совершенен умственно и духовно, как физически. А, главное, насколько он, Джеррик, превосходит бастарда. Кобольд болезненно воспринимал свою уродливую внешность, которой его по глупой прихоти наказала, как он считал, природа. Всю свою жизнь он так или иначе пытался доказать окружающим, что он, урод, выше их во всех остальных отношениях. И сейчас ему представился прекрасный случай для этого. Получеловек, полуэльф был хорошей мишенью, в которую кобольд, не боясь промахнуться, мог вонзать дротики своего изощренного ума. Он любил играть в дартс задолго до того, как несколько столетий назад эта игра, к его большому неудовольствию, появилась на Британских островах, а затем распространилась по всему миру. Люди каким-то образов переняли ее у духов природы, или даже дошли своим собственным умом, но в этом Джеррик сильно сомневался. Он считал людей умственно неполноценной расой, которая достигала своего только ослиным упорством и неисчислимым жертвами, пользуясь тем, что они плодились, как кролики.
— Откройте, — повелительным жестом приказал Джеррик кобольдам. Часть каменной стены отошла, и он, сняв со стены факел, шагнул с ним в камеру.
Но Альф увидел перед собой не безобразное существо, а атлетически сложенного мужчину средних лет с умным и волевым лицом, одетого, несомненно, в очень дорогой, со вкусом пошитый костюм из тончайшей светло-серой шерсти. Это была маленькая слабость, против которой Джеррик обычно не мог устоять, общаясь с людьми. Он хотел видеть в их глазах восхищение, а не ужас. Добиться этого для него не составляло труда. Он в совершенстве владел способностью внушать любые образы другому мозгу, тем более такому несовершенному, как человеческий.
Вот уже несколько дней Альф провел в помещении, где не было окон и даже двери в обычном понимании, а потому в нем царил постоянный мрак. Альф не мог понять, как он здесь очутился. В памяти осталась только яркая вспышка, сменившаяся тьмой, а когда он открыл глаза, то уже находился в этой комнате. Юноша довольно быстро понял, что она расположена глубоко под землей. Но он ни разу не видел своих тюремщиков-кобольдов, которые подавали ему еду и воду через щель в скале, оставаясь незамеченными. А потому Альф не мог даже догадываться, кто и зачем его похитил. Джеррик был первый, кого он увидел. И он неожиданно произвел на Альфа благоприятное впечатление. Человек с таким лицом, подумал юноша, не может быть психически больным маньяком, крадущим и убивающим людей без всякой причины. А, значит, с ним можно договориться. Но для начала следовало выслушать его. Поэтому Альф молчал, предоставляя незнакомцу возможность первым начать разговор.
Джеррик понял это и нахмурился. Юноша был, несомненно, умен. А насколько, кобольду еще предстояло узнать.
— Ты удивлен? — спросил Джеррик, начиная экзамен, который он собирался принять у внука Фергюса.
— Нет, — ответил с улыбкой Альф. — Рано или поздно кто-то должен был появиться и сообщить мне, почему меня похитили. Я ждал вас.
— Меня? — не смог скрыть удивления Джеррик.
— Вас или кого-нибудь другого — это все равно. Так что можете говорить. Будем считать прелюдию законченной.
Джеррик раздраженно прикусил нижнюю губу. Он не чувствовал себя экзаменатором, которым рассчитывал быть. В лучшем случае — равным юноше собеседником. А ведь это юноша находился в камере и должен был испытывать страх и растерянность. Но пока что растерялся он, Джеррик, не зная, с чего начать разговор.
И тогда Джеррик, не сдержавшись, спросил о главном, что волновало его.
— Что ты знаешь о золотом диске, с которым его хранитель Адетоканбо был похоронен в дупле баобаба в Африке?
— Ничего, — ответил Альф после недолгого раздумья.
— Но ведь ты был в Африке вместе со своим дедом?
— Да, еще мальчишкой.
— И ты видел пожар, в котором сгорел баобаб с прахом Адетоканбо?
— Да, я помню пожар в саванне, — кивнул Альф. — Но тогда сгорело много деревьев. И о том, что в одном из них находился прах… как там его?
— Адетоканбо.
— Об этом я слышу в первый раз от тебя. Мы сами тогда едва спаслись. Мне дед рассказывал, что если бы не вилороги, которых привел его старый друг Джелани, мы не успели бы уйти от пожара.
Джеррик видел, что внук Фергюса говорит правду. Видимо, он действительно был слишком мал тогда, и его память не сохранила тех событий. А Фергюс не рассказал ему ни о чем. И в этом нет ничего удивительного. Эльф всегда был скрытным.
— Твой дед похитил у меня этот золотой диск! — вдруг злобно закричал кобольд. Ему сейчас действительно казалось, что Фергюс обокрал не мертвого Адетоканбо, а его, Джеррика.
— Это не правда, — побледнел Альф. — Мой дед не мог ничего украсть. Ты лжешь!
Но Джеррик не стал настаивать. Он сам был не уверен в том, что сказал. А потому спросил:
— Фергюс забирался в дупло баобаба? До того, как баобаб загорелся?
— Даже если бы он захотел, то не смог бы, — неохотно ответил Альф. — Пигмеи ранили его отравленной стрелой. Джелани долго потом выхаживал его.
И это могло быть правдой, подумал Джеррик. Он знал, что пигмеи охраняли баобаб с прахом Адетоканбо. И убивали всех, кто осмеливался даже прикоснуться к нему. Это было табу для пигмеев, священный закон, нарушить который они не могли, опасаясь сверхъестественного наказания. Фергюс избежал смерти только чудом. Может быть, ему действительно было не до золотого диска в дупле баобаба, до которого надо было еще добраться. Если диск вообще там был.
«Я умру», — вдруг с ужасом подумал Джеррик. — «Пройдет совсем немного времени, и я перестану существовать».
Он почувствовал, что его бьет мелкая дрожь, а на лбу выступает ледяной пот.
— А этот золотой диск… Он что, очень дорогой?
Это спросил Альф. Джеррик криво усмехнулся и нехотя ответил:
— Он бесценный.
— Так вы из-за него меня похитили?
Джеррик не ответил. Он задумчиво посмотрел на юношу и сказал:
— Хочешь выйти на свободу и забыть, как кошмарный сон, все, что с тобой произошло?
Альф молча кивнул.
— Я дам тебе телефон. Ты позвонишь и скажешь своему деду, что как только он вернет золотой диск…
— Мой дед ничего не крал, — снова возмутился Альф. — И я не буду звонить.
— Тогда ты умрешь, — зловеще произнес Джеррик.
Но если он думал напугать юношу, то просчитался.
— И вы тоже, — спокойно ответил Альф. — Только немного позже.
Удар попал точно в цель. На этот раз побледнел Джеррик. И даже зашатался, как будто с трудом устоял на ногах.
— Но ты этого не увидишь, мальчишка! — зарычал он. Но звук был не мощный, способный устрашить, а тихий и слабый, словно кобольд был