Так просто: несчастному дать надежду на хорошую жизнь, боготворящему деньги и не имеющему их — призрак близкой безбедности, чувствующему себя бесполезным — миссию, а тому, кто привык опираться лишь на себя — заботу.
Тому, кто лишился родных, кто оказался один, для кого даже близкий человек стал опасным.
Заботу.
Такой правитель, как Даор Карион, не мог не знать об этом.
Нужно было одним махом сбросить этот плащ. Почему так сложно?
Алана прислушалась: если черный герцог и был где-то рядом, он не издавал никакого шума, какой положено издавать живым людям. Если бы он читал, снова вертел в руках камень и хотя бы изредка шевелился, она уловила бы что-то, но ничего, кроме звуков леса, не наполняло воздух. Девушка лежала так, замерев, отсчитывая сто двадцать вздохов, но ничего так и не услышала. Вероятно, он тоже спал, или может, куда-то ушел — в любом случае, этим моментом стоило воспользоваться.
Алана осторожно, стараясь не шуметь, села. И тут же встретилась взглядом с заинтересованно разглядывающим ее Даором Карионом, сидевшим у изголовья импровизированного ложа. И снова он будто смеялся одними глазами, хотя лицо его было серьезным.
Он чуть приподнял брови, будто спрашивая, что за театр она устроила, и Алана закусила губу, чтобы не начать оправдываться. Стоило поблагодарить его за помощь, но слова не шли на язык.
— Пожалуйста, — усмехнулся Даор Карион, будто прочитав ее мысли. — Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, спасибо, — ответила Алана машинально.
— Мысли не путаются? — неожиданно уточнил он.
Это был странный вопрос, но стоило ему прозвучать, Алана поняла его смысл. Сквозь виски будто протащили раскаленный железный прут, а общее состояние было таким, как если бы вчера она выпила слишком много вина. Мысли не путались, но были нестройными, разорванными. И это было тревожно, не нормально.
— Мне сложно сказать, — честно ответила девушка. — Наверно, я просто устала. Это были сложные дни.
— Понадобится время, чтобы ты пришла в себя.
Даор Карион подвинулся ближе, и теперь сидящей Алане почудилось, что от него исходит жар, и что ее кожа горит. «Не придумывай, — строго остановила она себя. — Даже если бы он сам был покрыт пламенем, ты бы ничего не ощутила сквозь такой толстый плащ. Усмири воображение!»
— Я вылечил то, что мог, остальное должно пройти само, но это произойдет не сразу, — продолжил герцог. — Мальчишка нанес тебе серьезный вред своим приказом.
— Келлан ни в чем не виноват, — твердо возразила Алана. — Он боролся до последнего. И отпустил меня, даже несмотря на то, что это далось ему сложно. Директор Син найдет, кто сделал это с ним.
Герцог прищурился:
— Если будет больно, скажи мне.
Алана потерла висок и решила не жаловаться:
— Хорошо.
— Алана… — с упреком покачал головой Даор, накрывая ее руку своей.
Вся бившаяся кровь резко схлынула куда-то вниз, принося облегчение. Лицу стало прохладно, тяжесть в висках исчезла, и с головы будто сняли давящий венец.
Некоторое время девушка пораженно смотрела на склонившегося к ней мужчину, не смея двинуться, но как только поняла, как близко его лицо, отпрянула.
— Спасибо. — Она отвернулась. — Могу я вас попросить больше меня не трогать?
Сама удивилась, что смогла это сказать, и тут же прикусила язык, вспомнив, что от черного герцога зависела судьба Келлана.
Ответом ей стал мягкий, негромкий смех. Даор Карион встал и протянул ей руку. Взяться за нее было бы глупо после того, что она сказала, но не взяться — оскорбительно. Алана ухватилась не за ладонь, а за предплечье, не касаясь его оголенной кожи, чем вызвала еще одну улыбку, и поднялась. Даор не стал задерживать ее. Алана сделала вид, что заинтересованно разглядывает лес.
— Я долго спала? Я благодарна вам, что вы меня не будили, и надеюсь, вы выспались? Мы не опаздываем? — заполнила паузу Алана, растерянно отмечая, что как только она начинает говорить, то ей сложно остановиться. Мысли теперь были легкими, невесомыми и быстро выскальзывали на поверхность. — Что-то со мной не так. Вы что-то сделали сейчас? Зачем?
— Это не я, — неожиданно холодно отозвался Даор. — Я только обезболил твои раны. Знаю, по ощущениям похоже на легкое опьянение. Оно выветрится примерно через час. Либо так — либо боль.
— Тогда верните мне боль, — отчаянно сдерживая рвущийся наружу поток слов, попросила Алана. — Потому что я сейчас наговорю вам дерзостей и глупостей, и потом у вас будет повод убить меня и Келлана.
Черный герцог смотрел на Алану очень внимательно, и ей стало еще неуютнее. Она замолчала, борясь с желанием зажать рот обеими руками.
— Давай договоримся так, — спустя минуту предложил Даор. — Что бы ты мне ни сказала сегодня, это не станет причиной моих агрессивных действий по отношению к тебе или к нему.
Алана мотнула головой:
— Нет, я вам не верю. До Приюта нас не убьете, а потом окажется, что я рассказала лишнего, и вы еще как…
Оборвала свою речь и тут же мысленно отругала себя: «Ну почему, почему не промолчала, дура ты такая? Неужто не понимаешь, как его это может разозлить, сейчас бросит тебя — и ты сама потащишь Келлана через кусты, долго ли протянешь, долго ли проживет без его заговора Келлан?!»
— Вижу, — заметил Даор, его красивый низкий голос был окрашен грустью. — Вот уж не подумал бы, что девушка не воспользуется возможностью безнаказанно высказать мне что угодно и предпочтет этому страдание.
— Любой, у кого есть голова на плечах, сделает такой выбор, — недовольно ответила Алана. — Вы знаете многих, кто бы решился в вашем присутствии быть пьяным?
— На тех условиях, что я озвучил — предостаточно, — кивнул Даор. — Но ты, разумеется, права. Ты на удивление рассудительная девочка. — И прежде, чем Алана смогла вставить хоть слово, поднял руку: — Давай поступим иначе. Мы не будем говорить ближайший час, пока эффект не выветрится.
— Вообще? — не поняла Алана. Сейчас, думая о перспективе молчать, она ощущала смутное неудовольствие, в котором ей было сложно признаться себе самой.
— Вообще. Будешь заговаривать — буду тебя останавливать, — весело подтвердил Даор, и тут же добавил серьезнее: — Алана, снимать обезболивающий заговор я не стану.
Алана прикинула, что даже если черный герцог наложил на нее какое-то вредоносное заклятие, она об этом