22
Нью-Йорк. Год спустя
— Вызывали, Денис Васильевич? — войдя в кабинет, я, едва сдерживая улыбку, прикрыла за собой дверь и оперлась о неё.
Кабинет в главном офисе был просторным и светлым, с большим окном и стоящим у одной из стен диваном, обитым кожей молочного цвета. Всё здесь служило свидетельством успеха и достатка. И мужчина, поднявшийся мне навстречу из-за широкого рабочего стола, был самым явным тому доказательством: высокий, поджарый. Его тёмные волосы чуть завивались на висках, карие глаза опасно поблёскивали, движения были уверенными и плавными.
— Вызывал, Анечка, — отозвался он, обойдя стол. Осмотрел меня от лица до мысков новых туфель от «Prada» и поманил к себе пальцем.
Не выдержав, я всё-таки улыбнулась и сделала к нему пару шагов. Снова остановилась, теперь уже разглядывая его. Сегодня на нём был тёмно-серый костюм и белая рубашка. Мне нравилось, когда он носил белые рубашки, пожалуй, они шли ему больше, чем что-либо другое. Верхняя пуговица была расстёгнута, галстук, небрежно скомканный, лежал на краю стола.
— Ближе, Анечка, — взгляд прямо в глаза, вкрадчивый, полный повелительных ноток голос.
По телу моему пробежала волна чувственной дрожи, отдавшаяся слабостью в коленках и приятным ноющим чувством внизу живота. Облизнув губы, я шагнула к нему и, остановившись на расстоянии вытянутой руки, выдохнула:
— Вы что-то хотели, Денис Васильевич?
— Да чёрт тебя дери! — не сдержавшись, он схватил меня за руку и, притянув к себе, снял резинку с волос. Распушил их и, обхватив мой затылок, заставил откинуть голову.
Я потихоньку засмеялась и тут же, прикрыв глаза, застонала, чувствуя его желание, его возбуждение.
— Вам, Денис Васильевич, в самом деле от меня что-то надо. Кажется, я даже знаю, что именно, — шепнула ему в губы, проведя кончиками пальцев от живота к ширинке.
Усмехнувшись, он потихоньку зарычал, и в следующий миг губы его оказались на моих. Тут же я обвила его шею руками и, прижимаясь всем телом, с жадностью ответила на поцелуй. Язык его ворвался в мой рот, сминая всякое сопротивление, коего, впрочем, и не было. Поглаживая мой затылок, он прикусывал губы, а я, теряясь в собственных чувствах, жадно отвечала ему, едва успевая подстраиваться, тонущая в страсти, в безумии, что уже охватило меня.
Найдя пуговицу на его рубашке, принялась расстёгивать, одновременно вытаскивая её из-за пояса брюк. Постанывала, ощущая его ставший совсем твёрдым член, горела под губами, под руками.
— Я соскучился, — напоследок укусив меня за нижнюю губу, сипло сказал Денис.
Кое-как я высвободила рубашку и тут же скользнула под неё ладонью. Ощутила твёрдые мышцы его живота и с наслаждением царапнула кончиками ногтей. Глаза Дэна, и без того чёрные, потемнели ещё сильнее, ночь, сгустившаяся в них, убаюкивала меня, согревала, тлеющие на дне зрачков угли оставляли на коже невидимые ожоги.
— Я тоже, — призналась я, запустив под рубашку вторую ладонь. — Очень соскучилась, — выше, к груди, наблюдая за тем, как из углей вспыхивает пожирающее нас обоих пламя. — Но ты сам виноват. Не надо было уезжать так надолго в свою командировку.
Денис жёстко перехватил мою руку. Резко развернул спиной, снова прижал к себе и, поцеловав в затылок, шумно вдохнул.
Я чувствовала тепло его пальцев сквозь тонкий шёлк блузы, чувствовала его возбуждение, его дыхание в волосах и окончательно терялась в этом. Дрожа, накрыла его ладонь своей и прижала ещё сильнее. Погладив по бедру, Денис потёрся носом о мою шею и мягко подтолкнул к столу. И без того едва держащаяся на ногах, я сделала пару неловких шагов, упёрлась ладонью в край и резко обернулась на него. Он действительно соскучился… Перевела взгляд с лица ниже, на измятую рубашку, на его руки, лежащие на ремне брюк и снова посмотрела в глаза. Кажется, дверь я не заперла… Денис шагнул ко мне, и я, чуть попятившись, вжалась в край стола. Судорожно выдохнула.
— Денис Васильевич… — коснулась воротничка блузки, поспешно оправила край. — Денис Васильевич, ну что Вы…
— Анечка… — пряжка ремня потихоньку звякнула. Оказавшись рядом, он тронул мои пальцы, неспешно провёл ладонью до локтя и резко, почти грубо сжал. Держал, гипнотизировал взглядом. — Ты же будешь хорошей девочкой, правда? — второй рукой приподнял мою голову за подбородок. — Будешь?
— Даже не знаю… — глядя ему в глаза, медленно облизнула губы. — Можно… можно я подумаю?
— Вряд ли, — тронул нижнюю, чуть оттянул. — Боюсь, что командировка в самом деле была слишком долгой…
Я поймала его палец ртом. Прикусила самый кончик и тут же тронула языком. Лизнула, прикусила снова и вобрала глубже.
— Что ты со мной делаешь? — просипел Дэн и, отпустив мой локоть, принялся срывать с меня блузку.
Кажется, на этом игры закончились. Мелкие пуговицы полетели на пол, ударились мелкими горошинами и затихли. Ладони Дениса оказались на моей груди, губы заскользили по шее, изучая, лаская. Выгнувшись навстречу, я подставляла ему себя, своё тело и душу. Услышала негромкие шаги и, приоткрыв глаза, посмотрела на дверь.
Привалившись плечом к косяку, на пороге стоял Антон и смотрел на нас. Пристально, ловя каждую секунду, каждую деталь. Глядя на него из-под ресниц, я коснулась затылка Дэна и, откинув голову, протяжно застонала. Запустила пальцы в волосы.
— Иди к нам, — выдохнула, поглаживая старшего брата по затылку, по крепким плечам.
Антон не торопился. Прищурился. Отсюда я не могла различить оттенка синевы его глаз. Мне это было не нужно — я и без того знала это. Синее-синее море… Шторм, ласкающий и нежный.
— Полегче с моей женой, — стоило Дэну сдавить мою грудь так, что я вскрикнула от удовольствия, прохрипел он. Уголок губ Дениса дёрнулся. Наклонившись, он ещё раз поцеловал меня в ключицы и только после, всё так же усмехаясь, посмотрел на брата.
— Ты плохо о ней заботишься, Тох.
Распалённая, влажная, готовая, я тихонько засмеялась, едва сдержав желание закатить глаза. Провела кончиками пальцев от шеи до пояса юбки. Вернулась к животу и обвела пупок. Антон жадно уставился на мою руку. Я знала, что это возбуждает его, что их обоих это дико возбуждает. Спустила с плеча одну лямку бюстгальтера, потом вторую.
— Может быть, мне кто-нибудь поможет? — мурлыкнула, скинув на стол блузку, повернулась к ним спиной и тут же почувствовала мягкое касание пальцев. Антон провёл ими вдоль моего позвоночника и лишь затем расстегнул крохотный крючочек. Прижался губами к моему плечу, к тому местечку, где была едва заметная родинка. Обхватил огромными ладонями мой живот, поцеловал в шею.
— Я плохо о тебе забочусь, милая?
— Очень плохо, — откинулась на него, наслаждаясь прикосновениями рук к телу, его запахом, звуком голоса. — Совсем не заботишься…
Почувствовала усмешку. Щетина его царапнула кожу, выдох опалил скулу.
— Думаю, мы это исправим, — прошептал сипло, прикусывая мочку уха.
Я прижалась к нему спиной, наслаждаясь поглаживаниями, понимая, что завожусь уже слыша голос. Языком Антон провёл по чувствительному местечку у меня за ухом, тронул губами раковинку и, откинув с шеи волосы, принялся целовать.
Из-под ресниц я взглянула на Дениса. Теперь он смотрел на нас: жадно, окуная меня в чёрные языки пламени, усиливая и без того пружиной натянувшееся внутри желание. Накрыв лежащую на животе ладонь Антона своей, я погладила его пальцы. Облизнула губы и, проведя по телу, обхватила грудь. Застонала, трогая себя. Большим пальцем обвела сосок и поднялась выше, по шее.
— Ты так и будешь смотреть? — спросила тихо, когда он, всё так же не сводя с меня взгляда, принялся поглаживать свой член. На губах его появилась демоническая усмешка, пламя взгляда — чёрное, сжирающее меня, стало ещё яростнее.
Не говоря ни слова, он сделал шаг к нам. Теперь я стояла между ними, чувствуя нежные касания мужа и горя под взглядом Дениса. Взяла его за руку и приложила к груди, зная, что это не требуется, ибо он сам возьмёт меня. Они возьмут так, как сами пожелают, а в том, что они желают, сомнений у меня не было.