Я пришёл, а он в хвосте плетётся —
По камням, по лужам, по росе…
Я впервые не был иноходцем —
Я стремился выиграть, как все!
Я НЕ УСПЕЛ
Свет Новый не единожды открыт,
А Старый весь разбили на квадраты.
К ногам упали тайны пирамид,
К чертям пошли гусары и пираты.
Пришла пора всезнающих невежд,
Всё выстроено в стройные шеренги.
За новые идеи платят деньги,
И больше нет на «эврику» надежд.
Все мои скалы ветры гладко выбрили,
Я опоздал ломать себя на них.
Всё золото моё в Клондайке выбрали,
Мой чёрный флаг в безветрии поник.
Под илом сгнили сказочные струги,
И могикан последних замели.
Мои контрабандистские фелюги
Худые рёбра сушат на мели.
Висят кинжалы добрые в углу
Так плотно в ножнах, что не втиснусь между.
Мой плот папирусный — последнюю надежду —
Волна в щепы разбила об скалу.
Вон из рядов мои партнёры выбыли —
У них сбылись гаданья и мечты.
Все крупные очки они повыбили
И за собою подожгли мосты.
Азартных игр теперь наперечёт,
Авантюристов всех мастей и рангов.
По прериям пасут домашний скот,
Там кони пародируют мустангов.
И состоялись все мои дуэли,
Где б я почёл участие за честь,
И выстрелы, и эхо отгремели.
Их было много — всех не перечесть.
Спокойно обошлись без нашей помощи
Все те, кто дело сделали моё.
И по щекам отхлёстанные сволочи
Фалангами ушли в небытиё.
Я не успел произнести «К барьеру!».
А я за залп в Дантеса всё отдам.
Что мне осталось? Разве красть химеру
С туманного собора Нотр-Дам?!
В других веках, годах и месяцах
Все женщины мои отжить успели.
Позанимали все мои постели,
Где б я хотел любить — и так, и в снах.
Захвачены все мои одра смертные,
Будь это снег, трава иль простыня.
Заплаканные сёстры милосердия
В госпиталях обмыли не меня.
Ушли друзья сквозь вечность-решето,
Им всем досталась Лета или Прана.
Естественною смертию — никто,
Все — противоестественно и рано.
Иные жизнь закончили свою,
Не осознав вины, не скинув платья.
И, выкрикнув хвалу, а не проклятья,
Спокойно чашу выпили сию.
Другие — знали, ведали и прочее…
Но все они на взлёте, в нужный год
Отплавали, отпели, отпророчили.
Я не успел. Я прозевал свой взлёт.
1971
ГОРИЗОНТ
Чтоб не было следов — повсюду подмели…
Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте!
Мой финиш — горизонт, а лента — край земли, —
Я должен первым быть на горизонте!
Условия пари одобрили не все,
И руки разбивали неохотно.
Условье таково, чтоб ехать — по шоссе,
И только по шоссе — бесповоротно.
Наматываю мили на кардан
И еду параллельно проводам.
Но то и дело тень перед мотором —
То чёрный кот, то кто-то в чём-то чёрном.
Я знаю — мне не раз в колёса палки ткнут.
Догадываюсь, в чём и как меня обманут.
Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут
И где через дорогу трос натянут.
Но стрелки я топлю — на этих скоростях
Песчинка обретает силу пули, —
И я сжимаю руль до судорог в кистях —
Успеть, пока болты не затянули!
Наматываю мили на кардан
И еду вертикально к проводам.
Завинчивают гайки… Побыстрее! —
Не то поднимут трос, как раз где шея.
И плавится асфальт, протекторы кипят,
Под ложечкой сосёт от близости развязки.
Я голой грудью рву натянутый канат, —
Я жив! Снимите чёрные повязки!
Кто вынудил меня на жёсткое пари —
Нечистоплотны в споре и расчётах.
Азарт меня пьянит, но, как ни говори,
Я торможу на скользких поворотах.
Наматываю мили на кардан
Назло канатам, тросам, проводам.
Вы только проигравших урезоньте,
Когда я появлюсь на горизонте!
Мой финиш — горизонт — по-прежнему далёк,
Я ленту не порвал, но я покончил с тросом, —
Канат не пересёк мой шейный позвонок,
Но из кустов стреляют по колёсам.
Меня ведь не рубли на гонку завели,
Меня просили: «Миг не проворонь ты —
Узнай, а есть предел там, на краю земли, —
И можно ли раздвинуть горизонты?»
Наматываю мили на кардан
И пулю в скат влепить себе не дам.
Но тормоза отказывают, — кода! —
Я горизонт промахиваю с хода!
[1971]
ПЕСНЯ МИКРОФОНА
Я оглох от ударов ладоней,
Я ослеп от улыбок певиц —
Сколько лет я страдал от симфоний,
Потакал подражателям птиц!
Сквозь меня многократно просеясь,
Чистый звук в ваши души летел.
Стоп! Вот — тот, на кого я надеюсь,
Для кого я все муки стерпел.
Сколько раз в меня шептали про луну,
Кто-то весело орал про тишину,
На пиле один играл — шею спиливал, —
А я усиливал, усиливал, усиливал…
На низах его голос утробен,
На верхах он подобен ножу, —
Он покажет, на что он способен,
Но и я кое-что покажу!
Он поёт задыхаясь, с натугой —
Он устал, как солдат на плацу, —
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});