Он устал, как солдат на плацу, —
Я тянусь своей шеей упругой
К золотому от пота лицу.
Только вдруг… Человече, опомнись!
Что поёшь?! Отдохни — ты устал.
Это — патока, сладкая помесь!
Зал, скажи, чтобы он перестал!
Всё напрасно — чудес не бывает.
Я качаюсь, я еле стою.
Он бальзамом мне горечь вливает
В микрофонную глотку мою.
Сколько лет в меня шептали про лупу,
Кто-то весело орал про тишину,
На пиле один играл — шею спиливал, —
А я усиливал, усиливал, усиливал…
В чём угодно меня обвините,
Только против себя не пойдёшь!
По профессии я — усилитель,
Я страдал — но усиливал ложь,
Застонал я — динамики взвыли, —
Он сдавил моё горло рукой…
Отвернули меня, умертвили —
Заменили меня на другой.
Тот, другой, — он всё стерпит и примет, —
Он навинчен на шею мою.
Часто нас заменяют другими,
Чтобы мы не мешали вранью,
…Мы в чехле очень тесно лежали:
Я, штатив и другой микрофон, —
И они мне, смеясь, рассказали,
Как он рад был, что я заменён.
СЛУЧАЙ
Мне в ресторане вечером вчера
Сказали с юморком и с этикетом,
Что киснет водка, выдохлась икра —
И что у них учёный по ракетам.
И многих помня с водкой пополам,
Не разобрав, что плещется в бокале,
Я, улыбаясь, подходил к столам
И отзывался, если окликали.
Вот он — надменный, словно Ришелье,
Как благородный папа в старом скетче…
Но это был — директор ателье
И не был засекреченный ракетчик.
Со мной гитара, струны к ней в запас,
И я гордился тем, что тоже в моде.
К науке тяга сильная сейчас,
Но и к гитаре тяга есть в народе.
Я выпил залпом и разбил бокал —
Мгновенно мне гитару дали в руки.
Я три своих аккорда перебрал,
Запел — и запил — от любви к науке.
Я пел и думал: вот икра стоит, —
А говорят, кеты не стало в реках:
А мой учёный где-нибудь сидит
И мыслит в миллионах и в парсеках…
И, обнимая женщину в колье
И сделав вид, что хочет в песни вжиться,
Задумался директор ателье —
О том, что завтра скажет сослуживцам.
Он предложил мне позже на дому,
Успев включить магнитофон в портфеле:
«Давай дружить домами!» — я ему
Сказал: «Давай, мой дом — твой Дом моделей»,
И я нарочно разорвал струну
И, утаив, что есть запас в кармане,
Сказал: «Привет! Зайти не премину
В другой раз, — если будет марсианин».
Я шёл домой — под утро, как старик, —
Мне под ноги катились дети с горки,
И аккуратный первый ученик
Шёл в школу получать свои пятёрки.
Ну что ж, мне поделом и по делам —
Лишь первые пятёрки получают…
Не надо подходить к чужим столам
И отзываться, если окликают.
О ФАТАЛЬНЫХ ДАТАХ И ЦИФРАХ
Моим друзьям-поэтам
Кто кончил жизнь трагически, тот — истинный поэт,
А если в точный срок — так в полной мере:
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же — в петлю слазил в «Англетере».
А в тридцать три Христу… (Он был поэт, он говорил:
«Да не убий!» Убьёшь — везде найду, мол.)
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас — как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лёг виском на дуло.
Задержимся на цифре 37! Коварен Бог —
Ребром вопрос поставил: или — или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,
А нынешние — как-то проскочили.
Дуэль не состоялась или — перенесена,
А в 33 распяли, но — не сильно,
А в 37 не кровь, — да что там кровь! — и седина
Испачкала виски не так обильно.
«Слабо стреляться?!» В пятки, мол, давно ушла душа!
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа —
И режут в кровь свои босые души!
На слово «длишюшеее» в конце пришлось три «е», —
Укоротить поэта! — вывод ясен,
И нож в пего — но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!
Шалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —
Томитесь, как наложницы в гареме!
Срок жизни увеличился — и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!
Да, правда, шея длинная — приманка для петли,
А грудь — мишень для стрел, но не спешите:
Ушедшие не датами бессмертье обрели —
Так что живых не очень торопите!
[1968–1971]
Я из дела ушёл, из такого хорошего дела…
Я из дела ушёл, из такого хорошего дела.
Ничего не унёс, отвалился в чём мать родила.
Не затем, что приспичило мне, просто время приспело,
Из-за синей горы понагнало другие дела.
Мы многое из книжек узнаём,
А истины передают изустно:
— Пророков нет в отечестве своём,
Да и в других отечествах не густо…
Я не продал друзей, без меня даже выиграл кто-то,
Лишь подвёл одного, ненадолго, сочтёмся потом.
Я из дела исчез, не оставил ни крови, ни пота,
И оно без меня покатилось своим чередом.
Незаменимых пет, и пропоём
Заупокой ушедшим — будь им пусто.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});