На сотовый Бэрримора? А вдруг у него этот номер только для связи со мной предусмотрен? И вообще, если так сделать, то потом они поймут, что я затеял с ними игру, а играть с ними…
Я вспомнил выражение лица Кэсси, когда та угрожала Артему каблуком и кочергой. Действительно, играть в опасные игры с американцами мне совсем не хотелось. Не дай бог разозлить их по-настоящему.
– Нет, надо что-то придумать. Они выедут вдвоем и надолго, только если их выманить под каким-то очень важным предлогом… И потом – зачем ему держать несколько сим-карт, и среди них одну исключительно для переговоров с тобой?
А действительно, зачем?
– С какого только телефона его вызывать? И кто будет звонить? И что говорить?
– Ты что, не знаешь, как можно купить «симку» на черном рынке? А позвонить могу я. А что сказать…
Таня задумалась.
– «Ну что сказать, ну что сказать…» – пробормотал я.
– «… Устроены так люди. Желают знать, желают знать… Желают знать, что будет», – подхватила Таня. – Поехали, купим «симку». Я знаю, что сказать.
* * *
В Шатуниху мы въехали около восьми вечера. Я проехал мимо кирпичного забора, бормоча «пронеси, пронеси» – мне совсем не хотелось, чтобы американцы увидели мою «Тойоту». Я успел заметить, что окно второго этажа было освещено, но происходило ли что-нибудь за оранжево-желтыми занавесками – разглядеть было невозможно. Тем более на ходу.
Я остановился через три участка по дороге, ведущей к магазинчику Семужного, развернул машину, заглушил двигатель и погасил фары. Таня вынула свой телефон, аккуратными движениями сменила в нем сим-карту и набрала номер, который я сбросил ей со своей трубки.
– Надеюсь, ты хорошо знаешь, что делаешь, – тихо сказал я, пока в телефоне слышались гудки псевдо-зуммера; Таня включила громкий звук, чтобы мне тоже было слышно.
– Hallo? – донесся знакомый голос брата Ричарда.
– Хай, – произнесла Таня. – Ду ю спик рашн?
– Да, я говорю и слушаю по-русски, – подтвердил Бэрримор.
– Ваш адрес: поселок Шатуниха, второй проезд, дом номер один?
– Да… – без особой уверенности ответил американец. Впрочем, адрес был назван правильно.
– Почтовое отделение семьдесят четыре, ящик двадцать восемь?
– Я не совсем в этом уверен…
– Ваша фамилия Бэрримор?
– Да.
– Вы ожидаете почту из Нью-Йорка? Из научного общества… не могу понять, как его правильно прочесть…
Бэрримор издал горловой звук, прокашлялся и сипло подтвердил, что да, он давно ждет подобное письмо…
– Who’s talking to me? – он даже сбился на родной язык. – What d’you know for this letter?
– Говорите по-русски, пожалуйста, – жалобно сказала Таня. – Вас беспокоят из бюро находок. Нам только что передали письмо в конверте с вашим адресом и вашей фамилией. Очевидно, его нужно вернуть вам.
Где-то на том конце линии послышалась невнятная женская речь. Наверное, сестра Кэсси рекомендовала срочно принять решение.
– Я немедленно готов приехать за этим письмом, – с уверенностью сказал брат Ричард. – Мне нужно иметь документ? По какому адресу мне нужно приехать?
– К сожалению, мы уже закрываемся, мистер Бэрримор. Будьте любезны, приезжайте завтра. Либо мы вышлем…
– Я очень прошу вас подождать! Это очень важно для нас! Мы немедленно будем выезжать!
– Только в порядке исключения. Возьмите любой документ, удостоверяющий вашу личность. – И Татьяна назвала адрес, естественно на другом конце города, куда даже без пробок добираться нужно по меньшей мере минут сорок.
Все-таки американцы оказались на редкость легковерны. Евангелисты они, сатанисты или масоны, но Таня «развела» их как детей. Не прошло и пяти минут, как свет на втором этаже «миссии» погас, а из ворот выехал белый «фокус», в котором – ошибиться было невозможно – сидели два человека.
Если честно, я не сильно надеялся, что из этой авантюры что-нибудь выйдет. На месте Кэсси я, наверное, отправил бы Ричарда одного. Или поехал бы сам, оставив Бэрримора караулить миссию. Или тоже бы предложил поехать вместе? Не знаю. Да и неважно. Важно, что они клюнули.
Подождав минут пять, мы подошли к даче. Машину я так и оставил стоять чуть поодаль, чтоб не давать никому пищу для возможных обсуждений в будущем.
Участок меня слегка удивил. В девятом часу вечера в мае в наших краях еще относительно светло, чтобы я мог понять, что тут продолжают занимаются то ли экстремальным огородничеством, то ли раскопками. Мини-трактора на прежнем месте не было видно, но следы его деятельности были заметны. Я начал припоминать, что видел следы земельных работ, еще в тот день, когда произошло то злополучное приключение, но тогда не придал значения увиденному. Выходит, Геннадий не был последним исследователем местных недр… Выходит, американцы не в курсе его изысканий? Но знают, что на этом участке что-то надо искать?
В дом попасть было немногим труднее, чем на участок. Мы поднялись на крыльцо, выполненное в виде небольшой террасы, и я нащупал на двери привычную кривую ручку. Дверь была свежевыкрашенна и заперта на замок. Ключ от которого лежал в моем кармане.
Мы вошли в дом, и оказались в каминой комнате первого этажа. На столе не было ни ноутбука, ни карт, ни книг… Ни выпивки. Я ощутил странный аромат – нечто среднее между дымом курительных палочек, канифоли и конопли. Таких запахов я сроду не разводил на даче (да и не только) – по крайней мере, одновременно. Порознь, признаюсь, бывало…
Таня тоже потянула носом. Как известно, у женщин обоняние развито гораздо лучше, чем у мужиков (особенно это хорошо заметно, когда вы возвращаетесь домой с вечеринки или корпоратива, где имели удовольствие употребить излишек горячительного или склеить девушку), поэтому она сразу определила источник запаха. Каминная полка была уставлена недавно погашенными свечками. Не дешевыми ароматическими из «Икеи», а какими-то особенными – таких я сроду не видел. Ярко-красные, крученые, в металлических подсвечниках желтого металла. Ритуальные, что ли? Да и выстроены как-то уж очень четко с геометрической точки зрения – правильным пятиугольником…
На камине лежал знакомый мне большой металлический крест, прикрытый прозрачным куском полиэтиленовой пленки. Тот самый, который Бэрримор просил меня принести из машины, назвав «распятием». Но это было не распятие, а просто крест – два перекрещенных бруска квадратного сечения. Я не удержался от того, чтобы опять не взвесить его в руке. Странно, конечно, что крест просто так валяется. Уж верующие евангелисты были просто обязаны повесить его на стену… Да и в спальне на втором этаже над кроватями не было ничего подобного. Может быть, Павел и Артем были правы? И никакие эти миссионеры не христиане, а просто прикидываются таковыми?
– Можно глянуть? – Таня требовательно протянула руку.
Я протянул