себя, и снова попытается стать отстраненной, будет извиняться за свою дерзость, снова перестанет поднимать на него глаза, ощущая то, что назвала в разговоре с подругой пропастью между ними. Но пока Алана возмущалась, даже сама не понимая, чем, пропасти не было, и она действительно находилась рядом с ним.
Даор аккуратно, сохраняя влияние незаметным, обезболил ее кисть. Под плащом было сложно разглядеть характер травмы, но что-то другое смутило его.
— Алана, посмотри на меня, — мягко проговорил он. — Что с тобой произошло?
Она обернулась, а потом встала, путаясь в плаще, и попыталась его стянуть.
— Спасибо за…
— …плащ, он очень тебя согрел, — закончил Даор за нее, и скрепил ткань на уровне ее ключиц, не давая Алане сбросить покров. — Помню. Грейся дальше. Ночь холодная. Ответь на мой вопрос.
Что-то отчаянное промелькнуло в ее взгляде, она сжала зубы. Теперь он разглядел: дело было не только в руке. Разум девушки был опустошен, и нес на себе след удара, от которого у нее не было ни единой возможности защититься.
— С тобой это сделал Келлан? — процедил Даор сквозь зубы, поднимаясь.
23. Даор
Алана бросилась ему наперерез, будто прочитала его мысли. Она метнулась молнией между ним и лежащим лицом вниз Келланом, и хотя герцог мог в пару шагов обогнать ее, путающуюся в слишком длинном для нее плаще, он чуть задержался, позволяя ей оказаться совсем рядом с мальчишкой первой. С того момента, как она прошептала, что Келлан ни в чем не виноват, Даор уже знал, что здесь и сейчас придется оставить его в живых. Это было досадно. Острые как бритва силки, прорезав кожу и верхний слой мышц, остановились: если бы девочка увидела, как ее наставника вспарывают призрачные путы, она бы испугалась еще больше. Возможно, даже возненавидела бы Даора, так сильна была ее привязанность к этому ничтожеству, а это точно не входило в планы черного герцога.
Алана не понимала, как вопиюще серьезен был причиненный им вред, и сейчас бы не услышала аргументов: все, о чем она беспокоилась — лишь необходимость защитить своего приятеля. Что за удивительная девочка! Даже страх за свою жизнь отступил, и даже ему, черному герцогу, она готова была бросить вызов! Даор напомнил себе, что подобная храбрость не говорила о том, занимал ли сын Келлфера в ее сердце хоть какое-то место. В точности так же она бросалась на пар-оольского шепчущего, чтобы спасти случайного послушника у портальных столбов. Однако, следуя за ее нервным бегом и улавливая, как одними губами она шепчет «Келлан, Келлан, Свет, пожалуйста», он ощутил бешенство, которому не мог дать выхода. Бешенство, подпитываемое сильной ревностью.
«Значит, я убью его позже, когда она согласится на его смерть».
Алана споткнулась и почти упала на Келлана, но Даор подхватил ее под живот, и она устояла на ногах. Силки пришлось растворить: девушка могла бы порезаться, когда станет ощупывать этот бесполезный тюк мяса.
Кровь сочилась сквозь порезы, смехотворная одежда сына Келлфера медленно пропитывалась, и в воздухе разливался металлический запах. Вряд ли Алана могла увидеть, что именно происходило: глаза девушки были куда менее чуткими, а пламя уже совсем угасло, и кроме темноты в воздухе плотной пеленой висел пепельный туман. Для Аланы раны выглядели лишь медленно расширяющимися черными полосами, а запаха она и вовсе учуять не могла. Тем не менее, девочка присела рядом с лежащим, будто пытаясь закрыть его своим телом, и затравленно оглянулась.
— Келлан, что с тобой? Келлан? — Она ощупывала его руки, ища пульс, и Даор отвернулся, не желая глядеть, как его девочка переворачивает сына Келлфера и приникает ухом к груди мальчишки, надеясь различить дыхание. — Это вы сделали? Что с ним? Он был на ногах, когда отпустил меня…
Она наскочила на него со спины, чем здорово удивила. Черный герцог повернулся, чтобы взять расстроенную девочку за руки, но, похоже, она и не собиралась на него нападать, а лишь дернула его за камзол, чтобы обратить на себя внимание. И снова он решил, что Алана будет вести себя, как вела бы себя любая другая — и снова ошибся.
Вместо того чтобы обвинять его, Алана вдруг упала перед ним на колени. Плащ солнцем распахнулся, мазнув его по сапогам, и герцог пораженно отступил на шаг, впервые не понимая, что делать. Сколько тысяч людей падали ему в ноги и рыдали, унижаясь, лишь бы он снизошел до их просьбы? Разве это когда-нибудь трогало его сердце?
А сейчас это было… больно?
— Пожалуйста, не убивайте его, а помогите ему, — прошептала Алана куда-то в землю. — Я знаю, что вы можете. Можете и… — она сглотнула, — и добить его, и сделать так, чтобы он жил. Помогите. Он весь в крови. Я не знаю, что вам нужно, но знаю, моя кровь может быть полезной. Я во всем вам помогу, если он вернется в Приют живым, обещаю. Я все…
— Прекрати! — не сдержался герцог, уже на коленях рядом с ней. — Алана!
Даор подхватил ее за плечи и поднял, и теперь мокрое от слез лицо было совсем рядом с ним. Губы ее судорожно хватали воздух. Несколько секунд он держал девочку, не размыкавшую влажных ресниц, вот так, почти на весу, пораженный остротой собственных чувств, и тут она снова зашептала:
— Я знаю, моя кровь…
— Мне не нужна твоя кровь, — перебил Алану черный герцог, успокаивая собственное дыхание. — Тебе не нужно делать этого. Я услышал тебя, и он будет жить. Нет причин плакать и умолять меня.
Она открыла глаза и недоуменно моргнула.
— А что вам нужно?
Кажется, она испугалась. Даор вздохнул, понимая, что именно могло прийти ей в голову, беззащитной молодой девушке посреди леса в компании проявляющего к ней интерес сильного мужчины. Он хотел отпустить ее, чтобы дать ей пространства, чтобы дистанция ее успокоила, но не смог разжать рук: трогательная, расстроенная, его Алана смотрела на него снизу вверх, и щеки ее были в слезах. Почти против воли он улыбнулся, но увидев, что взгляд девочки стал еще испуганнее, и тут же ответил:
— Ничего из того, чего ты сейчас боишься. Вместо этого ты сохранишь один мой секрет, договорились?
Она снова моргнула.
— Какой секрет?
— Я расскажу тебе чуть позже. Мы договорились?
— Конечно, — облегченно выдохнула она, и губы ее тронула робкая улыбка.
Даор не