— Достаточно, — с язвительностью отозвалась она и снова было пошла к лестнице, однако и на сей раз пройти я ей не позволила.
— А ты, значит, шлюха на постоянной основе? — со смешком выдавила я. Глаза девицы вспыхнули гневом, черты красивого лица исказились.
— Убери руки! — нервно вскрикнула она. Жена? Ключи на тумбочке, чемодан у стены… — Не знаю, кто ты такая, — процедила она сквозь зубы, — но…
— Это я не знаю, кто ты такая! — выкрикнула я в ответ.
Руки подрагивали не то от ярости, не то от отвращения, сердце вырывалось из груди, к горлу подкатывала тошнота. Пульсом в голове билось лишь одно: «жена-жена-жена», но сознание всё ещё отказывалось воспринимать это. Чемодан у стены, ключи на тумбочке… Я всё ещё не хотела верить, хотя знала — она не врёт. К чему?
Оттолкнув меня, она хотела было ответить, но негромкий шум со стороны двери заставил нас обеих обернуться. Девица поджала губы, я же смотрела на Антона с непониманием и ожиданием.
— Вика, — наконец с недовольством выговорил он, — что ты здесь…
Я попятилась к лестнице. Мотнула головой, желая забыть этот момент, этот день, как и тот, что был вчера. Запнулась о нижнюю ступеньку и едва не упала. Вцепилась в перила.
— Где Дэн? — не дав ему закончить, с нажимом осведомилась блондинка. — Где мой муж, я спрашиваю?!
Сквозь шум в ушах я пыталась различить голоса, пыталась уложить в сознании очевидное, но оно кололась, вздымалось холодными льдинами. Антон выматерился, перевёл взгляд с неё на меня. Глаза его потемнели, по скулам заходили желваки. Знал… Он ведь всё знал и ничего не сказал мне. Так вот, что означали его взгляды там, на берегу, вот, что значило молчание.
Прижав ладонь ко рту, я скорее бессознательно, чем желая этого, попятилась, придерживаясь за перила. Врезалась во что-то и, резко повернувшись, наткнулась на Дениса. Он тут же обхватил меня за плечи, посмотрел в глаза.
— Аня, — заговорил было, но я что есть силы замотала головой.
— Пусти, — попыталась вырваться из его рук. — Пусти меня!
— Аня, послушай…
— Я не хочу ничего слушать! — всхлипнула. Дыхание вырывалось из груди неровно, судорожно. Если до этого момента я ещё могла хранить хотя бы каплю, хотя бы малую долю надежды на то, что все не совсем так, как кажется, теперь эта надежда растаяла окончательно. Глаза Дениса, его пальцы, губы… — Не хочу… — ещё один всхлип, непрошенные, ненужные и жалкие слёзы по лицу. — Оставь меня в покое! — дёрнулась сильнее. — Оставьте меня в покое!!
Не знаю, отпустил ли меня Денис или мне таки удалось высвободиться. Ступеньки мелькали под ногами, позади раздавались гневные выкрики, а я неслась вперёд, не желая ничего слышать.
— Аня! — пальцы на руке. Антон остановил меня у самого верха, рывком развернул к себе. Я замотала головой и выдернула руку.
— Никогда, — слёзы душили, текли по лицу. — Никогда больше, ясно?! Не приближайся ко мне! — слова драли горло, скребли нутро. — Ни ты, ни твой брат! Не приближайтесь! И забудьте всё!
— Всё не так, — быстро заговорил он. — Вика…
— Что не так?! — на губах моих появилась горькая, солёная от слёз усмешка. — Что?! — вскрикнула. — Она не жена Дэна?! Скажешь, нет? Не поверю, — уже шёпотом. — Не поверю… — легонько качнула головой.
Антон молчал, и молчание это было красноречивее всяких слов. Поджав губы, он смотрел на меня, и сердце моё разлеталось на куски, на тысячи, миллиарды мелких, кровоточащих осколков.
— Скажешь? Скажешь, что не жена? — натянутый смешок сквозь боль предательства. — Или скажешь, что ты не знал?
— Не скажу, — очень тихо, по-прежнему глядя мне в глаза.
Я слизала с губ соль. Всхлипнула, хватаясь за перила, как за способную удержать меня на плаву соломинку. У подножья лестницы уже никого не было, из гостиной доносились гневные крики, но мне было всё равно.
— Никогда, — повторила я. Ощутила касание тёплых пальцев к своим, заледеневшим, выдохнула.
— Мама! — словно из другой реальности. — Мам…
Словно пьяная, я уставилась на появившегося на верхней площадке сына. Тот, хмурясь, смотрел на меня. Маленькая складочка на лбу… Последний удар в сердце, в то больное, что ещё осталось.
— Мы уезжаем, Андрей, — просипела я, глотая слёзы. — Уезжаем…
— Но мы же только приехали, — он казался растерянным. — Ты говорила… и Денис…
— А теперь мы уезжаем, — решительно подошла к своему ребёнку и коснулась его плеча. Никогда. Больше никогда и никого. Только он и я. Антон смотрел на меня, и я чувствовала его взгляд. Он жёг кожу, отпечатывался на мне, внутри меня, там, где ещё недавно расцветала весна, а теперь было лишь пепелище прошлого.
— Ты делаешь ошибку, — донеслось нам вслед.
Я не ответила. Знала, что через несколько минут мы навсегда покинем этот дом, и остановить нас никто не сможет. Ни он, ни его брат. Хватит. Больше прав у них на меня нет. Ни на меня, ни на мою жизнь.
— Ошибку я сделала, когда поверила вам, — всё же выговорила я.
— Значит, уходишь?
— Ухожу, — подтвердила я, смахнув слёзы. Не удержалась и ещё раз посмотрела ему в глаза. Господи, как же больно… Взгляда он не отвёл. Я сглотнула и, подтолкнув Андрея вперёд, пошла следом. Шла, а каждый новый шаг казался шагом в пропасть. Как, оказывается, больно идти по осколкам собственного сердца…
20
— Я отвезу вас, куда ты скажешь, — проговорил Антон, стоило мне выйти из комнаты с чемоданом. — Ты не в том состоянии, чтобы садиться за руль, Аня. Тем более, с тобой ребёнок. — Перехватил ручку и глянул на полуприкрытую дверь. — Где остальные вещи?
Мне хотелось отказаться, но спорить сил не было. Единственное, на что меня хватало в последние минуты — кое-как сдерживать перед сыном слёзы и придумывать нелепые оправдания для нашего внезапного отъезда.
Андрей был недоволен. Недоволен, это ещё мягко сказано. Хмурясь, он по-отцовски поджимал губы, требуя объяснений, которых у меня не было. Глаза его влажно блестели разочарованием и обидой. Наспех укладывая вещи, я старалась не смотреть на него, боясь, что это станет последней каплей.
Жена… Господи, какая же я дура! Наивная, простодушная дура! Как я могла не подумать о том, что мужчины, подобные братьям Титовым, не бывают одни? Мужчины, у которых есть всё: власть, деньги, умение обворожить и дикая харизма. Сколько времени им потребовалось, чтобы привязать меня к себе, полностью подчинить моё тело, моё сознание, мою волю? Всего ничего. И вот теперь я, дрожа, пытаюсь сдержать слёзы, не находя слов, чтобы объяснить сыну… Объяснить сыну, почему же его мать такая никчёмная, что позволила себе позабыть о реальности?!
Захлопнув багажник, Антон посмотрел на меня. Сына я уже пристегнула, и тот, сидя в своём кресле, всё так же хмурился, всем своим видом показывая, как он относится к происходящему. Что же… С сыном я разберусь сама. Так же, как разбиралась последние шесть лет. О том, что будет дальше, думать не хотелось. В том, что Денис не откажется от него, я не сомневалась, как не сомневалась и в том, что жизни наши теперь тесно связаны. Но это потом. Для начала мне нужно собрать себя, пережить этот день и оставить его в прошлом, как и многие другие, что были до него.
— Всё не так, как ты думаешь, — снова попробовал заговорить со мной Антон, но я только качнула головой и приподняла руку, жестом призывая его замолчать.
— Я уже никак не думаю, — ответила тихо. — Мне всё равно.
Пошла было к двери, со стороны пассажирского кресла, но, стоило оказаться рядом, Антон взял меня за руку.
— Да послушай же ты, — пальцы его чуть сжались на моём локте. Я выдернула его и снова качнула головой:
— Не хочу. Не хочу ничего слушать, понимаешь? — посмотрела в лицо, в глаза. — Раньше надо было говорить. Когда я спрашивала, когда хотела знать, а сейчас не хочу!
Он тихо выругался сквозь зубы, сжал руку в кулак и резко распахнул дверцу. Я посмотрела ему вслед, понимая, что действительно не хочу. Что бы он ни сказал — не хочу. Вчера мы ещё могли разговаривать, решать, строить планы, сегодня… Сегодня уже нет. Стоящий у стены чемодан и брошенная на тумбочку связка ключей были красноречивее всяких слов. Каким бы ни был этот брак — та женщина — жена. Жена, о которой мне никто не счёл нужным сказать даже слова, тогда как я хотела, да что там, уже доверила им самое главное — жизнь сына и свою собственную.