Читать интересную книгу Три недели страха - Си Бокс

Глава 19

На Зуни-стрит я заметил одновременно две вещи: уличные фонари были погашены, и мои фары осветили «хаммер» Гэрретта и грязный пикап с монтанскими номерами.

— Он здесь, — произнес я вслух.

В темноте клуб «Аппалуза» выделялся неоновыми вывесками с марками пива на зарешеченных окнах и тем, что его окружали заколоченные досками строения или предприятия мелкого бизнеса, закрывающиеся на ночь. Огни города не достигали этой мрачной дыры.

Рядом с «хаммером» и пикапом Джетера стояли сверкающие хромом «бьюик» и «кадиллак» 70-х годов. На одной из номерных табличек я заметил цифры «13 13», обрамленные изображением зеленых колорадских гор. Тринадцатой буквой алфавита была «М» — таким образом, получалось «ММ» или «Мексиканская мафия».

Подъехав к обочине, я выключил фары, и «хаммер» стал черным.

С минуту я сидел в испуганном молчании. Джетер, очевидно, уже был внутри. Я слышал громогласный бас, доносящийся из «Аппалузы». Мои глаза привыкали к темноте. Я вглядывался в очертания клуба. Он был маленьким и квадратным. Названия пива «Пасифико», «Корона» и «Негра модело» казались все ярче. Я подумал, не поехать ли мне домой.

— Нет! — крикнул я внутри джипа.

Я вышел из машины как раз вовремя, чтобы увидеть прямоугольник света спереди клуба — открывшуюся дверь, а в ней широкую спину Джетера Хойта в ковбойском плаще, прежде чем дверь закрылась за ним. Он рыскал снаружи и только что вошел.

Я всегда ездил с зимним несессером в моем джипе. Открыв багажник, я достал из несессера вязаную шапку, какую носят моряки на вахте в плохую погоду. Я подумал, что, если надвину ее на глаза, Гэрретт может не узнать меня. Мне хотелось последовать за Джетером внутрь и увести его, пока не случилось нечто ужасное. Я опущу голову и, если понадобится, вытащу Джетера наружу, прежде чем Гэрретт заметит его или узнает меня.

Идя к клубу, я достал из кармана сотовый телефон и быстро набрал номер Коуди. Я не планировал разговор, а просто хотел установить контакт. Не дожидаясь ответа, я сжал телефон в руке. Я подумал, что, если внутри разверзнется ад, он воспримет это как голосовую почту и поедет к Мелиссе.

Приоткрыв входную дверь, я скользнул внутрь. Звуки музыки — я не узнал исполнителя и песню, но она была грубая — словно ударили меня в лицо, заставив сердце биться сильнее. Помещение было меньше, чем казалось снаружи, и более темным и пустым, чем я предполагал. Пара угрюмых латиносов в байкерском облачении сидела у стойки, за которой стоял тучный лысый бармен. Его толстые руки и плечи были покрыты татуировками. Он управлял с помощью пульта телевизором, стоящим над стойкой в углу. Маленький танцпол с потрескавшимся линолеумом был пуст, как и ряд кабинок вдоль дальней стены. Сзади стоял круглый стол, за которым сидели пять человек в облаке табачного дыма.

Джетер был у стойки между двумя байкерами, пытаясь привлечь внимание бармена с пультом. Плащ доходил ему до колен и оттопыривался под мышками. Оружие — и немало, догадался я. Он снова окликнул бармена, но тщетно, так как толстяк с невероятной скоростью переключал каналы, пока на экране не появился фрагмент женской плоти и один из байкеров не закричал: «Вот!» — очевидно, это был один из платных кабельных каналов.

Я не хотел становиться рядом с Джетером и демонстрировать себя более чем необходимо, поэтому занял табурет в десяти футах от него и опустил голову, искоса наблюдая за ним. Наконец, бармен положил пульт под старый черно-белый постер Энтони Куинна[21] в фильме «Вива, Сапата!» и повернулся к Джетеру со скучающим презрением. Я испугался за бармена.

Я не оборачивался, но пытался разглядеть в потускневшем зеркале пятерых человек за задним столиком. Там было трое мужчин и две белые шлюшки. Дым и грязь на зеркале искажали изображение. На столе стояли дюжина пустых стаканов и переполненная пепельница. Свет позволял рассмотреть отпечатки грязных пальцев на стаканах, губную помаду на девушках и белые тенниски на двух мужчинах испанского типа. Смуглый мужчина в центре тупо усмехался и ритмично кивал. Блондинка рядом с ним раскачивалась туда-сюда, и я догадался, что она работает рукой под столом. Другая девушка — брюнетка с торчащими волосами — теребила серебряное кольцо на нижней губе и смотрела на происходящее рядом. Гэрретт сидел в дальнем конце стола с чашкой перед ним, откуда свешивалась тесемка чайного пакета. По какой-то причине его скучающий вид и питье поразили меня больше всего, так как ему хватало уверенности пить чай в таком месте. В какой-то момент я даже восхищался им. Меня интриговала причина его связи с гангстерами.

Ободряющим было то, что пятеро за столом, казалось, не замечали Джетера у стойки. Они были так поглощены собой, что даже не поднимали взгляда. Впрочем, я знал, что это вопрос нескольких секунд. Джетера в его огромном плаще было сложно не заметить.

Привлечь его внимание было нелегко. Я хотел, чтобы он посмотрел на меня и увидел мой сигнал убираться отсюда.

— Я ищу говнюка по имени Гэрретт Морленд, — обратился Джетер к бармену достаточно громко, чтобы я его услышал. Меня шокировала его грубость. — Он здесь?

Бармен притворился, что не слышит. Я посмотрел в зеркало, дабы убедиться, что Гэрретт не слышал тоже.

— Джетер! — прошипел я. — Пошли!

Ближайший ко мне байкер оторвался от своей выпивки и хмуро посмотрел на меня, но Джетер игнорировал мое присутствие.

— Я сказал, Гэрретт Морленд, — проворчал Джетер. — Он в этой вонючей дыре?

Бармен подчеркнуто не обращал на него внимания. Вместо этого он прошелся вдоль стойки, спросил каждого байкера, не нужно ли ему чего, и прошел мимо меня, как будто я не существовал. Когда он проходил, меня поразило количество и женоненавистничество его татуировок: черепа, пробитые копьями; женщины, пронзенные орнаментами из «крайслеров» и похожих на кинжалы пенисов; американский флаг, с которого капала кровь в открытый рот карикатуры на бывшего вице-президента Дика Чейни.[22]

— Джетер, черт побери! — рявкнул я, стараясь перекричать музыку. — Нам надо уходить!

Байкер справа от меня захотел еще пива. Толстый бармен поплелся назад с пустым стаканом байкера и наполнил его из крана, ни разу не взглянув в мою сторону. Когда он набирал стакан, стоя прямо перед Джетером, я увидел, как тот угрожающе улыбнулся.

— Либо ты скажешь мне, здесь ли гребаный Гэрретт Морленд, мешок сала, — предупредил Джетер, — либо вокруг тебя разверзнется ад.

Когда песня закончилась, наступило молчание. Бармен почти незаметно кивнул в сторону стола сзади.

— Премного благодарен, — сказал Джетер, медленно поворачиваясь и держа одну руку на стойке. Я видел, как он покосился на освещенный столик.

— Джетер… — начал я.

Поскольку я сосредоточился на нем, я почти не заметил, как бармен пошарил под прилавком, необычайно быстрым движением для такого толстяка взмахнул рукой с черной бейсбольной битой и огрел ею Джетера по руке. Я услышал, как со звуком, похожим на треск сухих веток, ломаются кости, и застыл как вкопанный.

Джетер не вскрикнул, даже не пошевелил рукой.

Вместо этого он повернулся к бармену, словно говоря: «Не могу поверить, что ты это сделал».

Удивленный, что удар не сбил с ног этого безумного англосакса в нелепом плаще, бармен снова ударил по лежащей на стойке изувеченной руке Джетера, очевидно сломав оставшиеся невредимыми кости. Никогда не забуду этого жуткого звука — как удар по сумке с сушками.

До сих пор не понимаю, почему бармен сделал это. Вероятно, он реагировал на оскорбление и делал то же самое в аналогичных ситуациях, чтобы выдворить скандалистов из клуба. Но как и вся моя жизнь за прошедшие две с половиной недели, случившееся потом не поддается анализу.

Все из нас слышали фразу: «Ему голову снесло». Скажу сразу, что этого не случилось. Я это знаю, так как когда Джетер полез в карман своего пыльника правой рукой, достал оттуда спиленный двуствольный 10-го калибра дробовик, какие раньше таскали с собой возницы дилижансов, приставил дуло ко лбу бармена и спустил оба курка, исчезла только верхняя часть головы бармена, а то, что осталось от зеркала за стойкой, было забрызгано кровью, мозгами, кусочками костей, кожей и волосами. Бармен рухнул на пол как подкошенный, утащив за собой целую полку пивных стаканов.

Звук был громогласный, и в ушах у меня зазвенело. Двое байкеров у стойки соскользнули с табуретов и помчались к двери. Я наблюдал за ними отстраненно, как будто мои собственные душа и перспективы отделились от тела.

Джетер был в ярости. На мгновение он уставился на свою сломанную руку, словно спрашивая, почему бармен это сделал, потом неповрежденной правой рукой открыл дробовик. Две дымящиеся гильзы упали ему на плечи. Джетер сунул оружие под левую руку и полез в карман за свежими патронами. Перезарядив и защелкнув дробовик, он повернулся к заднему столу. Сломанная левая рука беспомощно висела сбоку.