
– Это так важно сейчас?
– Я просто подумала, что тебе будет интересно узнать: Хольгер Винцер и Манди Луппа одно время общались. У нее была частная ветеринарная практика, а у Винцеров – шпиц, который болел панкреатитом.
– Когда это было?
– Примерно в то время, когда фрау Винцер ходила на консультации к доктору Цайзигу.
На несколько мгновений все стихло.
– Хорошо, – сказал Арне. – Давай поговорим об этом позже.
– И еще: одна из сотрудниц ветеринарной клиники уверена, что связь между Луппа и Винцером не ограничивалась лечением шпица.
Глава 50
Среда, 9:40
– Здравствуйте, фрау Луппа!
Мужчина закричал откуда-то сзади, когда она обходила собачьи клетки.
Манди вздрогнула и обернулась.
– Боже, как вы меня напугали!
– Это не входило в мои намерения, извините. Так приятно сегодня снова с вами увидеться…
Манди поставила на пол ведро с костями и обрезками мяса. Рыжий ирландский сеттер завыл и ударил лбом в прутья клетки.
– Что-то не так с Феей?
Манди спрашивала о кошке, которую мужчина взял полторы недели назад. Как зовут мужчину, она не могла припомнить так сразу, но фамилия и имя, конечно, значились в документах.
– С Феей все отлично! – заверил он. – Вот, убедитесь.
Открыл фотографию в смартфоне, на которой Луппа узнала полосатого котенка, брошенного кем-то пару недель тому назад под дверью приюта в картонной коробке. На снимке кошка сидела на коленях у девочки. Головы ребенка не было видно, только кончики длинных черных волос.
– Моя племянница от нее без ума.
– Видно, что Фее хорошо с ней, – кивнула Манди.
– Я же говорил, что умею обращаться с животными. У моих родителей на ферме была такая же полосатая кошка.
– Да, вы говорили об этом в прошлый раз… И что же привело вас ко мне сегодня?
Иногда он казался Манди строгим до неприступности. Особенно когда дергал воротник пальто, как будто поправлял то, что и без того сидело безупречно. Поначалу Манди думала, что мужчина робеет перед ней, но в остальном он как будто был вполне уверен в себе и даже напорист. Об этом говорила и его улыбка – широкая и открытая, как у истинного любителя животных.
– Мне хотелось бы