Пришла такая приторная легкость,
Что даже затошнило от неё.
Шнур микрофона словно в петлю свился,
Стучали в рёбра лёгкие, звеня.
Я на мгновенье сердцем подавился —
Оно застряло в горле у меня.
Я отдал рапорт весело, на совесть,
Разборчиво и очень дедово.
Я дз<мал: вот она и невесомость,
Я вешу нуль, так мало — ничего!
Но я не ведал в этот час полёта,
Шутя над невесомостью чудной,
Что от неё кровавой будет рвота
И костный кальций вымоет с мочой.
Всё, что сумел запомнить, я сразу перечислил,
Надиктовал на ленту и даже записал.
Но надо мной парили разрозненные мысли
И стукались боками о вахтенный журнал.
Весомых, зримых мыслей я насчитал немало,
И мелкие сновали меж ними чуть плавней,
Но невесомость в весе их как-то уравняла —
Там после разберутся, которая важней.
А я ловил любую, какая попадалась,
Тянул её за тонкий невидимый канат.
Вот первая возникла и сразу оборвалась,
Осталось только слово одно: «Не виноват!»
Но слово «невиновен» — не значит «непричастен»,
Так на Руси ведётся уже с давнишних пор.
Мы не тянули жребий, — мне подмигнуло счастье
И причастился к звёздам член партии, майор.
Между «нулём» и «пуском» кому-то показалось,
А может — оператор с испуга записал,
Что я довольно бодро, красуясь даже малость,
Раскованно и браво «Поехали!» сказал.
[1970]
МАСКИ
Смеюсь навзрыд — как у кривых зеркал.
Меня, должно быть, ловко разыграли:
Крючки носов и до ушей оскал —
Как на венецианском карнавале.
Что делать мне — бежать, да поскорей?
А может, вместе с ними веселиться?..
Надеюсь я — под маскою зверей —
У многих человеческие лица.
Все в масках, в париках — все, как один:
Кто сказочен, а кто — литературен…
Сосед мой слева — грустный Арлекин,
Другой — палач, а каждый третий — дурень.
Один себя старался обелить,
Другой лицо скрывает от огласки,
А кто — уже не в силах отличить
Своё лицо от непременной маски.
Я в хоровод вступаю хохоча,
Но всё-таки мне неспокойно с ними:
А вдруг кому-то маска палача
Понравится — и он её не снимет?!
Вдруг Арлекин навеки загрустит,
Любуясь сам своим лицом печальным?!
Что, если дурень свой дурацкий вид
Так и забудет на лице нормальном?!
Вокруг меня смыкается кольцо —
Меня хватают, вовлекают в пляску.
Так-так, моё нормальное лицо
Все остальные приняли за маску.
Петарды, конфетти… Но всё не так.
И маски на меня глядят с укором.
Они кричат, что я опять не в такт
И наступаю на ноги партнёрам.
Смеются злые маски надо мной,
Весёлые — те начинают злиться,
За маской пряча, словно за стеной,
Свои людские подлинные лица.
За музами гоняюсь по пятам,
Но ни одну не попрошу открыться:
Что, если маски сброшены, а там —
Всё те же полумаски-полулица?!
Я в тайну масок всё-таки проник.
Уверен я, что мой анализ точен:
И маски равнодушия у них —
Защита от плевков и от пощёчин.
Но если был без маски подлецом —
Носи её! А вы… У вас всё ясно:
Зачем скрываться под чужим лицом,
Когда своё воистину прекрасно?!
Как доброго лица не прозевать,
Как честных угадать наверняка мне?!…
Они решили маски надевать,
Чтоб не разбить своё лицо о камни.
1968–1970
ИНОХОДЕЦ
Я скачу, но я скачу иначе —
По камням, по лужам, по росе.
Бег мой назван иноходью — значит:
По-другому, то есть — не как все.
Но наездник мой всегда на мне
Стременами лупит мне под дых
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!
Если не свободен нож от ножен —
Он опасен меньше, чем игла.
Вот и я подсёдлан и стреножен,
Рот мой разрывают удила.
Мне набили раны на спине,
Я дрожу боками у воды.
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!
Мне сегодня предстоит бороться, —
Скачки! Я сегодня фаворит.
Знаю, ставят все на иноходца, —
Но не я — жокей на мне хрипит!
Он вонзает шпоры в рёбра мне,
Зубоскалят первые ряды…
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!
Пляшут, пляшут скакуны на старте,
Друг на друга злобу затая, —
В исступленье, в бешенстве, в азарте —
И роняют пену, как и я.
Мой наездник у трибун в цене —
Крупный мастер верховой езды.
Ох, как я бы бегал в табуне —
Но не под седлом и без узды!
Нет, не будут золотыми горы —
Я последним цель пересеку:
Я ему припомню эти шпоры —
Засбою, отстану на скаку!..
Колокол! Жокей мой «на коне»,
Он смеётся в предвкушенье мзды.
Ох, как я бы бегал в табуне —
Но не под седлом и без узды!
Что со мной, что делаю, как смею —
Потакаю своему врагу!
Я собою просто не владею —
Я прийти не первым не могу!
Что же делать остаётся мне?
Вышвырнуть жокея моего —
И бежать, как будто в табуне, —
Под седлом, в узде — но без него!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});